40° по Валентину

— Холодно! — зашипел Валя, растирая мокрый сосок.

— Ничё, щас привыкнешь. Руки убери, — Макар отпихнул его и накрыл соски своими пальцами, продолжая медленно массировать их и целовать Валю в живот.

Его внушительный опыт в сексе не помогал ни хрена по одной простой причине, которая уже стояла колом, заманчиво поблескивая пирсингом в тусклом свете торшерной лампы. Да, он представлял себе, что там делать, чтобы было приятно максимально, но никогда еще у него самого сердце так не колошматило — особенно после того, как он сомкнул губы на головке Валиного члена. Валя всхлипнул, судорожно хватая ртом воздух, Макар тоже чуть не задохнулся — его голову прижали к лобку, и он резко взял в рот почти целиком. Горло сдавило спазмом, пришлось выпустить член обратно, но оторваться было уже сложно: Макару нравилось водить по стволу языком и губами, играть с колечком в уретре, слегка посасывая его, потом резко надеваться ртом снова. Это было какое-то блядское безумие. Валя извивался и стонал, выгибаясь, и Макару было не совсем понятно местами, хочет ли он выбраться или придвинуться еще плотнее.

— Сука, реально леденец! — выдохнул он, подползая обратно выше к Валиным губам.

Место рта заняла рука, и Макару вдруг захотелось скользнуть под его яйца, нащупать там какую-нибудь дырку (блядь, ну понятное дело, какую именно) — привычка работать пальцами, погружая средний во влажное нутро, никуда не исчезла. Смазка — всплыло в мозгу, и Макар застонал от отчаяния, решив отложить эти эксперименты на потом, тем более что Валя все же умудрился тоже схватить его за хер, не отрываясь от поцелуя. С ним было все по-другому, не так, как с девчонками, — он не пытался выбрать наиболее соблазнительную позу, чтоб показать разом все свои достоинства и спрятать при этом существующую только в его воображении складку на животе, как они. Да и что делать с членом, представлял в разы лучше, и можно было не переживать, что на самом пике удовольствия он вдруг замедлится или неудачно дернет рукой.

Тереться друг с другом кончиками языков было просто бомбически охуенно, каждый раз Макара будто удар прошибал, мозг уже не соображал, и единственное, что гормоны ему скомандовали, — срочно залезть сверху, потереться еще и членами, что Макар и сделал, взяв Валины руки и зажав их над головой. С удовольствием отметив, что длинные ноги под ним разъехались в стороны и слегка прихватили его бока, Макар тягуче задвигал бедрами, проезжаясь своим членом по Валиному, прижимая их к животам друг друга, но умник вдруг заерзал.

— Стой, погоди. — Ухо обожгло горячим вздохом. — Макар!

Он остановился и глянул на Валино лицо: красные щеки, расширенные зрачки, взгляд пустой, но блестящий, ресницы дрожат — все как надо. Макар обхватил его голову ладонями и медленно и нежно поцеловал, почти как девчонку, такое всегда на них хорошо действовало.

— Мне надо отлить… Это все мамин каркаде.

— Бля, ну пиздуй. — Макар сполз с него набок, давая выбраться, и проводил взглядом, подперев голову рукой. — Только не забудь, что я тут голый и со стояком тебя жду! — крикнул он, когда умник исчез в коридоре.

Не было Вали подозрительно долго, хотя из туалета он вроде бы вышел быстро, но судя по звукам и шуму воды, застрял в ванной.

— Валечка! — позвал Макар. — Хорош ссать, иди сюда. Я тебя укушу только совсем чуть-чуть.

Потом приоткрыл дверь и увидел в отражении зеркала мокрый фейс своего умника, который тут же перетянул внимание с его голой задницы наверх, к глазам.

— Ты чего, Валь? Все норм?

— Да, мне просто нужно сделать кое-какие расчеты.

Макар хохотнул, шагнул к нему и приобнял, прижавшись сзади, кайфуя от ощущения Валиных булок на своем члене. Валя перестал опираться на столешницу и выпрямился, встретившись с ним взглядом в зеркале.

— Ну чё ты? Круто же было, ну!

— Вот по курсу биохимии мы проходили, что благодаря психогенным реакциям и нейрогенным механизмам происходит увеличение объема полового члена за счет наполнения его кровью…

— Стой, ты чего несешь?

