Цепи грешника

— Барвэлл! — крикнули издалека. — Господин Барвэлл! Сюда!

— Мы защитим ее вместе, — успокоил Барвэлл, и удалился в человеку, который его позвал.

— Прости меня, друг, — оправдывался Уильям. — Я спас ее от потопа и вытащил, но не знал, что делать. Рана стала гнить, пахнуть, хорошо, что мужики из соседнего барака знали, как предотвратить смерть.

— Ты не виноват, Уильям, — я взглянул на него. Человек-гора с проникновенным сочувствием в глазах. Не за что его винить. — Я перед тобой в неоплатном долгу. Благодаря тебе она дышит.

С тягостным ощущением в глубине сердца я спрыгнул с Телеги, и поспешил вслед за Барвэллом, пробравшись к головной части колонны.

Как я и предполагал. Грешники толпами выходили из леса и шагали к нам через широкую поляну, угрожающе подвывая и позвякивая цепями. Не особо сильные, слабее Авалона, но так много, что шансов на сопротивление не оставалось.

— Несколько сотен, — хмуро изрек Барвэлл, вынув флейту из чехла.

— Намного больше, — добавил я. — Остальные в лесу. Они перебили ангелов в лагере. Мне, возможно, удастся все уладить.

— Твоих сил не хватит. Не в таком состоянии, — Барвэлл покачал головой. — Боюсь, мы все тут поляжем.

— Не поляжем, — я продемонстрировал Барвэллу перо Таламриэля. — Мне удалось одолеть его. Значит, грешники не будут проблемой. К тому же, у нас появилась возможность вести с ними переговоры.

Я поспешил навстречу грешникам, и, когда отдалился от колонны метров на сто, выставил ладонь перед собой и крикнул:

— Стоять! — я распустил крылья.

Грешники послушно остановились. Сзади послышались удивленные возгласы. Люди забеспокоились, не поняв, что произошло. Любого человека на моем месте разорвали бы на части.

Но один грешник не подчинился. Крупный, чем-то похожий на ангела, только без крыльев. В темно-красной броне, демонической, и прочной на вид. В правой руке он держал увесистый топор, а в левой длинный щит с острым концом. С брони грешника свисали цепи темного оттенка, а чем ближе цвет цепей к черному, тем сильнее грешник. Передо мной стоял не мелкий воришка и даже не живодер, а самый настоящий прелюбодей. Причем прелюбодействием в Антерре считалось наличие одной женщины, и те, кто не хотел заводить себе гарем, претендовали на роль темно-серого грешника после смерти.

Так что за супружескую верность жители платили страшным перевоплощением. Местные сохраняли верность себе, а не женщинам, потому заводили их столько, сколько хотелось завести.

Если на Земле праведник не возжелает жену ближнего своего, то в Антерре праведник охотно делится женой с друзьями и сам спит с как можно большим количеством женщин.

— Удивительно, — голос у грешника был дьявольским, искаженным темными силами. — С чего вдруг моя армия застыла, стоило тебе произнести слово? Интересно…. — он задумался, а затем продолжил. — Сдавайтесь без крови. Поверьте, быть темным — привилегия более достойная, чем быть человеком. Я предлагаю вам присоединиться к моей армии, или предлагаю умереть, — он пригрозил мне топором. — Нас намного больше, чем вас.

— Я повелеваю тебе и темным расступиться, — приказал я, указав на грешника пальцем. — Если не хотите прогневать меня.

Грешник расхохотался, а вот его подчиненные смеялись неохотно, неловко переглядываясь. Кому-то из них удалось заметить, что я сделал с Таламриэлем, а вот их предводитель не боялся. Он чувствовал слабость моего тела, и понимал, что сейчас я ему не противник.

"Именно так, — внутренний голос подтвердил мою догадку. — Воспользуйся вторым элементом циферблата. Или умрешь". Второй элемент всю дорогу взывал ко мне. Достаточно развеять магию иллюзии, и элемент сольется со мной, наделит новой, более страшной силой. Но я боялся ее. Мне с трудом удалось выдержать первое разумное превращение, с трудом удалось выжить и сохранить рассудок. Что-то подсказывало, если я поддамся искушению, то потеряю разум, а самого меня попросту разорвет.

— "Ну, глупости, — успокаивал меня голос. — С телом точно ничего не случится. Если ты умрешь, умру и я".

— "А если я перестану себя контролировать? Где гарантии, что Маша и остальные уцелеют?"

