Страница 6 из 11
– Согласен, так себе люди, но люди всё-таки.
– Тебе-то что за печаль? – искренне удивился тот. – Ты о моих планах не знал ничего, не тебе и совестью маяться. Не твою задницу в аду поджаривать будут. Ты прямо отсюда в рай попадёшь, вот и костюмчик у тебя беленький, подходящий. Только крылышки присобачить. А меня, в таком виде, только в ад. В трусах-то грязных.
– Всё шутите? – кисло скривился тот. – Налили бы лучше… Выпить-то, вроде, не грех?
Денисыч с готовностью набулькал стаканчик и протянул Мише.
– Ты не стесняйся, баллон большой, до смерти хватит. Каламбур. А над тобой, Мешок, я просто изумляюсь! Ты бомбу сделал такую, что целую планету вдребезги разнесёт. И запустил её уже!
– Не сам! – возмутился тот.
– Какая разница? Главное – она планету взорвёт, а ты сидишь и думаешь, не грех ли вина стаканчик выпить. Тебе ли, мил человек, о грехах-то беспокоиться?
– Конечно! – вскинул нос картошкой Мишаня. – Вам, с вашим боевым опытом, вообще об этом думать смысла нет. Вот вы и о других так судите.
Денисыч отмахнулся от Мишани, словно тот глупость какую, по недомыслию, ляпнул.
– Э-э-э, много ли я за свою жизнь успел людей ножичком-то порезать? По сравнению с вами, очкариками, я ангелочек белоснежный! Вы вон целые планеты глушите не напрягаясь!
В это время, из-за безликого бархана, донёсся странный, протяжный звук. Миша недоумённо вытянул шею, пытаясь понять, что это за новая напасть и вопросительно взглянул на Денисыча. То, что увидел, заставило учёного испугаться по настоящему. Смуглое лицо Денисыча растеряло тёмные краски и стало матово-белым, а глаза наоборот – превратились в две бездонные, чёрные ямы. Бывший вояка вскочил, словно собирался куда-то бежать, но так и замер в нелепой позе легкоатлетического высокого старта.
– Вы чего, Константин Денисович? – от волнения начал заикаться Мишаня. – Что это было?
Непослушными губами Денисыч кое-как прошлёпал.
– Верблюд…
– Что значит – верблюд? – не понял Миша.
– Скотина такая – верблюд. Ящерицу я ещё пережил, но ведь это же верблюд!
– Может, похоже только? – попытался успокоить его Миша.
– Что я, верблюда никогда не слышал? – вызверился тот, зыркнул на учёного недобро. – Орёт, гадёныш, как будто ему…
Денисыч, наконец-то, смог скинуть оцепенение и бросился вверх по осыпающемуся склону бархана, затейливо перебирая ногами и слегка согнув колени. Миша побежал было следом, но тут же в песок и зарылся. Непростая оказалась задача – по песочку-то бегать, да не по пляжному. Да ведь и по пляжу не больно-то поскачешь. Старый алкоголик, который явно имел в этом деле неплохой опыт, уже на вершине оказался, а Миша, загребая всеми конечностями, едва перевалил за половину. Запыхавшись, отплёвываясь от вездесущего песка, подполз к окаменевшему Денисычу и поднялся на трясущихся ногах.
С другой стороны бархана, действительно, стоял верблюд и, низко опустив голову, жевал какую-то колючку. А на его спине, аккурат меж двух горбов, сидел человек. С ног до головы закутанный в светлую ткань, с карабином за спиной, и с тюрбаном на голове, из под которого настороженно глядели чёрные глаза.
– Действительно, Константин Денисович, верблюд.
– Ты заткнись лучше, придурок!
Денисыч гортанно выкрикнул несколько фраз на незнакомом Мише языке и помахал рукой. Человек на верблюде оказался не столь общительным. Правда, прокричал что-то в ответ, но тут же развернул горбатую скотину и взялся ожесточённо нахлёстывать её длинным прутом. Верблюд, смешно взбрыкивая голенастыми ногами, помчался подальше от странных незнакомцев, а Миша непонимающе уставился на Денисыча.
– Вы с ним разговаривали! Откуда тут люди? Откуда вы знаете их язык? Это же инопланетяне… вроде как.
На этот раз пришла очередь Денисычу обессилено опуститься на песок. Он даже за стаканчиком не потянулся, что являлось верным признаком окончательного расстройства чувств.
– Ты что, очкарик, полный идиот? Это Земля, планета наша родимая!
