Кокон для души

– Знаешь, столько лет прошло, а из детства вспоминаются всякие глупости, – грустно улыбнулся муж. – Например, я нарисовал нашу семью и подарил ей рисунок, а она его сожгла при мне. Или когда у меня обнаружились способности к некромантии, она сказала, что дар этот никчемный и бесполезный.

– Неправда! Ничего не бесполезный! – возмутилась я, – Ты спас четверку Девейда! А Илай, имея каплю этого дара, спас мне жизнь. Твой амулет отпугнул Миланью. Благодаря тебе живы многие люди, не думаю, что мой амулет единственный, который ты создал. Если у нашей дочери обнаружатся способности к некромантии, я буду очень рада.

– У Алии вероятней всего откроется именно дар некромантии, – Лорана немного отвлекла моя пламенная речь, –  Её отец – некромант, дед и прабабушка по материнской линии тоже.

– Это замечательно. Думаю, Итрис был бы рад, если малышка пойдет по его стопам.

– Жаль, что моя мать не думала так же, как ты, – муж прижал меня к себе, –  Для неё самым главным было то, что дар этот не престижный. Много не заработаешь. И я понял, что заслужить её любовь не смогу. Мне стало все равно. Я начал сбегать из дома, тайно курить легкие наркотики, выпивать, подворовывать, хулиганить. Однажды меня притащили домой пьяным. Знаешь, сколько мне было? Пятнадцать. А мать только и сказала, что знала, что ничего путного из меня не получится. Ничтожество – вот как она меня назвала. Я орал, что её ненавижу, а потом проспался, и решил уйти куда-нибудь далеко, чтобы никогда никого не видеть. Мне тогда жить не хотелось.  

Неудивительно, что он так неуверен в себе, если его так чморила мать. Сволочь! До сих пор Лоран вспоминал этот момент с болью в груди. Мне хотелось утешить мужа, поэтому как-то само собой поглаживания переросли в поцелуи, мои губы нащупали его. Едва чувствующаяся горечь отвара быстро растворилась в нашем поцелуе, сердечная боль Лорана превратилась в желание. Мы с трудом оторвались друг от друга.

– Тебе действительно не важно то, что я был вором? – немного отдышавшись, спросил Лоран.

– Не важно. Я люблю тебя таким, какой ты есть, – созналась я, – а потом, что было? Ты решил выучиться на некроманта?

– Да, решил. Мне хотелось уехать, а это была неплохая возможность, но мать не дала денег на школу. Я уж совсем отчаялся, самому такую сумму не заработать. Однако, ко мне пришел отец и сказал, что оплатил обучение на год вперед, – руки Лорана гладили меня по спине, я склонила голову на его плечо.

– И мать ничего по этому поводу не сделала?

– Мать не обрадовалась. Не сказать, что мы жили бедно, но лишних денег не водилось. А тут оплата обучения за год. Я благодарен папе. Мать он никогда не любил, но меня поддерживал.

– Погоди, – перебила я, – мне Амран рассказывал, что браки одобряет богиня, и бывает, что  благословение не дается.

– Да, все правильно. В нашей семье, как раз такой брак. Просто по договоренности, капиталы матери и двух моих отцов объединили в один. Они несколько раз ходили в храм, но благословения так и не добились. Тем не менее, всем мама говорила, что Орния одобрила их брак. Сам я случайно узнал, что на самом деле благословения не было, да и не могло быть. Отцы не любили мать, а мама, кажется, только себя и любила.

Вот это свекровь, прости господи! Мамаша, елы-палы.

– А дальше все просто. Мне понравилось учиться. Я окончил школу шести стихий, перешел в академию, потом закончил её с отличием, – продолжал Лоран, – Отец смог оплатить только три года моей учебы: два в школе, и год в академии, потом я стал зарабатывать сам. Еще стипендию выбил. Итрис тогда мне здорово помог. Семь лет в академии работал и учился без выходных. Каждый день с утра до вечера. Меня заметили, пригласили в аспирантуру, хорошо отозвались о моих научных разработках. Почти год я жил в рениверской пустоши, набирал материал, работал и работал. Дважды меня чуть не разорвали твари пустоши, но я выжил, кое-что придумал. После моего доклада на кафедре, меня попросили преподавать. Я согласился. Когда объявили отбор, то все, о чем я думал: увеличение резерва.  Потом испытание, братание и титул барона, который нежданно-негаданно упал мне в руки.

Наверное, Лоран вспоминал, как Патария вручила ему баронство. На его лице обозначилась улыбка, по чувствам словно подул приятный ветерок.

– Все это время с матерью я почти не общался, только с братьями и младшей сестрой, – Лоран  нахмурился, улыбка исчезла, – но после того, как я получил титул, мать явилась ко мне. У нас с ней состоялся очень неприятный разговор. Она давно мечтала стать аристократкой, поэтому потребовала принять её в род.

– Вот это наглость! – не удержалась я, – когда ты хотел учиться, она отказалась оплачивать обучение и знать тебя не хотела, а когда ты с помощью своего дара, который она называла никчемным, пробился в люди, нарисовалась с требованиями!

– Да, неприятная была сцена, – поморщился Лоран. – Побратимы видели. Потом она несколько раз отлавливала меня, пыталась давить, уговаривать,  утверждала, что раскаивается в том, что погорячилась, но я даже видеть её не хотел. Сейчас она уже немолода, может, надо помириться, но я видеть её не хочу. Возможно, потом, когда её не станет, я буду жалеть об этом, но не сейчас.