Страница 3 из 8
«Как красиво!» – ахнул Валерий.
«Закрепи холст на мольберте, и начнём», – велел голос.
Работалось легко и вдохновлённо, Валерий не замечал, как день сменила ночь, а потом опять был день. Прерывался он лишь для того, что бы перекусить. Уплетая лапшу «Доширак», он с различных ракурсов рассматривал свою картину, понимая, что никогда ещё не писал так роскошно.
«Назовём её «Ночь в городе»», – предложил голос.
– Пожалуй, – вслух согласился Сурков.
«Раз возражений нет, продолжим выполнять заказ, – решил голос, – предлагаю сделать копии картин Огюста Ренуара «Большие купальщицы» и Густава Моро «Галатея». В зале ресторана Полины, на стене, между окон, картины разметить в следующем порядке: «Портрет Исабель де Порсель» слева, ближе к стене «Галатею», а там где больше света «Купальщиц». В зависимости от освещённости, будет отличный переход по цветовой гамме».
Валерий рисовал без сна, почти трое суток, покончив с заказом, он без сил упал на софу прямо в студии, и провалился в забытьё.
Разбудил его сотовый телефон, звонила Полина.
– Мы договаривались, что в час дня ты привезёшь мне картины, – напомнила она, – время уже половина второго, а тебя нет.
– Извини, проспал, работал всю ночь над твоим заказом. Через два часа буду у тебя с картинами, – Валерий положил телефон на журнальный столик и пошёл умываться.
2. Пляшут бесы
Полина пришла в восторг от картин.
– Я знала, что талантлив, – заявила она, – без преувеличения можно сказать, ты гений, но пьянство погубит тебя. Водка убьёт в тебе силы и талант.
– Гений отличается от обычных людей своим сумасшествием, – улыбнулся Валерий, у него было отличное настроение, в такие минуты ему хотелось петь или философствовать. Для пения была неподходящая атмосфера, и он принялся разглагольствовать: – Художник должен замечать необычное в обыденных вещах, а трезвому взгляду такое не по силам.
– Послушать тебя, так все художники алкаши, у меня много знакомых среди вашего брата, они нормальные, трезвые люди.
– Но не все гении, – рассмеялся Сурков.
– Болтун, – отмахнулась Полина.
– В самом деле, что-то я стал говорлив, – согласился Валерий. Он подошёл к стене: – Портрет Изабель Порсель предлагаю повесить здесь, в центре.
Валерий приложил картину к стене между окон:
– Слева лучше разместить «Галатею», – он приложил к месту развёрнутый холст, потом кивнул в сторону, – а тут, в светлом углу, следует повесить «Купальщиц». Получается плавный переход по тональности, с учётом естественного освещения и света ламп в зале.
– Да пожалуй, именно так и нужно сделать, – задумчиво согласилась Полина. Она набрала номер на своём смартфоне: – Здравствуй Анатолий, мне привезли картины. Приезжай немедленно и сними размеры для рам под них.
Положив сотовый телефон на стойку бара, она взяла в руки картину «Портрет Исабель де Порсель», с минуту смотрела, а потом сказала:
– Я видела эту картину Гойя в «Национальной галерее» в Лондоне, – рассмеявшись, заметила, – если сделать на ней кракелюр2, то можно заявлять, что это подлинник. Тебе очень точно удалось подобрать цветовую палитру.
– Ты же сама сказала, что я талантлив, – пожал плечами Сурков.
– Теперь неплохо было бы что-то сюда повесить, – Полина подошла к стене отделяющей зал ресторана от вестибюля.
«Здесь хороши будут «Всадница» Брюллова, «Неизвестная» Крамского и «Русская Венера» Кустодиева, – внёс свою лепту голос в голове у Суркова, – возле бара отлично подойдёт копия «Тайной вечери» Леонардо да Винчи».
– Хорошо, – кивнул Валерий, – я уже знаю копии, каких картин должны висеть здесь.
– Сколько времени будешь выполнять заказ?
– Неделю.
– Тогда получи аванс, – Полина подошла к кассе бара.
