Страница 3 из 8
– Вот-вот, много власти! Так получается, что столько возможностей для злоупотреблений!
– Именно поэтому психологу требуется серьезная подготовка и прохождение серьезной и долгосрочной личной терапии. Она помогает обнаружить и осознать свои самые разные мотивы, в том числе властные, манипулятивные или разрушительные, присвоить их, переработать, научиться отслеживать их возникновение и как-то обходиться с ними, не отыгрывая их на клиентах.
– И кто же добровольно может согласиться на то, чтобы над ним имели столько власти?
– По-вашему, власть над вами – это всегда неприятно? Это всегда угроза, опасность?
– Конечно, ведь неизвестно, что у вас в голове: как вы решите воспользоваться мной, моим доверием, моей слабостью, в конце концов.
– Вам кажется, что я захочу что-то получить от вас? Нечто, что вы не хотели бы мне дать?
– Да кто его знает! Может быть, под вашим влиянием я, например, начну даже хотеть того же, что хотите вы. Начну смотреть на жизнь вашими, а не своими глазами. Вдруг вы повлияете на мои мысли и решения, «прочистите» мне мозг.
– О, это очень понятный страх. Знаете, не раз замечала за собой: приходит ко мне, например, женщина, которую время от времени бьет муж. Хорошо так бьет, сильно, с завидной периодичностью. Какой-то своей частью я вообще не могу понять, почему она терпит это, почему не уходит от него, не спасает себя и своих детей. Хочу ли я, чтобы она все же отстояла себя и ушла, чтобы перестала терпеть насилие, нашла новые отношения, в которых ее будут уважать и любить?
Конечно хочу. Очень. Но если я просто буду ей транслировать и даже навязывать свое желание, знаете, что будет? Она уйдет не от мужа, она уйдет от меня. И правильно сделает.
– Это еще почему?
– Потому что своим навязчивым желанием ее переделать я тоже буду совершать насилие, только не над ее телом, а над ее психикой. Хотя муж-насильник разрушает, конечно, не только тело своей женщины, но и психику тоже. Так вот – я стану подобна ему.
– А что же тогда вам делать?
– Мне придется как-то обходиться с моими желаниями, какими бы праведными и разумными они мне ни казались: нужно будет разбираться с ними, осознавать, переживать собственную злость и беспомощность от невозможности изменить ситуацию так быстро, как мне хочется. Я могу лишь предоставить женщине возможность меняться в своем темпе или не меняться вообще. То есть мне все время приходится отслеживать свои желания в отношении своих клиентов, потому что они всегда есть и всегда будут. И я, безусловно, даже не все из них могу отследить, ведь у меня, как у всех людей, есть то, что я вообще не могу осознать. Но хорошая новость знаете какая?
– Неужели есть и хорошие новости? Пока все, что вы рассказываете, не внушает никакого оптимизма.
– Есть, конечно. Хорошая новость в том, что мало того, что профессиональный психолог всегда совершает работу по осознаванию своих чувств и желаний на своей личной терапии и супервизии, так еще и у клиента работают его собственные защитные механизмы.
– И от чего же они его защищают? От вас?
– В том числе и от меня. От всего, что может угрожать его идентичности, его «Я». И если его жизненный опыт таков, что в тот период, когда его «Я» формировалось, насилие было естественной частью отношений, он может считать его нормой жизни, даже если с других точек зрения такое отношение совсем не норма. Насилие, если встречаешься с ним регулярно и с раннего детства, постепенно становится неотъемлемой частью восприятия себя и близких отношений.
– Так что же – получается, что вы все равно не можете поменять ни эту женщину, ни ее жизнь, потому что она считает ее нормой? А почему она к психологу-то пошла? Многие ведь так и живут себе всю жизнь…
– Вот именно! Она пришла! Это и дает нам какую-то надежду. Ведь это означает, что в ней есть не только та часть, которая привыкла к насилию, адаптировалась к побоям, но и та, которая страдает, ищет выхода, надеется на помощь, готова что-то для этого предпринять. И более того, та часть, которая помогла ей прийти, полагает, что она может что-то изменить в своей жизни, а не просто без конца жаловаться подругам: «Этот козел опять напился и куролесил». То есть у этой женщины есть ощущение: она может творить свою жизнь, влиять на нее, а не просто жертвенно жаловаться на «собачью жизнь» и неудачное замужество.
