Страница 47 из 55
– А ты где в это время была? - подозрительно уточнила я. - Пока в меня из самострела целились и я в реке заплывы устраивала.
– Я? - Белка слегка растерялась. – Так я появилась, когда ты уже оседлала этого придурка белобрысого и заплывы на нем по бурным водам Веншпейна устроить соизволила. К тому же… если бы ты все же погибла… меня бы это устроило. Или если бы Дрок свихнулся от твоей смерти – тоже ничего расклад. Правда, пришлось бы того гада, который нас с тобой в зазеркалье утащил, мне одной искать. И мстить тоже в одиночку… Но чем не пожертвуешь ради хорошей жилплощади? Даже такой милой компанией, как твоя, Ди.
Вот ведь… Эйта! И даже сил на нее злиться нет.
– Так что я решила понаблюдать, так сказать, за развитием событий, – меж тем продолжала в корень обнаглевшая пушистая, вольготно расположившись на подушке и поглаживая свое пузико. – Что могу сказать? Было интересно. Я даже пожалела, что каленых орешков с собой не захватила.
– Подожди… – До меня начало доходить… Если на сотую долю мига предположить, что Олафир в галeрее нацелил на меня самострел не чтобы убить, а действительно шантажируя… Он ненавидел Дрока. Но и обезуметь тоже опасался... А угрозы и запугивание – вполне в духе сынов Мрака. Хотя… Что ему мешало получить у меня клятву избавить Касселрок от Эйты? А как только белка исчезнет – убить меня?
– Вот именно! – Рыжая воздела коготок к потолку,и я поняла, что последнее сказала вслух. – Увидел меня у тебя на голове и сообразил, паскуда белобрысый, что я с тобой, Ди, связана. А ему самому от меня не избавиться, – самодовольно разглагольствoвала Эйта. - Вот наверняка и решил, что сначала обезопасит себя от безумия, вырвав у тебя клятву. А как только ты все исполнишь – и грохнет! – Она азартно ударила в лапы.
– Ты говоришь так, как будто я могу заставить тебя отсюда убраться, - невесело усмехнулась я.
– Не можешь, – oхотно согласилась Эйта. – Но белобрысый-то не в курсе…
Хм… если довериться безумной логике белки,то… все сходилось. Олафир мог и вправду поклясться, что не хотел меня убивать. Сегодня. И тогда его зарок на крови даже не убил бы его. Главное – правильно подобрать слова. А вот, допустим, завтра…
Получалось, что у Олафира, как и у Мрот, Хённ, Бетси, были и мотив,и возможность отправить меня в зазеркалье. У Борнира мотив тoже имелся, но что-то там не складывалось с покушением на первую невесту. Со слов Дрока, его дядя в ту пору валялся в постели после схватки с драконом. Но так ли он был болен, что не мог даже встать с ложа? Скидывать со счетов совершеннo я бы тоже не стала. К тому же у Борнира ко мне имелась и личная неприязнь.
Демоны! Я думала, что если лучше узнаю подозреваемых,то смогу методом исключения найти своего убийцу. Но нет! Если поначалу у половины из Стоунов хотя бы мотива не было,тo сейчас… А ведь ещё языкатого Трола, кровного брата почившего Хозяина Бурь, я не расспросила.
– Демоны… – простонала я. – Как же все сложно!..
– Это ты о чем? - деловито уточнила белочка.
– Скорее о ком.
–А… ты про Дрока! – не так поняла меня белочка. - Так с ним как раз все понятно. Хочет мужик тебя. Это невооруженным глазом видно.
– Меня ли? – вырвалoсь невольно. И, глядя на озадаченную беличью мордочку, я пояснила: – Эй, я же под личиной. Он же видит не меня, а свою Лорелею…
Едва только сказала – и пожалела. Не иначе как купание в реке и близость смерти заставили разоткровенничаться. Или у меня вообще бред. Да, предсмертный! Я сейчас лежу с воспалением,и это мне все мерещится. Предположение было сколь соблазнительным, столь и абсурдным. А жаль.
И вроде я понимала, что все реально, что надо бы мне остановиться, что рядом не Рэй – лучшая подруга и сестренка в одном лице, - а практичная белочка, но… меня вдруг прорвало. Видимо, дала о себе знать ждавшая своего звездного чaса истерика.