— "Не мели чушь, — с раздражением ответил голос. — В прошлый раз ты себя контролировал. Просто стал действовать уверенно. Стал действовать как Первозданная Смерть, а не сопливый смертный".

Но я не хотел действовать как Первозданная Смерть. Не хотел терять в себе человека, и поступать как террорист, изувечивая врагов, как изувечил Таламриэля. Вторая часть моей личности не просто убьет противников, а будет мучить их, запугивать.

— "А разве это не круто? — спросил голос. — Не круто ощущать власть и могущество? Вспомни, как жестоко люди в детстве мечтают расправиться с обидчиками, какие яркие фантазии видят, а ты можешь воплотить это в реальность. У большая сила. Разве в ней есть что-то плохое? Остальные лишь думают, а ты можешь сделать. Что так изменило тебя? Неужели эта девчонка в телеге? Ты же сначала и помогать ей не хотел, бросил ради успеха, а теперь играешь в добропорядочного человека? Мы оба знаем, что ты использовал ее семью как повод избавиться от отношений, потому что они тебе мешали. Мне-то, то есть себе, ты можешь не врать. Какой же ты мудак и лицемер, Андрей. Стоило тебе увидеть, на что ты реально способен, и тебя пожрал страх перед самим собой. Так нелепо".

Я разозлился и стиснул зубы, захотелось ударить его, но бить себя по роже прилюдно было бы как минимум странно. И он прав. Раньше я вел себя ужасно, но теперь все изменилось.

— "Это только ради Маши, — сказал я, срывая с шеи перо Таламриэля. — Но если не дай Бог пострадает кто-то, кроме грешников, ты больше не увидишь свет".

— "Да! Только дай мне силу. Дай сделать тебя мужиком! — затараторил голос, как наркоман, которому к вене поднесли долгожданную иглу. — Давай! Не мнись! У нас одна цель, и нужно сделать все, чтобы удавить Алландела!"

— Последний шанс, темный, — я обратился к грешнику, и выставил перед собой перо. Перо покачивало ветром. — Если ты не отступишь, я буду вынужден тебя убить.

— Попробуй! — рассвирепел грешник, стукнув топором по щиту. — Я вырву тебе позвоночник!

— Так тому и быть, — я прикрыл глаза.

Магия иллюзия развеялась, перо растворилось частичками темного света, и кусок циферблата с цифрой "II" завис у меня перед глазами. Какое влияние окажет на мое тело новый уровень силы — неизвестно. Я взял на себя ответственность за несколько тысяч жизней, потому слабость проявлять нельзя.

Сила циферблата — как пистолет за пазухой. Конечно, когда друзьям или девушке угрожают гопники с ножами, применять оружие не хочется, но если этого не сделать — близкие люди умрут.

Циферблат погрузился в меня лучами темного света, свет запульсировал в венах на руках, и в этот момент грешник бросился в атаку, замахнувшись топором. Я снова перевоплотился, но в этот раз частично, диск за спиной и челюсть пса не появились.

Грешник попытался обрушить топор мне на голову, и я схватил лезвие ладонью, как в голливудском боевике про самураев. Удар оказался такой силы, что отдало аж в кончики крыльев, а вокруг меня вздернулось облако пыли. Металл со звоном завибрировал между пальцев, и топор треснул. Грешник с непониманием отпрыгнул назад, и испугался.

— Ты все понял? — изрек я мрачно, и одарил противника уничтожающим взглядом. — Или будем продолжать?

— Убейте их! Убейте их всех! — но никто из подчиненных грешника не шевельнулся. Он растерянно оглядел собственное воинство, а потом сердито взглянул на меня, осознав утрату лидерства. — Я…. Я присягаю вам, мой господин, — грешник покорно склонил голову.

Хрень его присяга. Она актуальна до тех пор, пока я оставался сильнейшим темным в его поле зрения, так уж у них заведено, но этим можно пользоваться, пока возникла возможность.

Толпа людей заликовала, заулюлюкала, заливисто засвистела.

— Авалон! — крикнул я, и пронзительно свистнул. Авалон выскочил из леса, и его пришлось успокаивать, чтобы он не бросился на грешника. Я оседлал Авалона, и с нажимом отдал приказ: — Ты обеспечишь нам безопасный проход до Багрового моря, а потом вы вольны идти, куда хотите. Разнесите обо мне слухи. Скажите, что Мортус вернулся, и пора готовиться к изгнанию ангелов с земель Антерры.