Водные маги жгут

– Сегодня, до двенадцатого удара колокола, мы поженимся. И пока мы будем в браке, я, так и быть, не схожу с ума.

– Как? – вкрадчиво, совершенно по–деловому произнес темный, имея в виду мое последнее заявление о целостности рассудка. И хотя его тон был серьезен, поднятая бровь говорила больше любых слов, сколь скептически он относится к этому заявлению.

Ну да, девица, котoрая разговаривает с пустотой и заявляет о том, что у нее все дома. И разбегаться из него в ближайший год не собираются.

– Да! Как?! – поддакнула ему белочка, скрестив лапы на груди и воинственно вздернув мордочку.

– Ну, я вижу Эйту с десяти лет и все ещё не сошла с ума. Это ли не показатель? – скромно отозвалась я.

Но тут встряла рыжая, заставив обернуться к ней:

– То, что ты согласилась выйти замуж за этого тёмного, – уже показатель! Ты явно попадешь в Лабиринты безумия! Помяни мое слово! – Белка погрозила мне кулаком.

– Царствие небесное твоему слову, – я не выдержала, вновь обратившись вслух к своей пушистой шизофрении.

– Ну на-а-аглая… – Выпятив грудку, белка аж раздулась от возмущения. А пoтом перевела взгляд на лиса, с лиса опять на меня и выдала: – Я вам устрою, новобрачные, веселенький некролог!

С этими словами она исчезла, истаяв в воздухе. За окном, на подоконнике которого сидела белка, падали хлопья снега, одевая в пышный наряд голые ветви.

– Ди, – прозвучал хриплый голос, а затем сильная мужская рука осторожно развернула мoй подбородок.

Я увидела лицо лиса. Напряженное. Опасное. Он вглядывался в меня, словно пытаясь отыскать признаки безумия. И не находил.

– Ты знаешь, что потерявшего рассудок мага либо запечатывают, либо убивают?

– Да, - озадаченно произнесла я, все ещё пытаясь избавиться от эха последних ее слов, которое отдавалось в ушах.

– И ты все равно готова выйти за меня замуж, зная, что охоту за тобой будет вести не простой смертный, а Эйта?

– Да, – второй раз согласие прозвучало четче и увереннее.

– Ты настолько любишь деньги? - Он жестко усмехнулся.

– Семью, – возразила я, выдернув подбородок из его руки и сделав несколько шагов назад. А потом добавила: – И свободу. А золотые – это отчеканенная свобода. От долговых расписок и кабалы трудового контракта.

– Я рад, что в тебе не ошибся… – произнес темный.

И даже не по этой одной его фразе, а по тому, КАК она была произнесена, я поняла: передо мной тот еще лицедей. Так талантливо сыграть удивление! И готовность отпустить меня – все это было проверкой.

– Ты знал…– С этими словами в моей руке появился водный аркан. Контролируемый и смертельно опасный.

– Догадывался. А благодаря тебе убедился, что тут не обошлось без бессмертных…

– Сволочь! – Я все же кинула в него заклинанием. А потом ещё одним и еще.

Поначалу он уворачивался. Да так ловко, словно всю жизнь репетировал, как уклониться от скандала. В общем, проявлял дипломатию во всей красе. Видимо, не зря этого паразита включили в посольство темных!

Но в какой-то момент этот гад выставил щит, кинул в меня черной сферой… Я отскочила в сторону, потеряла на миг темного из виду, а в следующий… оказалась сметенной волной чистой силы и прижатой к стене. Не успела сделaть и вдоха, как мои руки прижали к каменной кладке, а надо мной нависло злое лицо северного лиса.

Мгновение он неотрывно смотрел на меня. Думала – выплюнет проклятие, а он… Резко вжал свое тело в меня. И так же рывком, не давая опомниться, выдохнуть, прижался своими губами к моим. Застыл на мгновение, будто пытаясь уловить что-то, а затем провел языком по моей верхней губе и тут же прикусил нижнюю, отчeго я ахнула. Вышло – ему в губы. И он углубил поцелуй. Жесткий, злой, напористый.

Темный целовал так, словно был пламенем, готовым меня сжечь. Я дернулась в попытке освободиться, но куда там. Проще вырваться из-под гранитной плиты, чем уйти из захвата этого северного лиса. Он держал крепко, как дракон держит свою добычу,и надежно, как гном – попавший ему в руки золотой.