После ухода Валерия Суркова, она принялась наводить порядок в своём заведении. Шеф-повар «Канцлера» Ованес Хачатурян, которого в интернете на рекламном сайте ресторана окрестили итальянцем Овидайо д’ Омацо, прозвал эти придирки «ежедневный тренаж». Полина без конца ко всем цеплялась: официанток по нескольку раз заставляла перетирать посуду, уборщиц перемывать залы, при этом она ворчала, постоянно высказывая претензии персоналу. Натешившись вволю, Полина закрывалась в своём кабинете. Подруга, Маринка Ведяева, несколько раз наблюдавшая такие сцены, заметила:
«Это от скудной половой жизни. Заведи себе молодого жеребца, он мигом угомонит тебя».
«Кому чего, а лысому расчёска, – поморщилась Полина, – все разговоры у тебя только о сексе».
« Нравится мне это дело», – улыбнулась Ведяева.
Маринка с девятилетнего возраста, флиртовала с мужчинами. Её мамаша – дама игривого характера приводила любовников домой. Квартира однокомнатная, и что бы дочь ни мешала адюльтеру, мамаша выпроваживала Маринку из дома. Сидя в тёмном дворе, и разглядывая окна своей квартиры, девочка мечтала, о том, как она вырастит, и приведёт своего любовника домой, выставив мамашу на улицу. Её мечтам не суждено было сбыться. Мать застрелил ревнивый любовник, когда Маринке было двенадцать лет. Воспитывала её бабушка.
Полина дружила с Маринкой Ведяевой с первого класса – практически всю жизнь. Это она уговорила её поступить в химико-технологический университет, уманив подругу тем, что в этом институте полно парней и мало девчонок.
Третьей школьной подругой была Регина Журавлёва, а заводилой в их компании всегда была Полина.
«В этом году тридцать три года нашей дружбе, – подумала она, стоя у окна своего кабинета.
На стоянку ресторана «Канцлер» въезжал красный «Шевроле», из которого вылезли её подруги.
«Легки на помине», – усмехнулась Полина, она вышла в зал и велела официантке накрыть стол в одном из ВИП-залов. Полина намеревалась обговорить с подругами одну свою идею. Собственно обсуждать она ничего не собиралась, потому, как всё уже решила, но ей нужна была Регина с её бойким журналистским пером.
– Васька Пирогов в городе объявился, – сообщила она подругам за обедом.
– Чем он занимается? – равнодушно поинтересовалась Регина.
Василий Пирогов был их одноклассником – тихий, стеснительный и тощий как шест. Оказалось, что он без ума влюблён в Полину, о чём сообщил ей на выпускном вечере, предварительно выпив для смелости стакан водки. Та зло пошутила над ним, и Васька надолго пропал со своей любовью.
– Всё такой же длинный и прыщавый? – спросила Марина, потягивая «Саперави».
– Немного оброс мясом, всё же сорок мужику, – пояснила Полина, – стал священником.
– Он всегда был каким-то пришибленным, – фыркнула Маринка, – не зря же ты прозвала его «Василий Блаженный».
– Регина, нужно, что бы ты встретилась с ним, – Полина сделала глоток вина, – он много чего может рассказать о церковной жизни.
– Что интересного может рассказать поп?! – захихикала Маринка, она налегала на «Саперави», и вино ударило ей в голову.
– Может, что и для своей книги получишь от Василия, – «закинула удочку» Полина.
Регина писала книгу об известных в городе людях: чиновниках, бизнесменах и артистах. Прыгая к ним в постель, она выведывала интимные стороны их жизни, собираясь впоследствии опубликовать всё это в книге.
«Это будет бомба!» – обещала она подругам, рассказывая о своей идее.
Зимние сумерки обволокли город, а сверху кружась, медленно падал снег, красивые снежинки не спеша опускались на землю, укрывая белым покрывалом черноту асфальта. В свете уличных фонарей, на фоне тёмного неба, блестел ярко-жёлтый купол церкви «Успенья Богородицы».
Полину Левину нельзя было назвать верующей, она частенько подшучивала над своим любовником Алексеем Поливановым, который отбивал поклоны на молебнах в церкви, но она всегда испытывала благоговейный трепет, когда входила в храм.
Перекрестившись, Полина вошла в церковь. До вечерней литургии было не меньше часа, и народа почти не было: две постоянные прихожанки, да продавец в церковной лавке. Полина спросила его, где можно найти отца Василия, и тот указал на дверь в коридоре.
2
Кракелюр – трещины на красочном слое в произведении живописи или на другом лакокрасочном пкрытии.