Страница 43 из 67
— И мне это пролотить? Позволить… — возмутился было Климов.
— Так, всё! — категоричным жестом оборвала зачинающийся спор Марь Иванна. — Я так понимаю, вы настолько упрямые, что можете до скончания века это обсуждать, не приходя к тождеству, — встала, уперев руки в стол. — В баню! Там и решите, что делать дальше.
— Вместе? — ахнула я с упавшим сердцем и взволнованно на Кира глянула, выискивая помощи… надеясь, что он меня поддержит.
И он бы сказал веское слово, да Бабя Яга строго припечатала:
— Да, сегодня вместе. У меня дела важные есть. И нет времени растягивать ваши процедуры. Вы же, — хмыкнула, — брат и сестра. Родственникам не зазорно в баньке вместе посидеть. Уже вроде ходили, — прищурилась хитренько, — не умерли. А так, и силы восстановите, и дело обсудите, меня не обременяя, — ох не понравилась мне её улыбка.
Глава 23
Глава 23
POV Кира
Я закрыла разум, но стоило пару подняться, услышала мысли Кира и тут же стала запечатывать и “слух”. В теории понимала, что если есть вход — должен быть и выход, а на практике получалась ерунда. Я слышала его шелестящие, надрывные мысли. Упорные, как песни отчаянных дворовых рокеров.
От друга веяло брутальной мужской эстетикой, хрипотцой, металлическим привкусом на губах, каким-то диким духом.
И чтобы я не делала, от него избавиться никак не выходило: и в груди пекло до сих пор от страха, что я его чуть не потеряла.
Сейчас, сидящий рядом с хмуро сведёнными бровями и какими-то слишком сумбурно-откровенными мыслями, он казался нерушимой скалой, которую нещадно обтесал морской ветер, просолил, но с места не сдвинул и от этой монументальности. Я сама себе видилась крошечной девочкой, защищающейся от непогоды в его тени.
Кир не думал словами, я их не слышала по крайней мере. В его голове не было пресловутого: “Вот бы её трахнуть”, сегодня всё было сложнее. Это были крепкие сплетения эмоций, как мышцы и кровеносные сосуды под вскрытой кожей.
Я слышала до ужаса отчётливо, как в нём пульсируют любовь, злость, отчаяние, желание, ответственность, самокритика, страсть, смелость, тщеславие. Пороки и яркие всполохи искренности, и всё это, как лишённый кожи человек, пугало и отвращало, но притягивало внимание. Как нельзя пройти мимо интимного, откровенного, так я не могла оторвать глаз от души Кира. Никогда бы не подумала, что она такая…
Кирилл понял, что я на него смотрю, и в нём ярче запульсировал страх, но он не мог пересилить себя и посмотреть мне в глаза. И очень ярко, прямо рядышком со страхом проснулись более сочные и чистые чувства. Ярко заалела страсть, а рядом нежность.
Он говорил со мной этими чувствами и я переводила их на человеческий.
“Я боюсь на тебя посмотреть, потому что иначе не сдержусь и что-нибудь ляпну”.
“Я… люблю тебя и ты это знаешь. Не отрицай и не бойся. Я тебе не враг”.
“Мне жаль. Прости, но я ничего не могу с собой поделать”.
Я как научный сотрудник лаборатории перед инопланетянином, села перед Киром на корточки и коснулась его колена, чтобы поднял на меня взгляд.
— Ты в норме? Ничего не болит?
— Зачем ты это делаешь? — бросил Кир без смеха и без улыбки. В нём ярко вспыхнуло раздражение. Страх усилился. При взгляде на меня просыпались ещё десятки эмоций, которых я не видела раньше.
Я вообще не думала, что в человеке может быть одновременно столько всего, и чтобы всё это просыпалось при виде меня. Понимала, что когда мужчина влюблён и желал — у него… ну не знаю… член встаёт.
А вот чтобы тысячи разных эмоций и их оттенков разом восставали и затапливали сознание… это что-то новенькое.
Мне стало невероятно жалко Кира. Со стороны виделось, будто в его голове уйма мыслей и все они взывали его черепушку.
— Что? — я не игралась с ним, вернее не планировала играться. Просто он сейчас был слишком хорош, слишком уязвим и сучья женская натура брала верх. А ещё я дико скучала. Я хотела как раньше, хотела проще. Хотела, чтобы было чёрное и было белое, чтобы — “я” и “он”. Чтобы не вспоминала каждые десять минут утренний оргазм, а как не поверни это был его член в моей вагине, и всё тут!