– Но как же это? – удивился Миша и улыбнулся слабо, неверяще. – Ведь мы были в энергопотоке, мы по нему перемещались, летели…
– Значит, недолетели! Позже разберёшься, Мишаня, почему не долетели, а сейчас нам очень быстро шевелиться надо. Мы же ракету запустили! Вспоминай, очкарик, как её остановить?
Мишаня, до которого только сейчас дошло, что они на родной планете, после этого вопроса впал в ступор. Уставился на Денисыча, словно нагадивший щенок – преданно и виновато.
– Ну должны же вы были придумать какой-то механизм отмены взрыва? – проорал ему в лицо Денисыч, ухватил за плечи, встряхнул так, что голова бедного учёного едва по уклон не укатилась. – Самоликвидацию-то вы хотя бы предусмотрели? Пока эта штуковина до ядра планеты не докопалась, от её взрыва большой беды не будет. Ну?
– У нас времени на это не хватило, – проблеял тонко Мишаня, ухватил Денисыча за руку и в глазах мелькнуло что-то, похожее на мысль. – Постойте, а ведь когда мы сюда упали, защитного кокона с нами уже не было! Значит, перегрузку мы недооценили, защита разрушилась и мы выпали из потока на Землю. Просто не успели долететь до другой планеты!
– Ты что, совсем идиот? – злобно прошипел Денисыч. – Кому сейчас интересно, как мы сюда попали? Сказал бы я, откуда ты выпал!
Сглотнул вымученно, руками перед лицом всплеснул, просипел страшно, свистяще.
– Делать-то теперь что?
Миша очумело хлопал глазами и ещё долго бы этим занимался, но получил звонкую, тяжёлую оплеуху. Проскулил виновато.
– Даже если мы успеем связаться с командованием – догнать ракету не сможем. Не надо меня больше бить.
– Убить тебя надо было! – оскалился Денисыч и, по глазам судя, вполне уже решился на такое злодеяние. – В раннем детстве ещё.
Отпустил обмякшего учёного, руки в карманы затолкал, хмыкнул обречённо.
– Ну что ж, от всей души поздравляю тебя с первым совершённым убийством. Правда настолько неудачно промахнуться, чтобы попасть в собственный лоб… Мне ещё в жизни не приходилось. Единственное, на что уповаю – не на тебя, господи! На тебя давно уже надежды нет. Исключительно на тупость наших мозгоблудов. С защитой они не рассчитали, авось и с массой заряда ошибутся.
Подмигнул притихшему учёному, усмехнулся криво, невесело.
– Правда, я оптимист?
* * *
Денисыч уютно поёрзал в растянутой парусине кресла. Очень удачно получилось: никто не успел занять его место, не унюхал припасы и не спёр любимую палатку. В развалинах города, где редкозубо торчали чудом сохранившиеся дома, уже без страха копошились люди, отыскивали всё, что хоть как-то может пригодиться в будущей жизни. Отсюда они выглядят крохотными, многочисленными, суетливыми муравьями – да так и есть, на самом деле. Неподалёку, в поле, уже начали вырастать кособокие хибары – эмбрион будущего города. Человечество стряхнуло с себя пыль старого мира и сноровисто принялось строить новый. Такой же уродливый, что и тот, с которым недавно рассталось. Ну, не умеют строить ничего другого – ведь люди-то остались те же.
– Вы не изменили своим привычкам, Константин Денисович.
За спиной, так же неслышно, как и в прошлый раз, появился холёный офицер штаба. Вот чёрт, – без особого раскаяния подумал Денисыч, разглядывая парадную форму офицера. Так ведь и не удосужился имя спросить.
– Решил, что уже не смешно разгуливать со своими аксельбантами?
– В этом появился смысл, – тонко улыбнулся тот, гордо выпятил и без того не впалую грудь. – Мир-то вы всё-таки спасли, а вместе с ним и мою карьеру. Правда, в новом мире её придётся начинать сызнова.
Денисыч заметил, что на его погонах осталось лишь по две звезды вместо трёх. Из старшего лейтенанта превратился в простенького. Досадно, наверно. Сочувствующе покачал головой, проговорил глумливо.
– У твоего начальства, дружище, совершенно отсутствует чувство юмора. Неужели из-за меня?
– А то! За проведение операции отвечал я. После того, как начальники двенадцать часов жарили задницы в пустыне, им отчего-то захотелось на ком-нибудь отыграться.