– Эйта, понимаешь, я же этого гада темного люблю! – Признание было щедро разбавлено слезами. Я лежала под одеялом, натянутым почти до подбородка. И чувствую, выглядела как сущая покойница,только без домовины и руки на груди не скрещены. И ревела. Без всхлипов. Слезы просто текли по щекам. – А он… Каждый раз, когда целует меня, я думаю: кого Дрок видит пред собой? Диксари? Или Лорелею? Эй, вот ты мне скажи, как мне поступить, по-женски посоветуй, как со всем этим быть.
Я повернула голову и увидела редкую, да что там редкую – редчайшую картину полного и абсолютного беличьего очешуения. Причем это была не просто одиночная картина, а сразу триптих.
Рыжая, обняв свой животик, смотрела на меня глазами селедки, случайно обнаружившей, что у нее вместо хвоста выросли ноги. Потом, осознав, кто, а главное, у КОГО просит совета, пушистая, не глядя,таки плюхнулась на хвост, вытянув лапы. И в довершение ее челюсть совершенно неграциозно отвисла.
– Нет… я многое в своей жизни повидала, но чтобы делиться душевными терзаниями и делать свою головную боль моей? – наконец нашлась она. А потом, вскочив на подушку, уже совершенно по-женски… нет, не дала совета. А психанула: – Я не поняла?! Тут вообще кто кого с ума свести пытается? Любит он ее, не любит или морковку заворачивает… Тьфу! Лежит тут, ерундой мается! Вот у меня проблемы так проблемы! Ты знаешь, что такое двенадцатая беременность?! Нет! Так я тебе расскажу.
И, не дожидаясь моего согласия, Эйта с жаром продолжила:
– Беременность – это как ремонт: ее не ускоришь ни за какие коврижки! Она как учебный год: длится девять месяцев, а тошнит уже с первой недели! А из всего вкусненького тебе хочется известки. В ожидании ребенка ты, даже если и белка, все равно чувствуешь себя котом: постоянно спишь, жрешь, толстеешь, и все этому только радуются. К тому же ты лишаешься на долгие месяцы способности видеть что-либо ниже горизонта. - Она выразительно провела лапой по середине живoта. – А еще…
– Я поняла! – опередила я белку. – Я люблю Дрока. Дрок любит меня, а не Лорелею. И никаких душевных терзаний у меня нет. Только прекрати просвещать меня!
Белка, срезанная моим спичем на середине речи, сбилась. Задышала тяжело, словно думая: придушить меня лично и испытать моральное удовлетворение или и пульсар сгодится? А потом… Махнула лапой, села и выдохнула:
– Ди… И ты извини. У меня это…. Перепады настроения при бере-е-менности… – На последнем слове она сморщилась и не удержалась: – Вот почему нельзя так: щелкнул пальцами – и ребенок у тебя уже в лапах. Желательно – уже взрослый и пристроенный в хороший брак.
Я с сочувствием посмотрела на белочку. Она на меня. А потом примирительно выдала:
– Да не представляет он вместо тебя эту Лорелейку. - Развернула свою мысль: – Если бы она его интересовала, думаешь, не задержался бы он на ночку в столице?
– Да он из-за записки примчался, а не из-за меня. - Я шмыгнула носом.
– Ди, запомни, из-за одной писульки мужик с места как ошпаренный не сорвется. Большое значение имеет, рука какой лэриссы вывела послание.
На этой нравоучительной ноте нас прервали. За окном послышался лязг, ржание, и я как-то разом вспомнила о всадниках.
– Сколько я была без сознания?
– Да совсем ничего. До прибытия косматых ещё два удара колокола осталось, – беспечно махнула лапой белка.
Ну да, ей ерунда. А вот для меня… Сцепила зубы и… так и не поняла: то ли я встала из этой демоновой кровати, то ли все же сама себя эксгумировала.
Все тело ныло, как будто я седмицу напролет сражалась с болотными льернами без передыху и нет, не победила. Просто упала от усталости, а нечисть топей приняла меня за дохлую и побрезговала.
– И куда такая красивая полузомби собралась? – ехидно уточнила белка, глядя на пошатывающуюся меня.
– Совершать полусамоубийство, – в тон ей фыркнула я. Судя по ощущениям собственного тела, мне было проще лечь обратно в кроватку и прикинуться покойницей, чем пытаться изображать из себя живую. Сил не было. Совсем. Ну разве что на cарказм. Что еще раз подтверждало слова сестрички Рей: «Ди, ты, даже лежа в гробу, будешь давать своим носильщикам ехидные советы, а то и вовсе потребуешь прокатить до погоста на бис».