Директива 22

– Да, насколько я знаю, эти данные даже уже передали вашей стороне. Как я уже сказал, Тир велел нам всем говорить правду и содействовать.

– Я так понимаю, не все этим довольны.

– Конечно. Если бы нас всех всем устраивал Альянс, мы бы не пытались поднять на своих плечах Созвездие, разве не так?

– Когда Вы узнали о ситуации с деньгами и от кого?

– Мне сказала Элснер, когда узнала. Потом со мной связались из администрации и сообщили о приостановке операций. Это, как вы понимаете, тоже не слишком способствует всеобщей любви и желанию содействовать. У нас куча дел сейчас просто висит в воздухе, пока на счетах болтаются эти краденные деньги, и всюду рыщут оперативники.

– Мы сделаем все, чтобы завершить расследование в кратчайшие сроки. Возможно, нам потребуются еще раз побеседовать с вами после того, как мы изучим все документы.

– Звоните, – взмахнул рукой он. Планшета у него уже снова нет. – До связи, господа.

– Я одного не понимаю – если они в самом деле организовали эту кражу, то какого хрена они не вывели деньги вовремя? – демонстративно не понимаю я, когда мы заканчиваем и этот звонок.

– Может, они надеялись на «личную дружбу с Тиром» своего этого ло-Лланнренна, – Дип пожала плечами. – И совершенно не ожидали, что в дело вмешается еще и «спаситель Тира», против которого дипмиссии запрещено и слово поперек сказать.

– По-моему, «Дип-миссия», ты преувеличиваешь мою значимость.

– А я считаю, что вполне возможно, что нет. И ты до конца не осознаешь, какие условия им можешь ставить.

– Спасение спасением, – я пытаюсь свести концы с концами и от этого тру шрам на щеке, словно бы это была волшебная лампа, из которой можно выдрать решение. – Но никто там не станет делать то, что не выгодно, просто потому, что я попросил.

– Зато нам начали отдавать статистику, собранную при проверке счетов, – сказала Дип, возвращаясь к своему терминалу. – Они были созданы не позднее, чем пять месяцев назад, и не раньше, чем четыре месяца назад, даты отличаются немного в разных банках, которые уже проверили, но это примерно тот период.

– Данные с фонда нам передали?

– В процессе.

– Сравни с тем, какие они проекты в это время делали, и какие люди к ним были подключены.

– И кто-нибудь уже мне проверит «Соджорн»? – встреваю я.

– Да что тебе сдался этот «Соджорн», – отмахнулся от меня Кин. – Лучше расскажи, что думаешь про нашего ло-Ланхрена.

– Лланнренна, – педантично поправила Дип.

– Я почти уверен, что он говорил правду. Или ту версию, которую сам готов считать правдой, – добавляю я, подумав. – Однако, мне вот что показалось: у них у всех были сгенерированные обои сзади, а не реальное окружение.

– И о чем это нам говорит?

– О том, что надо запросить оперативную группу в Созвездии об оконечной точке принятия нашего сигнала.

– Да зачем это?

– Может, это ничего и не значит, – соглашаюсь я. – А, может, это даст нам какую-то ниточку и зацепку. Потому что я считаю, что все они были в этот момент в одном месте, скорее всего, присутствовали все при всех разговорах, что крайне не рекомендуется, и не сочли нужным об этом сообщить. Это уже считается за подлог. Кроме того, в этом случае они сознательно выстраивали беседы определенным образом, чтобы создать у нас то или иное впечатление. Например, что Хастингса допрашивать бесполезно, а Горун – неприятно, и стоит все серьезные вопросы адресовать самому вменяемому – Лланнренну. А он, как раз, скорее всего, лучше всех умеет манипулировать информацией. Это все пришить им и в чем-то обвинить не получится, но зато позволит определиться, так сказать, с основным параметром.

– Это с каким? – с подозрением уточнил Кин, а Дипика закатила глаза, не отрываясь от каких-то таблиц. Во имя ее и своего спокойствия я искренне надеялся, что это, наконец, «Соджорн».

– Конечно же, с запахом крысы, – резюмировала она. – Разве не ясно? У него же пунктик. Возможно, он у нас – кот-оборотень?

