Страница 3 из 5
Алила была под стать своему веселому мужу. Вот уж они точно были «два сапога – пара». Алила, человек с широчайшей душой, была активистка, красавица, веселушка и певунья. Характер при этому у нее был стальной, уж у нее то не забалуешь. Мужчин на работе строила как настоящий генерал в юбке! Она была, кстати, коммунисткой. Это о многом говорит, потому что вступить в партию тогда, да еще для простой сельской женщины, было делом не простым.
Работала Алила за десятерых, пела за десятерых, да и жила за десятерых! Овдовев, безутешная Алила «вцепилась» в меня как в их с Кадыркали дочку, практически поверив в историю, сочиненную дядюшкой перед уходом на фронт. Я и для нее стала тем якорем, который держал «на плаву» ее хрупкий кораблик жизни. Она рано вставала, чтобы накормить меня лепешкой со сметаной перед школой и собственноручно заплести косички. Таких косичек, которые придумывала Алила, ни у кого в классе не было, и все девочки мне завидовали.
Алила и ее сестры Тагила и Камила были очень дороги нашей семье. Камила, кстати, вышла замуж за самого близкого друга моего отца, Азимхана. В колхозе говорили, что два друга были просто «не разлей вода». Ниточка и иголочка. Где один, там и второй. Оба не вернулись с той страшной войны. У Азимхана тоже остался сыночек, Азимжан. Говорили, он учился в консерватории. Камила была моей крестной. Сколько ее помню, всегда дарила мне дорогие и памятные подарки. Помню, однажды даже притащила в дом деда швейную машину Зингер. Это была единственная швейная машинка в колхозе, а обладать ею было сравни обладанию автомобилем. Вот такая была моя крестная тетя Камила, сестра моей названной матери Алилы.
Проводив сына и брата на войну, дед затосковал и … Тоже подался на фронт. Вот так наш дом покинули сразу трое мужчин, дед, мой отец и мой дядя. Вернулся живым только дедушка. Наверное, боженька пожалел меня, осиротевшую дважды, и вернул деда живым и невредимым.
Дед получил ранение и был признан непригодным к военной службе. Так вот слушайте, как это было. Как сам дед рассказывал, немцы – народ очень дисциплинированной, война войной, а обед – по расписанию. Какие бы военные действия не происходили, в полуденное время немцы неизменно складывали оружие и обедали. Как-то во время одного из таких обеденных перерывов, рассказывал дед, «наши» и немцы расположились в противоположных окопах. Время обеда, слышно постукивание алюминиевых ложек об алюминиевые миски. Заскучав, дед высунул голову из окопа, чтобы подсмотреть, чем там занимаются немцы. В ту самую минуту и немец из противоположного окопа, заскучав, высунул голову, чтобы подсмотреть, чем это таким эдаким занимается наш дед. Ну и выстрелил в деда. А чего он подсматривает?! Выстрел оказался не смертельным, а любопытный немец, сам того не зная, вернул мне моего деда живым и целехоньким. Так шутил дедушка. Правда это или нет, судить вам. За что купила, за то и продаю, как говорится.
Так уж получилось, что большую часть своей сознательной жизни я прожила далеко от дедушки, в городе Уральске, на границе с Россией, куда мы, молодые журналисты, приехали по распределению после окончания Университета в начале шестидесятых годов. Вот сколько там жила, столько и тосковала по деду и его яблоневому саду. В те советские времена отпуск предоставлялся только один раз в году. Так я и жила, от отпуска до отпуска, скучая и тоскуя по малой родине. Зато один раз в году, аж целый месяц мы проводили в Алматы! Вот это было счастье! И для меня, и для деда! Мы всегда ждали этой встречи! А иногда дед, не выдерживая годовой разлуки, завершив летние дела по хозяйству, тоже наведывался к нам в Уральск. Вот так мы и жили, от встречи до встречи.
Дед очень любил моего мужа, Гарика, любил как своего сына. Они могли болтать часами на самые разные темы. Даже сватать невесту своему внуку, сыну дочери Щекер (помните, я рассказывала?), он категорически отказался ехать без зятя. Специально вызвал его из Уральска, отложив сватовство. И только когда Гарик смог приехать, отправился с ним за невестой для внука. Через горы. Как когда-то – за своей красавицей Аспет…
Мне всегда казалось, что мой красивый дедушка будет жить вечно, я ведь никогда и не видела его дряхлым и больным. Или он всегда хорохорился и старался, когда мы редко встречались. В общем, смерть деда застала меня врасплох. Последняя поездка в Алматы на встречу с ним произошла летом 1980 года. Поездка, во время которой я должна была с ним попрощаться.
