Страница 10 из 11
– Особые приметы имелись?
– У Николая-угодника? – сверкнув глазами, она изрекла: – Вы в своем уме?
– В иконе было что-то особенное?
– Оклад с драгоценными камушками. – Эмма Леонидовна вздохнула. – Полина Аркадьевна сказала, что икона семейная, из рук в руки через двенадцать поколений прошла.
– Двадцать на двенадцать… – прикинул Кречетов. – Получается, двести сорок лет – долой. Конец восемнадцатого века?
– Может, и раньше. Кто ж его знает?
– В таком случае это ценная вещь.
– Предполагаете, что ее украли?
– Вероятнее всего – да.
– Кто? – в голосе Эммы Леонидовны послышалось недоверие.
Кречетов обстоятельно уложил вещи, примял их руками и, защелкнув чемоданные замки, ответил:
– Пока не знаю.
На время Кречетов отложил расследование в доме Самаровых. Поиск сына был для него приоритетной задачей. Он снова поехал к дому Сергея и сел на скамейку, чтобы понаблюдать за дверью подъезда. Туда входили и выходили разные люди: старики, женщины, мужчины и старухи с детьми, но Сергея все не было. Кречетов понимал, что выбрал неудачное время, до конца рабочего дня оставался час, но ему не терпелось встретиться с сыном.
На детской площадке тем временем сложилась небольшая компания. Один парень сидел на лавке, двое стоял рядом, и все трое беспрерывно галдели. Общение проходило так, как это бывает у пьяных.
Время тянулось медленно, ничего не происходило. Кречетова начал раздражать галдеж на детской площадке, но он сдерживал себя, решив не лезть на рожон.
Однако избежать стычки не удалось. Заметив на площадке женщину с двумя малышами, Кречетов пошел туда.
– Вы вот что, ребята… Давайте-ка уходите отсюда, – миролюбиво начал он, обращаясь к пьяной компании.
Ему ответили нагло и с вызовом:
– Ты кто такой, чтобы указывать?
– Какая вам разница? Идите в другое место, здесь дети играют.
– А мы тебе кто? – ощерился здоровенный детина. – Мы и есть подрастающее поколение, протри глаза, если не видишь.
– По-хорошему говорю: уходите.
– Слышь, папаша… Сыпь отсюда, пока не накостыляли.
– Не злите меня, – тихо предупредил Кречетов, но к нему подошел толстенький коротышка и дыхнул в лицо алкоголем:
– Ну, разозлишься, и что?
Кречетов толкнул его в грудь. Когда тот упал, он завернул верзиле руку за спину и вывел его с площадки.
Сидевший на лавке сгоряча бросился на Кречетова, но потом струхнул и отступил. Все трое разбежались по двору. Огрызаясь и подбадривая друг друга, они кружили вокруг Кречетова, однако напасть не решились и вскоре ушли.
Решив больше не искушать судьбу, Кречетов дождался удобного случая, вошел в подъезд и поднялся на этаж, где жил его сын. Там сел на ступени и стал ждать.
Но вскоре на лестничной площадке появился наряд полицейских. Одновременно с этим распахнулась дверь девяносто первой квартиры, оттуда вышла могучая жена Семена Семеновича и указала пальцем на Кречетова:
– Арестуйте его!
– Встаньте, гражданин, – приказал сержант. – И предъявите свои документы.
– Этот жулик второй день крутится на нашей площадке, – зачастила женщина. – Позавчера долбился к соседке. Сегодня подрался во дворе. – Она погрозила Кречетову тем же указательным пальцем. – От меня ничего не утаишь! Я все видела из окна!
– Уймитесь, гражданочка! – окоротил ее полицейский и вновь скомандовал Кречетову: – Ваши документы!
Тот поднялся со ступеней, достал портмоне и вытащил удостоверение:
– Прошу.
Изучив документ, сержант козырнул рукой и уважительно спросил:
– Что же вы сразу не сказали, товарищ полковник? Прошу прощения. Ошибочка вышла.
– Можете идти, я на вас не в обиде.
Жена Семена Семеновича насупилась и скрылась в квартире. Наряд полицейских уехал в лифте. Кречетов положил документ в портмоне и спрятал его в карман. На всякий случай взглянув на часы, он позвонил в девяносто вторую квартиру.
Не дождавшись ответа, Кречетов пошел по ступеням вниз.
