Страница 2 из 5
Помните, я считал мамонтов. Если эти девять десятых растянуть на сотни или тысячи лет обитания мамонтов, то общая их сумма получится гигантская. Но жадность наша, вы же знаете. После тяжёлых нищих веков россиянам захотелось зажить красиво и хорошо. Мяса вдоволь поесть. (Кстати, это же мы с вами будем.) Ну и пошла охота. Торговля мамонтятиной. Результат для бедных животных, мы знаем из истории.
Тот пацан рассказал ещё, что сами россияне почти перестали что-либо производить. Ели мохнатых слонов да импортные продукты. Всё из-за границы. Мир тоже хочет экзотических животных кушать и шубы доисторические носить. Пожалуйста, – платите.
Мы с Веней подумали, а почему их здесь не разводить? Нет, корма не хватит. А почему забросили традиционное животноводство? Потому что дешевле и без хлопот мамонтов привозить. А остальное немцы с американцами придумают, создадут, вырастят, китайцы произведут.
Так что вот так, братцы. Аборигены съели Кука, а россияне – мамонтов. И динозавров. Никогда не задумывались? А теперь представьте, каким спросом будут пользоваться доисторические ящеры-гиганты в наше время.
Зато уже очень скоро у нас будет всё. И даже свежая мамонтятина. На подносе из динозаврового панциря (никогда не задумывались?..).
Совсем скоро сбудется наша национальная мечта: чтоб всё у нас было и чтоб ничего при этом не делать.
1998
Грустная сказка
Сидит Колобок на пеньке, плачет.
Подбегает к нему заяц, энергичный, счастливый.
– Здорово, Колобок! Ты чего тут скучаешь, сырость разводишь? Жвачку хочешь?
– Нет, спасибо, ничего я не хочу.
– Да ты чего такой, в натуре, наехал кто?
– Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл… Они меня съесть хотели. Я думал, только люди такие, а оказывается все хотят меня съесть: и медведи, и волки, и лисы, и птицы, и мыши… Только вот вы – зайцы – да бабочки…
– А-а… Ну ладно, не реви… Слушай, а поехали к нам жить, мы тебя не обидим. Вместе-то лучше, веселей. Безопасней.
– А можно? Я согласен. С вами – можно…
– Ты… вот что… давай в сумку затарься, я тебя быстренько дотащу до места. А то устанешь, да и засекёт кто-нибудь.
Залез Колобок в сумку к зайцу, тихо сидит. Через некоторое время слышит:
– Лиса, Колобка возьмёшь? Недорого прошу…
1998
Славная охота
– Ух ты! Настоящая? – восхищается гость, увидев в зале на стене голову льва. – Где стянул?
– Сам добыл, – просто отвечает хозяин дома, Степан. Степан Митрофанович.
– Сам?! Льва?! Или только голову?.. Ты что, в Африке был?
– Да нет, здесь.
– Здесь?! Как? Ты что, смеёшься? В зоопарке?
– Да не шучу я. Здесь – в лесу у нас.
– Что, серьёзно?! Ну-ка, ну-ка, расскажи, что-то интересное.
– Да ну чё. Убил да убил.
– Не-е, ты расскажи. Страсть люблю охотничьи байки.
– Да ничё особенного…
– Да что ты! Льва здесь подстрелил – … «ничего особенного!» Конечно, чего уж тут такого, львы у нас на каждом дереве растут, пошел да сорвал… Давай-давай. Аля, Алёшка, ну пусть расскажет, – призвал гость в сообщники жену и сына Степановых.
– Да расскажи, чё ломаешься-то как пряник тульский, – сказала Алевтина.
– Не, ну чё… Пошли-мы, в общем, с Алёшкой вот, на охоту. За зайцами. Ну, всё нормально. Идём. Далеко уже зашли. Зайцев не видать, разбегаются где-то. Вдруг смотрим – птицы раскричались. Чё-то неладное. Только подумал – и тут она перед мордой. Морда. Вот эта. Метрах в десяти. Я-то сначала не понял, показалось медведь. Ещё успел смекнуть: «Не зайцев, так хоть медведя подстрелю». А потом догадался, – морда-то жёлтая, да больно лохматый. Трак-перетрак – лев! Я ж видел их по телику-то. Ё-ё. Враз мокрый стал. Вспотел весь, с головы до сапог…
– Откуда он взялся-то?
