Страница 70 из 79
Она ушла!
Я не остановил.
Зверь чуял, что вкруг никого, и Славку чуял… права мать — она не такая как раньше… Изменилась, но недавно. После метки моей?
— Меня напоминает, — не то посочувствовала мать, не то восхитилась, бесшумно войдя в пещеру.
— Да, потому у меня, как и у отца, рука не подымается убить, — признался, закрыв глаза. Давно я так не уставал. Шрамы тело покрывали, в мышцах тяжесть неимоверная. Но это не так страшно, как шрамы в душе.
— Ежели она, как я — не отпускай, — огорошила мягкостью Герта.
— Почему? — это был крик души. Мне жизненно необходимо было услышать что-то… что станет последней каплей в моих сомнениях.
— За таких сражаться надобно со всеми и даже против мира! Таких завоевывать надобно и держать рядом! Ты свою завоевал давно, — впервые слышал в голосе матери какие-то добрые нотки. — Теперь держи. Ежели отпустишь — уйдет, и будете умирать в гордом одиночестве. Как я… и как твой отец.
— Ты его любишь! — осенило меня: выдел прежде, чем обдумал.
— Возьми её, но сделай, как скажу…
Глава 33
Славушка
Вышла из пещеры и остановилась… в бессилии глядя на дикий лес, утопающий в темноте ночи. И сегодня как никогда остро ощущала приближение чего-то волнительного и важного. И Луна сегодня светила особенно ярко. Так, что впервые за всё время своим волшебным свечением завладела моим вниманием. Оно чаровало, манило…
Конечно психовать было неправильно, но слова Рагнара меня обидели до глубины души. Он рассуждал так жестоко и нечеловечно, что не выдержала.
Он даже не представлял, какого любить такое Чудовище, как Он!
И какого ему в этом признаваться — тем более!
И уж тем паче, самой делать шаг навстречу, понимая, что опять наткнёшься на отчуждение!
Я ломала себя. Год за годом!
Я переступала через себя… раз за разом!
Для него, ради него…
Зачем?
Вот теперь понимаю, что зря.
Это ни на шаг не приблизило меня к нему!
Он, как воздвиг стену отчуждения, так ни разу не позволил за неё ступить! И даже отражённость не стала крохотной ступенькой к НАМ!
Мысль пошатнулась, когда за спиной ощутила ЕГО.
Я всегда его чувствовала. Мне кажется, отличила бы его беззвучные шаги от тишины. Его задумчивое молчание от остальных звуков. Дыхание из сотен…
Потому что не голова, а тело быстрее реагировало на него… жаром, мурашками и томительным волнением.
— Мы можем жить по-другому, — он первым нарушил молчание. Я не оборачивалась. Не хотела… боялась… оглянуться и забыться в его глазах. О да, теперь я чётко понимала, какого это — тонуть в глазах отражённого. Раньше по глупости думала, что меня от чувств на нём клинило, а теперь…
— У нас нет другого выхода, — голос дрогнул, когда в мой затылок упёрлось горячее дыхание. Шумное сопение… Каждой клеткой ощущала Зверя за спиной. Так близко, что реши упасть — не даст! И это пьянило — голову вело и так хотелось объятий, что покачнулась… А следом задрожала сильней, получив желаемое и едва не потеряв сознание от удовольствия и волнения.
Рагнар меня ручищами обвил, к себе подгребая, в темечко носом уткнулся, а я едва в сознании держалась. Ежели б не обнимал — рухнула бы наземь.
— Славк, смерть ты моя. Прошу, давай, попробуем жить так…
— К-как? — нашла уточнить силы.
— Рядом, но не вместе. С тобой пойду, а когда Зверь надо мной вверх будет брать, я… — запнулся на взводе. — Ты… — пошатнулся голос. — Мы придумаем что-нибудь, — выдохнул в бессилии. — Подземелья, цепи, зелье в конце концов! Оно помогает, — с горечью хмыкнул, главное не забываться и побольше жевать.
— Ежели вас сейчас то не останавливает, думаешь потом поможет?
В темечко дыхание усилилось.
— Не могу я, — досадливо буркнул, — как же ты…
— Это ты не понимаешь, — я выбралась из столь желаемых объятий, о которых и не грезила уже. Повернулась к нему лицом:
— Я готова принять свою участь. Я хочу… потому что лучше под тобой умереть, чем скитаться по землям, отбиваясь от других и Зверя твоего сдерживая. — Помолчала, всматриваясь в любимого своего волколака. Впервые не видела в его глазах цинизма или холода. Равнодушия… Боль и безысходность. А ещё нежность, граничащая с обожанием.