Дед уходил в страданиях, по матери, сыну и мне. Так мне рассказали очевидцы. В одно солнечное алматинское утро он встал, попил чаю, собрал небольшую котомку с вещами и ушел из дома, оставив позади любимый яблоневый сад. Маленькому правнуку, игравшему во дворе, он сказал, что поехал к Алмагуль. Ко мне.
Глава 2. Отцы и дети»
Я – сирота военного времени. Таких как я много, мы – дети войны. Войны, забравшей у нас родителей. Нужна ли вообще была та война? Жертвами каких политических игр стали наши родители? За что небеса отняли у моего деда единственного сына? Нас называли и называют «безотцовщинами». Мы выросли без отцов. Все правильно. Я не то, что выросла без отца, я никогда его и не видела. Как и он меня. Иногда думаю, какой он был? Что он любил? Знаю, что был умным, воспитанным, играл на гитаре. Но это от других людей, сама я его так и не узнала. Нет, вы не подумайте, что я жалуюсь. Судьбой своей я довольна. Но, знаете, нет-нет, и посещает мысль – а если бы отец был жив, как бы все сложилось?
Отца мне заменил дед, любимый дед. И баловал меня, как, наверное, баловал бы отец, и любил меня, как, наверное, любил бы отец. Но… Как бы правильно объяснить? Есть какое-то чувство, что в моей родовой стене, в родовом доме отсутствует главный кирпичик.
Мой отец, Абикен, родился в 1920 году. Рано оставшись без матери, он стал правой рукой деда, наравне с ним возглавив осиротевший дом. Он всегда хорошо учился, был лидером и в школе, и в институте, где учился на горного инженера. Мечтал, наверное, добывать из земли спрятанные там богатства. Не пришлось, не успел. Страна вдруг вспомнила про него, когда начала подготовку танкистов для грядущей войны. И его, желторотого студентика, только закончившего первый курс, забрали на учебу в Саратовское танковое училище в далеком 1940 году. Уже пахло в воздухе войной. Уже собирали советские танки. Уже готовили будущих танкистов, одним из которых должен был стать мой папа. Будущий горный инженер сменил университетскую скамью на военные танки -«Матильды», «Валентайны», «Шерманы», Т-26, БТ-7 и Т-134. А как ему шла военная форма, вы даже не представляете! Высокий, статный, красивый! Сколько смотрю на его старые редкие фотографии, не перестаю им восхищаться!
Закрываю глаза и представляю… Вот он сидит на лекции и мечтает, какая у него сложится жизнь после института? В амбициях ему, конечно же, было не отказать. Не каждый в годы войны удостаивался чести быть кандидатом в ряды коммунистической партии. А мой отец, командир танка, был ею удостоен. Эх, как бы он пригодился нашей стране после войны! Наверное, точно стал бы Героем Социалистического Труда, лауреатом государственных премий в области горной инженерии, или доктором технических наук, или профессором в родном университете… Да он легко мог «примерить» на себя любую из этих ролей, но судьба распорядилась за него, отправив его, двадцатилетнего мальчишку, на встречу со своей совсем молодой смертью.
Видный студент столичного ВУЗа, конечно же, пользовался невероятным успехом у девушек. А как вы думаете? И в одну из них он влюбился, да так сильно, что украл ее с соседней улицы родного колхоза. Они, молоденькие, бежали по кукурузному полю и громко смеялись, предвкушая счастливую семейную жизнь. Избранницей отца стала девушка по имени Панар, она училась в педагогическом институте на физико-математическом факультете. Отцу было 20, а ей 18 лет. Дети! Что они тогда понимали? Разве знали, что времени им отведено ровно три месяца. Это был срок их семейного счастья. А может, молоденький студент Абикен не спроста торопился с ранней женитьбой? Может, чувствовал холодное дыхание своей молодой смерти? Торопился, чтобы у деда осталась внучка? Кто знает…