– А уж хрен его знает. Припёрся как-то. А Алёшка не испугался совсем. Я, вообще-то, тоже. Неожиданно просто… Стоит, смотрит на него спокойно. Шесть лет пацану было. И лев тоже. Сидит, облизывается, слюни пускает. Того и гляди – щас салфетку повяжет, вилку, нож достанет… Стою, молитвы шепчу. Натурально. Не знаю, не учил никогда, не слышал даже, а тут… А Алёшка меня за руку тянет, спрашивает:
– Папка, а если он сейчас слопает тебя или меня? Как я один домой-то пойду? Заблужусь ведь.
Я говорю, – вспомнил, что у меня ружьё, – говорю твёрдо:
– Не заблудишься! Вон в ту сторону… Никого он не съест! Я ж его щас… Ружьём.
– А вдруг осечка? – спрашивает.
– А… у меня же нож же есть!
– А вдруг выронишь, или поломается? – не унимается, блинский. Нашёл время экзамены устраивать!
– Дак… Убежим! На дерево… А ты чё стоишь?! А ну лезь бегом!
– А если не успеешь, – говорит, – убежать?
– Я ему – не вытерпел уже! – Ты, – говорю, – не понял, – за кого болеешь? Ты, вообще, мой сын или его? Чё ты пристал? Чё я, со львом не справлюсь? А ну на дерево!
Он полез на ёлку. А я за сосну встал, толстую, приметился. А он, лев-то, лениво так поднялся, на сына посмотрел, и ко мне направляется. Добычу, блин, нашёл. Считает – царь зверей, так всё позволено. Ах ты, трак-перетрак, ни шиша, думаю, шиш ты угадал. И, не раздумывая, в грудь ему – бабах! – сразу с двух стволов. Он рыкнул, присел. Нет, встаёт, снова идёт. Я уже другими – бабах! Снова сел. Я, не дожидаясь, ещё парой – на! Сидит. Смотрю – осклабился, пасть закрывает-открывает, как будто воздуха мало. Я ещё, для верности, – ага!
Задрожал чего-то. Но сидит, зверюга. Тогда я последнюю пару – держи! Глядь, он весь затрясся, пасть раззявил. Захрипел. Потом на бок завалился и забился. Потом аж на спину перекатился. И ногами в воздухе трясёт- конвульсии начались. Потом лапы свернул, минуты три подергался и затих.
Степан замолчал, пожал плечами: мол, так вот и произошло всё.
– Ну а дальше чё не рассказываешь? – говорит жена.
Хозяин внимательно смотрел на свои тапочки. Глянул на жену.
– А чё? Ну… Алёшка потом слез, подошёл к нему. А я двинуться никак не могу, коленки всё ещё с напряжения трясутся. Кричит: «А у него крови нет.» – Я тоже заметил. Видать, с перепугу крякнул.
– Ага, с перепугу. Как ты не крякнул?! Со смеху – а не с перепугу. Ведь попасть не мог ни разу. – Видно, что Алевтина в продолжение рассказа ждала такого финала – как-то загадочно улыбалась всё.
А Степан именно этого и боялся.
– Опять ты! Тебя б туда! Руки-то дрожали, понятно! Чё, каждый день что ли?..
– У-у, охотник! Не могу… Срамота. С испугу, ага… Тьфу ты.
Не разобравшись
Окраина города. Одноэтажный частный дом. Хозяйка дома, только что вернувшись с семилетней дочкой Анютой из деревни, застаёт в доме немыслимый беспорядок. Она мечется по комнатам.
– Ну скотина-сволочь! Придёт, я ему устрою кузькину… Нет, ну ты подумай – всё вверх дном, а! Опять всё перерыл! Ну с… сколько раз говорила: «Не прячь, потом не найдёшь», нет, суёт куда попало. Ну зараза противная, пьянь безмозглая! Что творит, а? Ц… Ведь на три дня оставить нельзя, ну. Ага, в кухне, конечно! 0т паразит, от собака, а! И здесь?! У ребёнка шарился, а, додумался! Ну надо же…
– Смотри, что делает! 0й алкаш. Ой козёл. И тут?! В шкафу ты бы прятал, ага, свою заначку, у меня под носом. В шкатулке, совсем уже… Ы-ы?!
Мои кольца пропил!? Серёжки! Любимые! Ой мама, дожили-ись… Да как же это? Что ж он, стервец, делает-то? Я ж ему…Так и костюмы свои… туфли… Шуба моя?! Что-что? Магни… Как? И его уволок? А-а. Продукты все…
– Ой, Анютка… А не сбежал ли папка-то наш от нас, а? Неужто бросил? Да как же, почему?..
– Идёт, говоришь? Точно!
Входит муж.
– Прибыли? Привет. Как отдохнули? Как мама?
– Да мы-то ничего, а ты как? Ты чего ж это вытворяешь?! Ты… И у него ещё совести хватает трезвым!..
– Мам, там окно поломано.