Под маской порока

— Ты не оборотень и не человек, — произнёс он тихо. — Но кто тогда?

— Это так важно? — уточнила я шепотом, заворожённая его близостью, теплом тела.

— У тебя приятный запах.

— А говоришь, не оборотень.

— Такова часть моей особенности — иные запахи я ощущаю острее, чем оборотни. Порой это сводит с ума, — мужчина коснулся моих губ своими, осторожно, коротко.

Ещё раз. И ещё. Припомнив свои тренировки на помидорах, я приоткрыла рот, попыталась ответить, неуверенно, неловко. Мужчина отстранился, оглянулся на дверь и взял вдруг меня за руку.

— Пойдём.

Куда?

За синей занавесью на стене скрывалась вторая, неприметная почти дверь. Отодвинув складки лёгкой ткани, мужчина открыл створку, вошёл первым, включил свет и поманил меня.

Ванная комната. Довольно просторная, чистая и такая же обезличенная, как и все уже виденные мной помещения в этом доме. Чувствовалось, что Гален действительно не собирается оставаться в Тирсе надолго, а значит, нет смысла что-то переделывать или переставлять в снимаемом на короткий срок жилье.

Мужчина же закрыл дверь, приблизился к ванне на изогнутых ножках и включил воду. Слив не заткнул.

— Что ты делаешь? — удивилась я.

— Порчу кому-то вечер, — хмыкнул мужчина и повернулся ко мне. Коснулся вновь моей щеки, задев одно из перьев на маске.

При ярком освещении видно, что волосы тёмно-каштановые с едва уловимым оттенком меди. А глаза по-прежнему тёмные, переменчивые — то карие с мшистой прозеленью, то цвета грозового неба.

— Ты не пила, — не вопрос. Утверждение.

— Нет, — ответила я честно. — На нас эти снадобья практически не действует, да и я предпочитаю ясную голову.

Пальцы скользнули с моей щеки на волосы, поднялись к лентам завязки. Потянули за кончик. Я застыла, не возражая, пока мужчина аккуратно снимал с меня маску. В общем-то, без этого атрибута мне даже лучше — вдруг один из них или сразу оба посещали «Маску» и видели моё выступление? Разумеется, посетители, как правило, не в состоянии нас различить, но мало ли…

Мужчина отбросил маску, рассматривая пристально моё лицо. Я улыбнулась немного смущённо, не зная, как реагировать. К взглядам изучающим, оценивающим я привыкла и представляла, что буду делать, когда меня начнут соблазнять или если всё сложится совсем печальным образом, однако к незнакомцу с неожиданным поведением оказалась совершенно не готова. А мужчина снял внезапно и свою маску.

Действительно приятное, привлекательное лицо, без ярких черт, складывающихся в броский, запоминающийся лик, как у Галена. И мужчина передо мной выглядел чуть моложе, чем мне подумалось в спальне. Наверное, меньше тридцати на вид.

Странно складывается вечер. Я стою в обществе незнакомца в ванной комнате, под шум льющейся из крана воды, и мы друг друга рассматриваем так внимательно и сосредоточенно, словно пришли на выставку живописи. И я замечаю во взгляде мужчины непонятное пытливое ожидание.

Наконец он поднял вопросительно брови, определённо не найдя в моём лице и глазах нужного ответа.

— Что? — растерялась я.

— Ничего, — мужчина качнул головой скорее своим мыслям, нежели мне. — Вэйд.

— Ева, — представилась я машинально. — То есть Женевьева. Впрочем, ты и так уже знаешь моё имя… Разве ты не стремишься сохранить инкогнито? — спохватилась вдруг.

— Ты меня не узнала, соответственно, раньше не видела.

— А должна была?

— Шанс был, — Вэйд вновь усмехнулся.

И где я могла бы его в теории увидеть? Или он какая-то важная шишка, как Тито говорит?

— Ева, — мужчина пропустил сквозь пальцы лежащий на моей груди локон, посмотрел серьёзно в глаза, — если я предложу тебе выбор, уйти отсюда и забыть обо всём или остаться до утра, что ты выберешь?

Чем дальше, тем страннее.

— Совсем уйти? — уточнила я, не вполне понимая причин столь неожиданного предложения. — Без всяких… принуждений и дальнейшего внимания со стороны гос… Галена?

— Да.

— А как же… потребность в девственнице?

