Страница 70 из 71
А пока стоит подумать, что делать. И знаете, пришла мне одна идея, которая дала силы, и я стал работать как на ядерном заряде. Всё золото я всё же вывез, за пять лет, но вывез. Купил себе реактивный самолёт, дорогой, представительского класса, за тридцать шесть миллионов долларов, сам научился на нём летать. За тридцать лет я где только не был. Я учился, и учился таким вещам, о которых ранее и не слышал, побывал во всех мирах, изучил ещё шесть языков, пятнадцать теперь знаю, да и те девять на должном уровне поддерживал. Самолётов своих реактивных сменил три штуки за тридцать лет, устаревали, да и корпус тоже износ имел определённый, часто летал, однако всё что задумал, ну или не всё, я сделал. По крайней мере, когда я летел из Австралии в Чили, и у меня пошли отказы обоих двигателей, чего не могло быть, похоже кто-то сними поработал, и я понял, падая в голубые волны южной части Тихого океана, что вон он мой шанс. Не скажу, что я его оттягивал, просто считал, что не все знания имею, а теперь уж что говорить? Тут уже Пако под боком нет, не откачают, если я снова в другие миры уйду. Моя душа, точнее. А так я изучил всё что было о переселении душ и разной эзотерики. И понял, что этой чушью память лучше не забивать, ничего близкого к тому что я испытал. В общем, враньё одно и домыслы.
Воды Тихого океана всё ближе и ближе, планировать не получится, с двигателями отрубило и электрику, ни управлять, ни помощь вызвать, ничего не работает. Только вручную включил маяк, так что, если кто видит падающий самолёт, лучше бы им разбегаться. Похоже это преднамеренное убийство, видимо зря я влез в разборки мафии, что перебрались в Австралию из покорённой Италии. Кресло пилота я так и не покинул, так что удар был можно сказать на меня. Вырубило сразу. Слово убило, я тут не желал употреблять.
Открыв глаза, я счастливо улыбнулся, здравствуй новая жизнь. Сам не ожидал, но получилось. Похоже это судно, слышна работа судовых машин, иллюминатор над головой, лёгкая качка, каюта, но не простая. Медблок, по запаху ясно. Хотя нет, обычная каюта, превращённая в лазарет. В каюте я не один, пытался сесть, но прострелило болью одну ногу. Ощупав себя, обнаружил гипс на левой ноге, а так в трусах. Накрыт толстым шерстяным одеялом. Снова пацан. Из шестидесятисемилетнего старика в мальчонку. Вот теперь разница ощутима. А так соседняя койка занята, даже на полу кто-то лежат, причём тихо монотонно постанывая, в форме военного моряка. На койке боец был. Где это я? Тут открылась дверь и заглянул медик, по халату, испачканному кровью, видно принадлежность. Уже что-то не так. У меня закрались смутные подозрения.
- А, проснулся пионер? - устало улыбнулся он от двери. - Как себя чувствуешь?
- Нога болит.
- Это тебя пулей с германского аэроплана. Насквозь, но кость задета. Придётся гипс поносить.
- Скажите, а где я?
- Судно «Армения». Только что от Ялты отошли. Покинули Крым, бросили его наши, - скривилось у медика лицо, как будто тот хотел заплакать. - Командование сдало.
- А сегодня седьмое ноября? - холодея, уточнил я.
- Точно. С памятью в порядке, сейчас воды принесу.
Тот ушёл, а я пробормотал:
- Да какое тут в порядке? Это что за шутки? Шутки шутками, но я су*и выживу во чтобы то ни стало. И в холодной воде тоже.
Глянув в иллюминатор, я рассмотрел на горизонте земли Крыма и строения Ялты, шанс доплыть есть. Напившись воды, я попросил довести меня до гальюна, но тот принёс утку. Делать нечего, открыл иллюминатор и начал вылезать, а тут бойцы на палубе, все ранены, на носилках, заставлено, чуть на них не упал. Те возмущены, ко мне медики, но я на руках добрался до лееров и… меня схватив, вытянули. После этого визжащего и кричащего о Люфтваффе, что нас всех потопит, отнесли в каюту и привязали к койке. Подумали, что я свихнулся, после того как меня с самолёта ранили. Дали успокоительного. Видимо ударную дозу. Я такой спокойный. А плевать на всё. И знаете, самое интересное, немецкий лётчик промахнулся, одна из двух торпед с торпедоносца прошла мимо, очередь со сторожевика помешала. В этот раз его заметили. Вот вторая попала. В носовую часть. К счастью, погибло немного, и судно не затонуло, но дойти до пункта назначения теперь нечего и мечтать, тут бы до берега Крыма доползти. Туда «Армения» и была направлена, пока команда билась за живучесть судна, тихо проигрывая. А я спал, улыбаясь в своей каюте, под работой лекарств. Да ладно, жив, а дальше разберёмся. Вот только на войну попал, а это не то о чём я мечтал, но раз дали новый шанс, перетерпим, перебедуем. Надо только узнать в кого я попал. Ясно что парень не простой, скорее всего из «Артека», персонал которого тут же эвакуировали. Ничего, доберусь до Москвы, там сараи и амбар, где грузовик с патронами и станковыми пулемётами, но главное не это, а три жилых помещения наверху где я смогу жить до конца войны. Там и печка для отопления есть. План есть, исполняем, пока «Армения» к Крыму ползёт, чую прямо в руки немцев.
