Под маской порока

— Разве похоже, что я против? — Гален обнял меня пониже талии, прижимая к себе.

Не против, это-то я хорошо ощущала. И почему его глаза постоянно меняют цвет? Что любопытно, у Вэйдалла тоже.

Странно. И подозрительно. Только задумываться пока нет ни сил, ни желания.

Мы потянулись друг к другу одновременно, впиваясь в губы жадным поцелуем, словно пытаясь выпить, выжать друг друга досуха. Я обвила шею Галена руками, испытывая удовольствие от одного лишь соприкосновения обнажённой кожей, от поцелуя грубоватого, без намёка на нежность, на терпение. От мысли, что единственная преграда между нами — тонкий белый лоскут, тело окатывало волной пьянящего жара, собирающегося внизу живот озерцом раскалённой лавы. Одна ладонь скользнула вверх по моей спине, опустилась обратно и даже ниже, оглаживая ягодицы, а вторая зарылась во влажные после душа волосы, обхватила затылок, вынуждая меня склонить голову на плечо. Я не сразу сообразила, зачем он это сделал… пока не почувствовала прикосновение других губ к открывшейся части шеи.

Значит, всё-таки втроём? Впрочем, ладно. Сирены редко образуют тройственные союзы, но если сугубо в постели и единоразово, в порядке эксперимента, то почему бы и нет?

Губы Галена тоже прошлись по моей шее, но стремительно, царапнув уже знакомо кожу чем-то острым, опустились на грудь, втянули сосок. Ладонь перестала фиксировать голову, накрыла второе полушарие, перекатывая затвердевшую вершинку между пальцами, и я откинулась назад, на Вэйдалла, слегка выгнулась. Собственное тело показалось вдруг куском глины, мягкой, податливой, принимающей послушно ту форму, которую ей придавали горячие, уверенные пальцы. Я повернула лицо к Вэйдаллу, встретилась с тяжёлым взглядом глаз, потемневших до свинцового оттенка грозовой тучи. Поцелуй жестче, требовательнее, чем все его предыдущие, но мне понравился терпкий контраст, понравилось смешение освежающей нежности и опаляющей страсти. И я позволила себе маленькую вольность — выпустила клыки, прикусила нижнюю губу Вэйдалла и лизнула сразу ранки, ощущая на языке медный след чужой крови.

— Ева…

— Кровь обоих, — пояснила я. Не только кровь юной сирены, но и кровь её первого партнёра, первого мужчины, которого она укусит, помечая как своего, пусть и на короткий срок.

Ладонь Галена скользнула по животу, и я выгнулась сильнее, выдохнула шумно, чувствуя, как пальцы проникают между влажными складочками, прикасаясь, пуская дрожь по телу. Гален поднял голову, наблюдая за выражением моего лица. Я шевельнула бёдрами, понимая, ощущая остро, насколько показным, фальшивым было его прежнее равнодушие. Хотя, надо признать, притворялся Гален хорошо, и не заподозришь ничего лишнего.

Неожиданно Гален убрал руку, обхватил меня за талию и откинулся назад, на подушку, увлекая меня за собой. Бросил быстрый взгляд поверх моего плеча, нахмурился едва заметно и передвинул ладони на бёдра. Приподнял меня и опустил на себя — и куда только уголок простыни деться успел? Я выпрямилась рывком, сама сделала первое движение, медленно, осторожно, пытаясь не выдать некоторой неуверенности. И непривычно всё же. Ладони тем временем сползли на мои ноги, а на бёдра легли другие, горячие, нежные, сжали мягко, направляя. Я откинулась вновь на грудь Вэйдалла, подставляя шею и плечо под новую россыпь поцелуев, опустила ресницы, подчиняясь заданному ритму, плавясь в ощущениях собственных и мужских рук и губ на моём теле, в странном, не совсем уместном чувстве безопасности, в настойчивом желании повернуть голову и укусить мужчину позади меня. И неясно, почему Вэйдалл не торопится поучаствовать в процессе в полной мере? Его возбуждение я ощущала очень даже хорошо и сомневаюсь, что они никогда прежде не имели одну девушку единовременно. Ведь не ждал же каждый своей очереди…

