Страница 98 из 102
Жирослав стоял посреди своего широкого двора и улыбался. Красный плащ мерно развевался позади тучного туловища, пристегнутый резной серебряной фибулой. Позолоченная кольчуга ярко горела в солнечных лучах, ниже виднелись синие добротные штаны и красные, с загнутыми носами, сапоги. Слева висел меч, на навершии которого блестел алый самоцветный камень. Жирослав важно скрестил руки на уровне живота, перебирая пальцами, украшенными богатыми перстнями. За спиною властителя находились шестеро могучих гридней, чьи старые потертые кольчуги разительно отличались от княжеской. Но никто не сомневался, что гридь по первому слову схватит или убьет первого, кто посягнет на жизнь князя.
–– С чем, дорогие гости, пожаловали? Небось на службу поступить хотите? –– поинтересовался Жирослав.
Матвей усмехнулся, ведь он и так уже состоял на службе, хотя и временно был изгнан княжеским воеводою. Болеслав робко переминался с ноги на ногу в стороне, а Усыня на правах старшего начал речь:
–– Кланяемся тебе, князь. Мы только с великой битвы возвернулись. Побили мы варягов близ островной крепости. Спасибо тебе за помощь неоценимую! Без княжьих лодий нам бы труднее пришлось.
Матвей немного не понимал, почему старый богатырь благодарит за корабли, ведь они пришли не с Ладоги, а с Новгорода. Но, вероятно, Усыня знал, что сказать.
–– Ну, а как же без помощи! –– воскликнул, улыбаясь, Жирослав. –– Я ж завсегда, пока княжу, буду защищать народ русский. Пою допьяна, кормлю досыта, добротно одеваю, с данью не тороплю, да и от разных супостатов защищу. Народ русский мне словно сын родный!
–– Вот, вот, о народе мы и хотим поговорить, –– продолжил Усыня. –– Сказывают, что в темнице твоей девка Олеся сидит. Дщерь Горазда кузнеца. А вины на ней и нет никакой. Да и суда княжеского, говорят, не было. Как же это?
Нахмурился Жирослав, брови сдвинул:
–– Слушай, ты, колода древняя! С каких это пор я, князь, должен ответ перед тобой держать? Раз сидит, значит, виновная! Воровка-плутовка она! Вместе с разбойным людом купцов грабила!
–– Ты князь, меня не позорь перед щенками своими дворовыми! –– вскипел Усыня. –– Я еще Святославу служил и князя Всеслава знавал. Ты не смотри, что я стар. Стар да крепок. Да я один твою дворню по углам разметаю, но правды добьюсь! Не говоря уже… –– богатырь легонько тронул Матвея за плечо, и тот слегка, на малую четверть вынул из ножен чудодейный меч, что сразу засиял алым цветом.
–– Что?! –– заверещал Жирослав, покраснев лицом. –– Ты на своего князя меч поднял? Да у меня есть така сила, что от вас всех лишь пепел останется! Убью, сгною и весь род ваш смерти предам!
Усыня лишь посмотрел с укоризной, и князь понял, что богатырь от своего не отступится. Мгновение все молчали, не зная, как выйти из положения, но тут к Жирославу сзади подошел тощий огнищанин с худой бородкой и что-то прошептал на ухо.
–– Ладно. Что вы хотите? –– сурово спросил князь.
–– Я увидеться с ней хочу, с Олесей! –– встрял Болеслав.
–– Погоди ты со свиданками! –– окоротил Усыня. –– Мы суда хотим княжеского! При всем честном народе. Мы тоже все там будем, и отца ее надо позвать…
–– Будет вам суд, будет, –– закивал Жирослав, но в уголках его маслянистых глаз засветилось что-то недоброе. –– А увидеться? Ну, так и это можно. Кто ее полюбовник? Ты, беловолосый? Эй, Радим, проводи парня в темницу. Только оружие тут оставить придется. Нельзя туда с боевым железом.
–– Не ходи, ловушка это… –– прошептал Усыня тихонечко, а Матвей то ли не слышал, вперед двинулся.
–– Не пущу я брата одного туда! Вместе пойдем!
Усыня махнул рукой в отчаянии. А князь ответил:
–– Ну, что-ж, ступайте. Только меч сними, молодец, да страже моей передай.
–– Меч? –– удивился Матвей. –– Нет, сей меч я не могу отдать. Родительское наследство. Да и меч не боевой, заколдованный.
–– Как-так? Только что ты мне им грозился! –– изумленно произнес Жирослав.
–– Так это лишь чтобы света в глаза пустить. Шутейно. Заколдован он. Эй, Радим! –– Матвей притворяясь, что ему очень тяжело, снял меч с пояса и протянул княжьему стражу. Тот, улыбаясь, принял оружие, и тут же чуть не упал, согнувшись пополам, ибо волшебный клинок потянул воя к земле, царапая брусчатку.
–– Видите, — развел руками Матвей, –– Не боевое оружие, просто ношу, как память.
–– Н-да… –– усмехнулся князь. –– Ну, пусть при тебе будет.
Усыня и Болеслав вдвоем, напыщенно тужась, подняли чудодейный меч и прицепили Матвею обратно на пояс.
–– Радим, проводи гостей… А лук с колчаном все-таки оставь! –– назидательно поднял палец Жирослав, отходя в сторону.
Матвей и Болеслав медленно пошли в сторону дальней башни, сопровождаемые угрюмыми гриднями. Дворовые псы прекратили лай, послушные господину. Челядь как будто не обращала на гостей внимания, занятая своими делами. Вдали, на стогу старой соломы, Матвей заприметил старушку, что показалась знакомой. Рядом с ней сидела вертлявая девочка, что сразу стала показывать пальцем на Матвея и что-то лопотать. Но старуха быстро ее одернула, потянула за собой и, отворачиваясь, зашагала прочь.
Вскоре растворились дубовые двери и богатырей повели по узкому темному коридору. Радим, медленно ступающий впереди, освещал дорогу, постоянно оглядываясь. Все-таки гридень опасался гостей, хотя и не показывал явно своего страха. Коридоры сменялись один за другим, и вот открылась крутая витая лестница, тянущаяся вниз. Она привела к тяжелой железной двери.
–– Эй, Щеколда! Открывай! –– пробасил Радим, потирая бороду.
Чуть погодя раздались тяжелые шаги, дверь с протяжным скрипом отворилась, и наружу высунулось одутловатое лицо старого ключника. Его пухлые красные щеки плотно стискивали маленький трусливый нос. Ниже топорщились губы, едва покрытые редкой растительностью. А русским духом пахнуло так сильно, что стало понятно: Щеколда уже успел испробовать с утреца хмельного.