– Ой, ну вы впадаете в патетику: «Может творить свою жизнь». Фу! «Вы – творец своей жизни. Кузнец своего счастья!» Лозунги. Тривиальщина. Банальность. Вам самой не тошно?
– Тошно, если честно. В психологии много заезженных слов, иногда и не знаешь, как сказать, чтобы саму себя не довести до оскомины. Но как по-другому назвать активную, ответственную позицию в отношении своей жизни? У Ирвина Ялома есть хорошее слово «авторство». Может быть, оно не так патетично или заезженно звучит.
– Ну… так себе, конечно, но хотя бы не так шаблонно. Хотя…
– Вот видите, вашему «Я» свойственна чувствительность к фальши и стереотипам.
– Ну не начинайте… Кстати, а вы реально верите, что человек, как вы говорите, ответственно относящийся к своей жизни, находящийся в активной, а не в жертвенной позиции, живет более счастливо?
04
#психологи научат счастью?
– Безусловно, нет. Активность и счастье, полагаю, вообще никак не связаны между собой, а если и связаны, то отнюдь не линейно. Не думаю, что даже очень активные люди никогда не чувствуют себя жертвами обстоятельств. Ощущать исключительно себя автором своей жизни – чрезвычайно самонадеянно. Не только мы творим, но и нас творят. Природа, погода, гены, гормоны, социальная и политическая ситуация, да мало ли что…
К тому же нас когда-то сотворили родители – мы являемся результатом произвольного смешения их генов. Потом жизнь пропустила нас через шок рождения, предоставила какую-то семейную среду и внешнюю обстановку, в которой мы росли, и вуаля – появился человек, во многом сотворенный внешними силами, но с каждым годом способный увеличивать долю своего участия в творении себя.
– Это все понятно. Вы, кстати, обратили внимание, что вас все время куда-то восторженно заносит? Давайте лучше вернемся к нашему примеру. Вот вы хотите, чтобы эта женщина, которую бьет муж, изменилась, и она тоже хочет поменять свою жизнь. Но возникает много вопросов. Во-первых, если она страдает от побоев, то почему не уходит, зачем ей вообще для этого к психологу ходить? Во-вторых, если уж она пришла к вам, то, наверное, не затем, чтобы вы ей открыли глаза на то, что «терпеть побои нехорошо». И в-третьих, если вы не можете повлиять на клиента так, чтобы он изменился, то зачем тогда вообще это все? Ваша работа в чем тогда заключается?
– Ну, не так просто вырваться из ситуации семейного насилия, даже если страдаешь. У женщин, которые живут в этом много лет, как правило, низкая самооценка, нет веры в свои силы, они запуганы, у них порушено достоинство, они не знают свои права, их не может защитить закон. Некоторые с детства связали «бьет – значит любит», потому что жили в насилии в своей родительской семье и взрослые им внушили, что проявляют эмоциональное или физическое насилие для их же блага, что по-другому никак. Многим просто некуда идти, не на что жить, содержать детей. Некоторые небезосновательно боятся преследования их насильником. И так далее…
Все это непросто, даже если рассматривать проблему только с психологической точки зрения, а там ведь не только она. Ведь еще есть правовая схема, в которой наши женщины и дети не защищены. Есть культуральные особенности: в нашем менталитете, например, насилие не является чем-то «из ряда вон», и часто женщине трудно получить поддержку от своего окружения. И когда так много сомнений, тревог, нет представления о том, как может быть по-другому, когда не хватает опоры – ни внутри, ни снаружи, – то совершить такой смелый и решительный шаг чрезвычайно непросто. Вот за опорой подобные женщины, как правило, и приходят к психологу.