— Разберусь. В любом случае ты будешь свободна, и никто ни к чему не станет тебя принуждать.

Заманчиво. Даже чересчур.

— Почему? — не удержалась я от вопроса. — Зачем сначала приводить девицу, а потом предлагать ей выбор?

— Чтобы у неё был выбор. Чтобы он был у тебя. Тебе это кажется нелогичным?

— Не знаю. Но у меня был выбор, что бы там себе ни думал твой… братец по духу. И я пришла сюда сама, по своей воле. Потому что так решила я, а не кто-то другой, — поразмыслила и добавила: — Честно заплатила банкой огурцов. Если не веришь, спроси Галена. Может, он не все ещё съел.

Вэйд улыбнулся, обнял меня за талию, привлекая к себе.

— Значит, останешься?

— Останусь.

Правда, ещё хотелось поинтересоваться, вернёмся ли мы в спальню, где всё-таки поудобнее, чем в ванной…

Мужчина снова поцеловал меня, столь же осторожно, бережно, как и прежде, не пытаясь углубить поцелуй, сделать его более страстным. Самой проявить немного настойчивости или предоставить инициативу партнёру? Не больно-то мужчины любят, когда ими руководит женщина, тем более в постели.

Всё же я, решившись, скользнула ладонями под рубашку, коснулась груди, провела неспешно кончиками пальцев по коже. Вверх, до ключиц, затем вниз, по животу до ремня брюк и вновь вверх, стягивая мешающуюся рубашку с мужских плеч.

— Ева…

— Что, слишком смело? — растерялась я.

— Неожиданно, — Вэйд снял рубашку, бросил её на пол.

Подтолкнул меня мягко, вынуждая отступить назад. Я попятилась, пока не упёрлась спиной в ещё прохладный кафель, облицовывающий стену. Судя по тянущемуся от ванны пару, вода горячая и в помещении становилось постепенно всё жарче, всё душнее.

Прижав меня к стене возле раковины, мужчина начал покрывать моё лицо лёгкими поцелуями, одновременно медленно расстегивая корсет. Крючков немного, и корсет отправился вслед за рубашкой. Я с тайным облегчением сделала нормальный глубокий вдох полной грудью, более не стиснутой пыточным орудием под громким названием «соблазнительное нижнее белье».

— Ты красивая, — я не сдержала хмыканья, и Вэйд уточнил с усмешкой: — Что, совсем избито и неоригинально?

— Есть немного, — призналась я.

— К следующему разу выберу что-нибудь поромантичнее и менее заезженное.

А будет следующий раз?

Мужские ладони прошлись от моей талии до груди, накрыли оба полушария, сжали несильно. Новый поцелуй на моих губах и наконец-то более глубокий, более чувственный. Я ответила неловко, ощущая остро собственную неопытность — раньше я никогда не целовалась по-настоящему. По сравнению с людьми и многими другими видами, сирены созревают поздно, в шестнадцать-семнадцать лет, и когда в иных странах человеческих девушек уже можно по закону выдавать замуж, нас ещё не привлекает интимная сторона жизни и противоположный пол. И тренировка на помидорах, надо признать, не особо помогала.

О бананах, наверное, лучше пока вообще не вспоминать.

Поцелуи цепочкой опустились ниже, по подбородку, по шее. Я чуть склонила голову набок, вцепилась одной рукой в край раковины. Не знаю, как бы всё вышло с Галеном, да и не уверена уже, что хочу знать, но с Вэйдом мне хорошо. Его прикосновения приятны, нежны и есть в каждом движении что-то трепетное, благоговейное почти, отчего сжималось сладко сердце. Так, по моему представлению, касаются не случайной любовницы на одну ночь, а возлюбленной, женщины, которой отдано не только тело на несколько часов, но и душа — на всю жизнь. Конечно, это всего лишь мои наивные девичьи фантазии, однако кто мне запретит мечтать о большем в такую ночь?

Дорожка по плечу, вдоль ключицы. Язык обвёл ямку между ключицами, ладони легли на бёдра. Дышать стало тяжелее, то ли из-за пара, наполняющего ванную, то ли из-за непривычного ощущения, растекающегося по телу, словно щекочущего кожу изнутри. А губы спустились ниже, на грудь, сомкнулись вокруг напряжённого соска. Я шумно выдохнула, уткнулась затылком в стену. И пусть Гален катится в подземный мир, мне нравится здесь, сейчас и с Вэйдом!