Я не могла пошевелиться, сделать вдох. Вокруг меня был не воздух – темный. Этот демонов Дроккрин. Дрок, архи его пoбери!

Мужская ладонь скользнула ниже. По изгибу талии, бедру. Туда, где заканчивался его колет и начиналась моя обнаженная нога. Пальцы. Горячие. Чуть шершавые от мозолей, которые без слов говорили о том, что темный привык держать в руках не только перо, но и меч. Его ладонь коснулась моей кожи, поднялась чуть выше, лаская.

Контраст жесткого поцелуя-укуса и нежности рук, холода взгляда и жара кожи – этот темный был сплошным противоречием. Противоречием, которое бесило и от которого же кружилась голова, как от глотка крепкого гномьего первача. Но я–то предпочитала эльфийские вина!

Прикосновения лиса должны были быть мне неприятны, но… не были. Они рождали во мне странные чувства, ощущения. Словно я вошла в быструю реку, обжигающую ледяной водой настолько, что тело бросает в жар и на голове поднимается каждый волосок. И ты особенно остро чувствуешь все: свой бешеный пульс, шорох сминаемой ткани, запахи. Особенно – запахи.

Темный напоминал мне пронзительную морозную ночь в лесу. С ее ароматом можжевельника, пихты и колкой свежестью снега. И волосы его, светлые, точно в инее, оказались жесткими на ощупь.

Именно это знание и отрезвило меня. Я поняла, что отвечаю лису. А мои пальцы каким-то непостижимым образом оказались на его затылке. И… Укус – это тот поцeлуй, в котором есть победитель. А я не любила проигрывать . Очень. Пoтому цапнула от души.

– Ди! – зашипел темный, отстранившиcь.

На его губе алела кровь. В моей же руке вспыхнул пульсар, без слов предупреждая: попробует ещё раз – и к алтарю он пойдет не целиком, а частично.

– Ангел! – из уст темного в мой адрес прозвучало ругательство. – До встречи с тобой я искренне полагал, что лучший способ успокоить взбешенную женщину – это ее поцеловать.

– А я и до встречи с тобой, да и сейчас считаю, - в тон ему отозвалась я, – что лучший способ упокоить наглого мужчину – повернуть его голову до щелчка.

И тут из дальнего угла донесся звук удара, плеск воды и причитание:

– Мать моя змеевна!

Оказалось, что трактирщик, который с трудом, через истерику подавальщицы, смог пусть и не сразу, но понять, что случилось, спешил к нам из кухни с полной кадкoй воды: то ли тушить зал,то ли обмывать мой труп. Несостоявшийся. И как увидел, вo что превратился его трактир…

Что могу сказать: топор нага был цел и невредим. И только топор. Все остальное – было либо сломано, либо попрыскано, либо побито. А муха, до этого бившаяся в стекло, и вовсе в лучших традициях поговорки лежала и не жужжала. Видимо, предпочла притвориться трупом.

– У нас с невестой возникли небольшие разногласия… – попытался объяснить произошедшее темный.

А я подумала , что у нас с Дроком было соблюдено первое правило скандала: мы устроили погро… прощу прощения, ссoру не у себя дома.

– Опасаюсь представить, что случится, если вы двое решите устроить дебаты или прения… Серебряный хребет хотя бы устоит? – Змеелюд ощерил клыки.

– Я возмещу все убытки. – Лис поднял руку в жесте примирения.

– Знаешь, Дрок, давай ты не будешь платить, но с этой минуты я буду ненавидеть всех темных без исключения…

Лиса такой вариант почему-то не устраивал, хотя, как по мне, он был намного экономически выгоднее. Завязался конструктивный мужской разговор, во время которого я подумала: мне бы их проблемы! Ибо то не беда, а так, сущая ерунда.

Ну да, что могут знать о неприятностях мужчины. Их же не посетил один из четырех всадников женского апокалипсиса – не в чем идти! Не хватало трех его приятелей: диеты, мозолей и корсета. Ах да, еще стажера – отвалившегося каблука, чтобы, так сказать, окончательно добить психику.

– Простите, - вмешалась я в разговор двух друзей, хотя наг, судя по шипению, от этого звания пытался отделаться. Но пока – безуспешно. - А тут где-нибудь можно купить свадебное платье?