А я кайфанула от-не-го.
Я хотела Климову помочь. И хотела его убить. Кровожадная я… А может пар всему виной… Да и вообще какая к чёрту разница?
— Кира, ты дура? — прошелестел настороженный голос Климова.
— Нет.
— Уверена? — большее негодование в тоне.
НЕТ!
— Нет, погоди! Я думала… — бессвязно бормотала, сама не понимая, что конкретно собиралась делать. — Мне интересно… я хочу понять…
— Ты точно не в себе! — недовольно буркнул Климов, укорив взглядом.
— Может и так… Но я хочу понять, что ты хочешь?..
— Что Я Хочу? — он засмеялся. В нём вспыхнули обида, злость, раздражение и что-то очень мощное. Это была не страсть, не похоть и не любовь. Это было всё вместе. Яркое, живое, обострённое: на грани первобытности и дичайшего голода.
Такая эмоция, которую я бы причислила к отдельной группе, кажется именно она толкала людей переводить ссоры и почти драки в горизонтальное положение. Она превращала секс в жёсткий, болезненный трах с яркими оргазмами и измученными, искусанными телами.
Я как заворожённая следила за магической игрой сознания Климова, не в силах оторваться. Она… точно медленный яд меня заражала, путая в своих сетях. Это было фантастически красиво и волнительно.
Я любовалась нереальным фейерверком подрагивающих клубков и сетейветвей из чувств и желаний Кира и не могла отвести глаз. В нём вот эта жёсткая эмоция, которая заставляла и моё сердце биться чаще и грубее, дыхание сбиваться, всё разрасталась и разрасталась, как сорная трава на сырой земле. Как плесень, как зараза, как нефть по водной глади.
Его топило и для остальных эмоций оставалось всё меньше и меньше места.
Кир сходил с ума и мне нужно было убегать.
Срочно! Сейчас же!
Но я приросла к полке. Меня держало моё-чужое тело и восхищение. Абсолютное, ведь не было ничего прекрасней, чем обнажённая душа искренне любящего и сгорающего от вожделения человека.
Как наркоман под грибами видит мультики на ковре, а я под “Киром” видела жуткую картину кайфанувшего импрессиониста, который был сильно и страстно влюблён…
И это знание, чувства, перекидывающиеся на меня, сносили рассудок напрочь.
— Мне страшно, Кир. Ты меня… пугаешь, — выдавила я, часто-часто моргая, от того как полыхало его нутро. — А я сама себя пугаю…
— Марь Иванна тебя дурью накачала, вот ты… — не договорил. Просто опять на меня как-то слишком облизывающе-восхищённо посмотрел.
— Не только. Скорее я трезветь начинаю, Кир. Потому и смотрю другими глазами.
В нём проснулось что-то нежное, трепетное. Новый комок эмоций заполонил разум, зажужжал, заворошил сносящее ему крышу чувство. Лицо смягчилось, разгладилось и Кирилл… ненавязчиво меня к себе за руку потянул.
— А мне что прикажешь? — с мукой хрипловато прошептал он, остановив меня так близко от себя, что жар его тела меня похлеще парилки обжигал. Спасаясь от бесстыдного падения на Кира, руками в полку упиралась, оставляя его корпус между… под собой. А наши лица напротив друг друга были — мы почти соприкасались носами.
— Что обычно, — на выдохе, уже понимая, что пьянила его близость.
— Как, если ты на меня вот так смотришь!
— Как? — не дура, мне очень хотелось понять, что видит Кирилл.
— Так, что душу травишь! — отчеканил, позволяя дыхание его своровать. — Или ты галлюцинация очередная? — прищурился, сверля меловыми глазами.
— Я не глюк… — запнулась, ощущая, как по щеки жар опалил. — Стоп, я что… тебя уже навещала видением? — сердце дичайший ритм отстукивало.
— А если да? — вызовом кивнул Климов. — Опять сбежишь, делать вид, что ничего не понимаешь и не видишь?
— Нет…
— Нет, — вторил глухо и задумчиво. — Тогда, я повторю вопрос. Какого хрена ты мне душу травишь? Зачем смотришь так, словно я… — проглотил окончание, а я чуть за взвыла, как хотела это услышать. Я нуждалась в признании. — Зачем??? — рыкнул, меня встряхнув.