— Хуй, говорю, встает. Был маленький, а стал большой — как оно происходит, это мне понятно.

— Ну допустим. И чё?

— А вот как твой большой и вставший хуй войдет в маленькое отверстие ануса…

— Чего, блядь?

Валя повернулся лицом к Макару, заглянул своими писец какими соблазнительными и невинными глазами, особенно когда остался без очков, ему прямо в душу и спросил:

— Как он в меня войдет?

— Как он в тебя войдет. Ты надо мной издеваешься, да, Валь? — прохрипел Макар.

Дышать ему стало трудно, в ванной уже порядком набралось пару, зеркало запотело, и Макар только сейчас, когда сжал в ладонях округлости умника, заметил, что там подозрительно мокро.

— Ты чем тут занимался вообще?

— Мне надо было протестировать…

— Ничего тебе не надо! Со мной будешь тестировать, понятно? Идем, я сам еще ни хуя не изучил.

У Макара почти натурально текли слюни при виде Валечкиной беззащитности и невинности. Изнутри что-то скреблось, клокотало там, пытаясь вырваться наружу, желало завалить Валю на любую горизонтальную поверхность и поскорее вогнать в него изнывающий уже член, но он сдерживался, как мог. Ясен пень, Валечку ему предстояло распаковывать, как новогодний подарок, эксклюзив ручной работы, который даже в магазе не болтался и никто его не щупал еще, кажись, прямиком с завода. Заводило это жестко. Макар-то думал, ну пацан с пацаном, че там больно расшаркиваться — труханы сняли, руками поработали, жопу смазали и вперёд, как в тачке: поршни и цилиндры, масло, свечи зажигания. Только эта картинка никак не вязалась с понятиями взаимного уважения, о котором они под Новый год базарили с Игоряном. Интересно, насколько высоким считается показатель взаимного уважения, если вы друг другу в рот кончаете? Макар утянул Валю в свою комнату, где было более интимно и комфортно, а постель, на которой он ни с кем тут еще не трахался, была такой же свежей и девственной, как и Валя.

— Иди сюда, — сказал Макар, сев на край кровати. — Ничей хуй мы сегодня вставлять не будем, ясно? Но кое-что в тебя засунуть я бы не отказался.

— Только попробуй, — хрипнул Валя, и Макар расслышал в голосе смесь угрозы и сладкого ожидания.

А затем он, усмехнувшись, притянул Валю за бедра к себе и медленно взял его член в рот. Никогда б не подумал, что спустя всего месяц он будет заниматься всем тем, на что еще недавно подрачивал под порнушку, сидя за компом.

— Блядь, Валь, когда ты меня по голове так гладишь, я ж натурально кончить могу!

— Потому что ты ебанат.

— Еще какой! — залыбился Макар в ответ, облизывая головку с пирсингом, погладил место предполагаемой родинки на попе и наконец скользнул мокрым от слюны пальцем между Валиных булок.

Переклинило Валика ненадолго, но конкретно, когда он понял, что лежит с раздвинутыми ногами на диване в квартире Макара. Что в ней, кроме их двоих, голых и возбужденных до предела, никого нет, и Макар, настойчиво вдавливающий его в мягкую обивку всем своим весом, явно не просто целоваться собрался и обычной дрочкой, возможно, уже не обойтись.

Путем нехитрых манипуляций в ванной Валику удалось выяснить, что даже собственные пальцы входят в него с трудом, что уж говорить о более крупных… объемах. Но Макар, внушив ему странную уверенность, что паниковать не стоит и ничего сверхъестественного точно происходить не будет, гладил его там же, где он пытался только что сам, и это по ощущениям было приятнее. Наверное, потому, что происходило это вместе с кружащим по головке члена языком. Пепельная макушка в районе его бедер смотрелась как сцена из хорошего порно, Валик перебирал растрепанные пряди, иногда оттягивая голову явно кайфующего от этого процесса не меньше его самого Макара и чувствовал, что вот-вот кончит, как бы ни хотелось растянуть этот процесс подольше. Интересно, а как сам Валик выглядел в этот миг?

В пустой голове мелькнула мысль: это ведь не экзамен. Никто не оценивает со стороны правильность или неправильность его действий, как он стоит, что делает, как говорит, как выглядит.