Глава 9. Тот, кто упорствует
По возвращении в дом Самаровых к ужину за стол Кречетов сел последним, если не считать Михаила – он, как всегда, задерживался. Эмма Леонидовна руководила подачей блюд на всю большую компанию, которая, как и прежде, состояла из членов семьи и гостей.
Когда горничные подали горячее, домоправительница попросила накапать ей корвалола. Леся принесла хрустальную рюмку с каплями, и Эмма Леонидовна опрокинула ее в рот.
– Второй день сама не своя…
– Если хотите, я осмотрю вас после ужина, – предложила Ирина Владимировна, но домоправительница сдержанно проронила:
– Давайте как-нибудь в другой раз.
– Понимаю, – из вежливости согласилась мать Юлии. – На вас подействовала смерть этой женщины.
– Разговор не к столу! – оборвала ее Эмма Леонидовна. – Будет лучше, если мы поговорим о другом.
– Я только предположила…
– Хватит, мама, – вмешалась Юлия. – В этом доме ты ни перед кем не должна оправдываться.
Заминая неловкость, Эмма Леонидовна подозвала Василину и строго ей выговорила:
– Где черный хлеб? Почему не принесла?
Разговор продолжила Ольга из Воркуты, но тему предложила свою, сугубо дамскую:
– Вот я удивляюсь. Для кого в ГУМе эти бутики? Цены такие, что глаза на лоб лезут. Видела сегодня пальто за полтора миллиона. Это ж сколько на него нужно копить?
– Тому, кто покупает такие вещи, копить не приходится, – заметил Глеб. – Деньги им оставляют на тумбочке.
– Вот только не надо всех под одну гребенку! – возмутилась Кира. – Ты говоришь о содержанках и проститутках. Как будто честные женщины не покупают вещи за полтора миллиона.
– Честными ты называешь жен богатых мужей? – с сарказмом в голосе осведомился Глеб.
Сидевшие за столом притихли, откровенно избегая смотреть на жену Михаила.
Выдержав короткую паузу, Юлия обронила:
– Думай, что говоришь.
– В самом деле, Глебушка! – всполошилась Эмма Леонидовна. – Зачем же так грубо?
Однако Кира продолжила опасную тему:
– Нет-нет! Пусть говорит. Ведь он не только Юлию хотел обидеть, а еще и меня.
– Не смей обижаться, – Глеб заговорил с особенной, нервозной интонацией в голосе, которая обычно предшествует катастрофе. – За всю свою жизнь ты не заработала ни рубля. При этом, в том же ГУМе, можешь с легкостью потратить несколько миллионов.
– А что в этом плохого? – Кира пожала плечами. – Я трачу деньги и получаю от этого удовольствие.
– Ты тратишь не свои деньги. Отцовские, – сдержанно уточнил Глеб. – Так чем же ты лучше проститутки? Та хоть работает в чужих постелях. А ты, Кира, – паразитка. И тебе придется с этим смириться.
– Боже мой… – проронила Ольга и уткнулась взглядом в тарелку.
– Я студентка МГИМО! – со слезами в голосе воскликнула Кира.
– Студентка платного отделения, – напомнил ей Глеб. – За один год твоего ничегонеделанья отец платит целое состояние.
– Глебушка! – воскликнула Эмма Леонидовна. – С цепи ты, что ли, сорвался?!
Глеб бросил на нее бешеный взгляд, резко встал и отшвырнул салфетку, но Кира схватила его за руку:
– Я не понимаю, за что ты на меня взъелся!
– Не понимаешь? – Глеб грубо оттолкнул Киру, и она упала на стул. – Нельзя швыряться деньгами, которых не заработала! Нужно иметь совесть!
– Ну да… Совесть – не деньги, всегда подскажут, где потерял. – Кречетов отложил вилку, встал и взял Глеба за плечо: – Тебе лучше уйти.
– Пустите! – Глеб попытался вырваться, но у него не получилось. – Пустите, говорю!
– Не в этот раз, – спокойно сказал Кречетов. – Запомни, пока я здесь, такое не прокатит.
– Да кто вы такой!
– Глебушка, ступай к себе в комнату! – взмолилась Эмма Леонидовна. – Послушай умного человека.
– Да идите вы все! – выкрикнул Глеб и вышел из комнаты.
Проводив его взглядом, Юлия произнесла, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Какой бес в него сегодня вселился?