– А, может, просто психованный? – в тон ей предположил Кин. – Ладно, это, по крайней мере, полезно. Никто так не вцепляется в детали, как Иль, и никто не трясет людей за эти детали так, как он.

– Как-то много деталей, за которые не получается тянуть. Но я уверен, что заявленная социальная миссия у Фонда в самом деле есть, хоть и, скорее всего, как ни прискорбно, они все-таки ставят опыты на детях. Обычно такие вещи взаимосвязаны. Меньшее зло во имя большого добра или общей выгоды, и все такое.

– Ну, по крайней мере, эти дети выживают, – сказала Дип. – Тут у меня отчеты по их выпускникам, не от них, от министерства просвещения и науки, и от социального департамента. В общем, сколько детей приняли, столько, грубо говоря, и выпустили в мир. Их первый проект начался пятнадцать лет назад, так что результатов достаточно для выводов.

– И все выпустились гениями?

– Не гениями, но все получили профессию, работают по распределению. Все нормально.

– Ну, хотя бы не убивают, – философски заключил Кин. – Дети все оттуда, из Созвездия?

– Оттуда и с независимых планет, но тут есть корреляция проектов вне Созвездия и поступления принятых под опеку с этих планет. Я думаю, тут все чисто, несмотря на Илевы подозревашки.

– А возил детей, конечно, «Трек-Аваланш».

– Ну, – Дип некоторое время тянет это «у», даже начиная какую-то мелодию на этой букве. – Нуууу, вроде бы да.

Я не удовлетворен. Было бы куда интересней, если бы этих детей пускали на органы, или что-то такое. Но, с другой стороны, по крайней мере, стоит порадоваться за детей, которым, наверное, в самом деле повезло.

– Можешь сделать сводку, на каких планетах они копошились? – прошу я.

– Да, сейчас. Все никак не успокоишься?

– Искать, пока не найдешь – разве не это девиз любого следователя, любого выпускающего эксперта и любого налогового инспектора?

– Только вот ты не первое, не второе и не третье.

– Недосмотр, – соглашаюсь я и кривляюсь. – Дяденька, а возьмите на работу следователем!

– Иди отсюда, мальчик, – добродушно ответил мне Кин. – Переваривай там свои подозрения и своих крыс и возвращайся завтра с нормальными идеями.

– А мне кто-нибудь «Соджорн» проверит до завтра?

– «Кто-нибудь» тебе его проверит до сегодня. Достал! – пообещала Дип.

– Слова твои – пустые обещанья, – цитирую я классику.

– И твои тоже? Кто мне песню обещал написать?

– Все, все, понял, ухожу, – тут же сворачиваю наезды я, потому что, конечно же, ни до какой музыки вчера не добрался.

Глава 3. Work Work

Несмотря на всю смешную мышиную возню, дело, как ни прискорбно, все еще не двигается с места, и от этого я чувствую себя лохом.

Это в некотором роде прекрасное чувство, и я его даже очень люблю: оно напоминает и прямо в нос тыкает, что я еще не достиг ни дзена, ни иного совершенства, и мне еще надо немного пожить и посовершенствоваться дальше. А то очень легко, знаете ли, решить, что владеешь всем и все тебе подвластно.

В целях этого самого самосовершенствования, утро в Управлении я начинаю с рисования на доске. Я отвратительно рисую – это то самое место, где на солнце у меня пятна. Я не способен нарисовать ничего сложнее, чем палка-палка-огуречик, но зато эти палки, палки и огуречики прекрасно подходят для того, чтобы расчеркивать огромные поверхности просторными простынями схем взаимосвязей и зависимостей.

Дип с интересом смотрит на меня поверх своего стакана с традиционным номером два, но не вмешивается, для начала, наблюдая за появлением на доске импрессионистских подобий банок с газировкой.

– Я вот каждый раз рисую банк и думаю, это похоже на банк? – интересуюсь я вслух, пытаясь с помощью телекинеза удержать маркер и нарисовать очередную «банку» там, куда не доставал рукой.

– Даже не надейся, – сказал Кин, выглядывая из своего кабинета. – Но мы все равно поймем.

– В общем, это банки. А вот это, конкретно, «Фаради» с их закрытым клубом. Вопрос: где «Соджорн»?