И я решилась на наглость:
— Поцелуй, — коснулась щеки его щетиной поросшей. Пробежалась пальцами, колючесть изучая, к ощущениям прислушиваясь и радуясь что не отталкивал. И Рагнар опять удивил — уткнулся лицом в мою ладонь, будто зарыться хотел. Носом побурил в ладошке, шумно воздух втягивая, а потом поцеловал.
— Рагнар, — задохнулась от чувств. Вот казалось бы, что в этом жесте такого? А меня переполняло волнением и нежностью. Топило бурей чувств, коих никогда не позволял ко мне и в которых я так отчаянно нуждалась.
Я подступила ближе:
— Ну же… прошу, — голос совсем скатился до шелеста.
— Загрызу ведь, — хрипло обронил, но не сбежал, не отшатнулся. Взглядом меня таранил и молил, чтобы настояла… и прогнала!
— Грызи, — наперекор его просьбе безмолвной, решительно кивнула и воздух закончился, кости затрещали, губы точно в огне запылали, когда меня в объятия опять сгреб Рагнар, поцелуем жадным затыкая.
И то, как меня накрыло в этот раз, было несравнимо ни с чем, что испытала когда-то, и даже тот поцелуй, которым наградил когда-то, казавшийся мне чем-то волшебным и не те, коими сегодня меня будил, померкли в сравнении с этим.
В это раз Рагнар, словно Зверь с голодухи, мои губы насильственно жевал, сосал и я потерялась в этом безумии. Отвечала, как могла, как получалось, но чтобы не упасть — вцепилась в него. А может от страха, что как всегда оттолкнёт, но Рагнар сам безумствовал. Вжимал в себя, оглаживал с каким-то жадным трепетом и бархатным рыком…
— Если займётесь случкой здесь, — раздался голос Герты, — это будет неплохо, но одичалые вас услышат и примчатся поучаствовать…
— Ма-а-ам, — глухо зарычал раздосадованный Рагнар.
— Что мам? — фыркнула Герта. — Для начала сделай, что советовала, а потом хоть по всем землям носитесь и спаривайтесь… Потом уж можно будет!
Я ещё шумно дышала в его грудь, пытаясь мыслями собраться. Он тоже не спешил разрывать объятий. Сопел жадно, точно с долгого бега.
— Ступа внутрь, — отдал в привычной манерой приказ мне и даже подтолкнул, к проёму в пещеру.
Хотела возмутиться, но то, как был напряжён Рагнар, переубедило. Лучше в пещеру и молчать!
Потом повоюю…
* * *
В главной пещере замерла, не зная, мне забиться в ту крохотную, где очнулась, аль в этой остаться… с Гертой. Как говорить и о чём с матерью Рагнара не ведала, да и она не особо рвалась, но была как многие волколаки прямолинейной:
— Дожми его. Девка смышлёная, — Герта в костёр сучьев добавила, когда я всё же присела рядом с костром. — Ты ему нужна. Но жить, как он предлагает, не сможете. Он одичает и будет не лучше этих, — мотнула головой на выход. — Думаешь, они все злые и плохие?
Я продолжала молчать, потому что у меня не было сомнений, что так и было. Разве могли быть дикие волколаки нормальными и хорошими?
— Нет, — покачала головой Герта. — Они потерянные. Ежели б Роден не зарывался с властью, проклятия бы не было. И волколаки жили бы счастливей! Я не за вас — людишек, — пояснила мрачно, — но и не за волколаков-правителей мира! Нам всем нужно своё место знать! И счастье! И потомство! И кусок земли…
Я была с ней согласна. Полностью.
— Но для этого нужен новый подход… новый род… новые порядки… — умолкла не надолго. — Вагру нельзя стать Альфой. Щенок слишком похожий на Родена, а вот Рагнар… Он ключ! И ты ключ..
— Я? — не поняла фразы.
— В тебе сила и дух волколака…
— Я человек…
— Была, — отозвалась тихо Герта. — Но теперь ты уже не совсем человек. Ты медленно менялась, а метка то доказала! Ваш союз крепче, чем у кого бы то ни было. Ты выжила, и осталось только переродиться!