Проснулся я от плеска, чуть приподнявшись на локте левой руки, осмотрелся, в каюте я был один и почти до койки была вода, но плеск доносился снаружи, иллюминатор открыт. Холодно, я аж посинел весь, и одежды нет, пришлось в одеяло завернутся. Это было возможно, меня отвязали от койки пока я спал. Но главное не это, а знакомые лающие команды на немецком языке. Вот непруха. Выглянув, понял, что «Армения» стоит на ровном киле у берега, выбросились значит, это хорошо, но плохо если много народу потонуло на нижних палубах. Обнадёживало, если это можно так назвать, то что весь берег ранеными усыпан и советскими военными в разной форме, армейской и морской. Много женщин было. Их охраняли немцы в серой форме Вермахта. Даже не знаю, что и сказать, что лучше, к этим в плен попасть или на дно уйти. Судя по положению солнца сейчас где-то часа два дня по полудни, значит меня лекарство на сутки вырубило и всё это время команда судна боролась за живучесть. Сильное лекарство, вон, до сих пор эмоций нет и присутствует слабость, но это может быть и от голода. А мне нужно что-то делать, в каюте я к счастью один был, и дверь закрыта.
А есть идея. Да спрятаться на борту, а потом незаметно покинуть его. Берег наверняка будет охраняться на предмет таких хитрецов, лезть в ледяную воду не хочется, но придётся. Только нужно найти что-то что держится на воде. А на берегу я выживу, даже с повреждённой ногой. Спустив одну ногу в воду, вторую задрав, чтобы не намочить гипс, неудачно с ногой вышло, видимо пулей винтовочного калибра из авиационного пулемёта приласкали, если бы что серьёзнее было бы, ногу бы просто оторвало. Каюту я не покидал, а с трудом забрался во встроенный шкаф и затаился на верхней полке. Ничего другого я пока сделать не мог, по палубе грохотали сапоги немцев, раздавались команды и из коридора тоже. Хорошо, что вода успокоилась от моего движения, когда я закрылся изнутри, и в иллюминатор заглянул немец. Я по тени на воде в щёлку видел. Куда делись те двое что тут со мной были? И если их эвакуировали, то зачем меня бросили? Одни вопросы и ни одного ответа. Я радовался, да, до ужаса радовался, что вернулся. Главное жив. Однако не радовало то время, куда я попал. Эту войну я не любил, и не думайте, что я вот так с автоматом буду бегать. У меня нет такой авантюрной жилки, чтобы сразу на фронт рваться, как у множества авторов нетленок о попаданцах в сорок первый. По виду мне лет двенадцать-тринадцать, на фронт не пустят и не надо. Физический возраст видите ли не тот. Помогать фронту можно и в тылу, что я и собирался делать. Тут главное выбраться. А так, снова Таня погибнет в голодном блокадном Ленинграде, снова множество жертв этой войны и я уже ничего не сделаю. Да, мне показали на примере, что в этот раз письмо не поможет. Мне придётся в этот раз переживать все ужасы войны, и никуда не денешься.
Пока же немцы внимательно обыскивали судно. Из коридора в каюту заглянули, даже дверцу шкафа открыли, не заметив меня на верхней полке, а я прикрылся спасательным жилетом, и оставив дверцу шкафа открытой, немец ушёл. Он кстати был раздет до пояса и уже стучал зубами от холода и негромко ругал фельдфебеля, что его сюда загнал. Я же, лёжа на полке, задумался, как бы я не был мысленно не рад именно этому времени для вселения в новое тело, всё же я был счастлив. Да и что, поменять грязный умирающий мир, на мир с экологически чистой планетой, тут даже выбор не стоял. Хотя бы и это время, страшное для нашей истории. Да, наша планета умирала. Экология умирала, убиваемая перенаселением и множеством производств. Всё, стала сдавать старушка. В год умирало несколько сотен миллионов жителей. Вдумайтесь, миллионов! Сотен!!! Когда население планеты в тридцать первом перевалило за двенадцать миллиардов, а никакие законы с запретом о рождении больше одного ребёнка не действовали, то рост населения стремительно покатился вниз. Смертность была велика. Уже не хоронили, только кремация. Да всё эти вирусы и пандемии влияли. Придумают вакцину от одной, так она мутирует и новые работы по разработке. Только четыре года могу вспомнить, когда ходили без масок, уверенные что всё, справились. С двадцать пятого по двадцать девятый годы. А потом ещё хуже стало. Могу с уверенностью сказать, что мы убили сами себя. Например, в сорок втором большая часть Европы стала полностью мусульманской, скатившись по уровню цивилизованности даже ниже стран третьего мира, в каменный век. В основном очаги пандемий оттуда расходились. На момент моей гибели, на планете оставалось два миллиарда человек. Коллапса цивилизации на удивление не было, всё так же работали аэропорты, госучреждения, действовали границы, просто людей стало меньше. Выживали в основном граждане тех стран, где была медицина высоко поднята. Европа сгинула по факту. Там мор, работали специальыне группы в защите, что собирали трупы в домах и на улицах, и кремировали.