Темп ускорился, руки на моих ногах сжались, оставляя красные следы на коже. Моё прерывистое дыхание мешалось с тяжелым дыханием обоих мужчин, Вэйдалл скользнул пальцами по бедру, находя горящий огнём кусочек плоти, и я застонала, двигаясь быстрее, уже не понимая, делаю ли это сама или мной всё ещё руководят. Впрочем, да, руководят, Вэйдалл дирижировал умело, ловко нашим импровизированным оркестром, одновременно играл на моём теле, словно на музыкальном инструменте, касаясь нужных струн и клавиш. И мир наконец исчез в яркой, сладкой вспышке с лёгким привкусом крови — кажется, я опять прокусила губу, на сей раз свою, позабыв, что так и не убрала клыки. Ощутила вновь руки Галена на моих бёдрах, прижимающие крепче к мужскому телу. Хриплый выдох-стон, несколько мгновений тисков на бёдрах, и меня отпустили. Не глядя на Галена, я аккуратно слезла с мужчины, развернулась лицом к Вэйдаллу, накрыла ладонью твёрдый горячий ствол, направляя его к своему лону. Вэйдалл дёрнулся, перехватил мою руку за запястье.

— Ева, — глаза по-прежнему тёмно-серые, с чёрными вкраплениями бездны, в голосе предостережение.

А как же иначе? Всё-таки старался человек, об удовольствии моём думал.

Не совсем человек, правда.

Вместо ответа я потянулась к губам, поцеловала, чуть-чуть, самую малость сжала пальчики. Вэйдалл отвёл мою руку, повалил меня на смятую простыню, вошёл одним сильным рывком. Я обхватила мужчину ногами, не замечая происходящего вокруг, лишь прижимаясь теснее. Всего несколько резких движений, однако я испытала удовлетворение, хотя и не физическое, другого рода — оказывается, приятно не только самой получать наслаждение, но и дарить его партнёру.

Вэйдалл скатился с меня, нашёл одеяло, откинутое на край кровати, и укрыл им нас обоих. А я лишь сейчас обнаружила, что мы остались вдвоём — и в постели, и в комнате.

— А где… — начала я растерянно.

— Ушёл, — ответил мужчина, устраиваясь рядом со мной.

— Понятно, — я подтянула под голову подушку, укладываясь поудобнее, пытаясь задавить поднимающуюся обиду.

Получил своё и свалил по-быстрому, козёл плешивый!

— Ты хорошо себя чувствуешь? — Вэйдалл обнял меня со спины, зарываясь носом в мои волосы.

— Да. Только устала немного, — призналась я.

Смешок возле макушки.

— Тогда спи. Тебе надо отдохнуть.

Я закрыла послушно глаза, постаралась отбросить ненужные сейчас мысли. Завтра буду думать о насущном.

Глава 4

Проснулась я рано, скорее по привычке — просыпаться за несколько минут до звонка будильника. Полежала немного, рассматривая видимую из моего положения часть комнаты, ещё затопленной полумраком, свободную половину смятой постели, свечи и тёмный провал камина — сами погасли или кто-то их потушил? Тихо, окно спальни, по моим прикидкам, выходило на садик за домом, а не на фасад и улицу, и оттуда не долетало ни звука. Сирены чувствуют время суток и мне не надо выглядывать за портьеру или искать часы, чтобы не ошибиться в своих предположениях.

Я осторожно приподняла голову, посмотрела через плечо на Вэйдалла. Мужчина спал, так и не выпустив меня из объятий, словно опасаясь, что я могу сбежать. Но мне придётся. Оставаться здесь я не собиралась, да и не очень-то хотелось выяснять, кто как ведёт себя поутру. Гален точно поведёт себя как сволочь, а разочаровываться в Вэйдалле я не желала. Пусть лучше память сохранит только действительно приятные воспоминания.

Тихонько, максимально аккуратно я откинула свою часть одеяла и попыталась выбраться из-под руки, обнимающей меня за талию. Ме-едленно, плавно. Мужчина вдруг вздохнул шумно, нахмурился и я застыла. Секунда-другая, и дыхание выровнялось, глаза Вэйдалл не открыл. Я едва ли не по-пластунски выползла из-под руки и из постели, поправила одеяло, на цыпочках прокралась к окну, отодвинула край портьеры. Одна оконная створка оказалась приоткрыта, я толкнула её, распахивая шире, и залезла на подоконник. В последний раз оглянулась на спящего мирно мужчину, чувствуя неожиданно щемящую благодарность, и спрыгнула с карниза на землю. Поморщилась от впившихся в босые ступни камешков, острых травинок и маленьких сучков и, пригнувшись, скользнула под сень деревьев.