Сохранить замок (ЛП)

Похоть была подавлена, Гетен закончил мыть ее спину, плечи и попу.

— Отклонись, и я вымою тебе волосы, — Галина допила медовуху и послушалась, одобрительно шепча, пока он тер мылом ее кудри.

— Почему я уехала? — вздохнула она.

— Потому что ты заботливо правишь своими подданными.

— О, да. Может, стоит изменить это.

— Ладонь?

Она подняла руку, и он опустил мыло на ее ладонь, запустил пальцы в ее мыльные волосы.

— У тебя прекрасные волосы, Галина, — Гетен массировал кожу ее головы от макушки к шее, а потом спустился к плечам. Тепло их прикосновения искрилось магией солнца в нем, и его кожа пылала, когда она рассеянно погладила его бедро, тихо и с одобрением постанывая. Он схватил ведерко со скамьи рядом с ванной, опустил ее в бочку воды, которую слуги оставили рядом, осторожно склонил ее голову вперед. Четыре ведерка, и ее волосы были чистыми. — Мыло, пожалуйста, — сказал он.

Она с закрытыми глазами расслаблено передала мыло. Гетен взял его, обмакнул в воду и протянул руки вокруг нее.

— Прекрасные волосы, — он отклонил ее голову на свое плечо, скользнул мылом по ее шее, между грудей, по животу, между ног. — Прекрасная кожа, — его губы нашли ее челюсть. Он двигался губами к ее уху, его ладони натирали мылом ее груди, живот и бедра в шрамах. — Прекрасная женщина.

Галина застонала, двигалась под его ладонями.

— Боги, я скучала по тебе, — она погладила его челюсть правой ладонью, левой рукой поймала мыло и вытащила из ванны. Она повернула голову и поймала его губы, а потом ее тело последовало, она повернулась к нему и уселась на колени. — Я хочу тебя внутри, — сказала она в его рот. Он уже был готов. Галина подвинулась на нем, и Гетен вошел в нее, направленный ее ладонью.

Они стонали и двигались. Он держал ее бедра, уткнулся лицом туда, где встречались ее шея и плечо, ощущая запах мыла, вкус желания и сладость кожи. Галина терлась об него, требовала, чтобы он наполнил ее, чтобы не уступал ей, чтобы дал ей все. Она выгнулась, и его рот нашел ее груди. Ее соски были солеными и сладкими, затвердели под его языком, она удерживала его голову и подбадривала своими стонами.

Гетен следовал губами по ее горлу, покусывая и облизывая, добрался до ее рта. Она открыла рот, целовала его пылко, их языки переплелись, они покусывали друг друга. Галина переплела пальцы за его шеей, двигалась на нем быстрее, вода выплескивалась из кадки на пол. Каждый раз, когда она опускалась, молния бежала по нему, и Галина дышала в ритме, похожем на молитву.

Она вдруг содрогнулась, закричала и напряглась на нем. Ее мышцы сдавили его до боли. Красная кровавая магия вырвалась из нее в него, такая неожиданная и мощная, что огонь, который всегда горел в груди Гетена, вспыхнул, вырываясь из его контроля. Он застонал и кончил в нее. Сила пылала между ними, вспыхивала в комнате, и все сияло янтарным волшебным огнем.

Они держались друг за друга, пока жар и магия сплетались, поднимались по стенам и заставляли деревянные ставни на окнах скрипеть и греметь. А потом это утихло. Гетен тяжело дышал, мышцы дрожали, он нежно гладил Галину, а ее тело содрогалось, она скулила, ощущая наслаждение. Наконец, она утихла и скрестила руки у его груди. Он крепко обнял ее, ее голова оказалась под его подбородком, закрыла глаза. Пар поднимался завитками от влажного пола.

После пары минут Галина пошевелилась.

— Вода грязная.

— Угу.

Она отодвинулась, сжала его лицо ладонями, поцеловала его веки, лоб, нос и губы.

— Спасибо. Это было чудесно, и я нуждалась в этом. Жаль, что это произошло быстро.

Гетен улыбнулся, не открывая глаза.

— Быстро, но сладко.

Она встала и выбралась из кадки.

— Я ополосну тебя, маг. А потом допьем токай, пока я ем.

Он открыл глаза, любуясь обнаженной воительницей, льющей воду на свое бледное тело в шрамах. Он последовал ее примеру, подавил ругательство, когда теплая вода остудила жар, оставшийся от Галины. Они вытерлись, и он надел штаны, а она прошла в спальню. Игнорируя платье, которое оставила Филиппа, она сняла с кровати одеяло цвета красного вина, укуталась в него и села в кресло у камина, а потом стала есть.

Гетен налил больше медовухи, расчесал ее влажные волосы, пока она ела хлеб, сыр, холодную курицу и ягоды. Письмо оставалось на столе, не тронутое и манящее.

— Посмотрим новости из Татлиса, — он распутывал колтун деревянным гребнем.

Галина разглядывала желтые круглые ягоды, бросила одну в рот.

— Ягоды в Раните лучше.

— Это гниющие тела. Они добавляют ягодам, которые я собираю на кладбище, характер.

Она рассмеялась.

— Так и было, — она взяла письмо короля, сломала черную печать и развернула пергамент. — Мой дорогой отец говорит… Ай!

— Прости. Тут мягко не получалось. Ты их вообще расчесывала в дороге?

— Нет, — она сделала глоток медовухи и смотрела на письмо. Она напряглась, а потом опустила бокал на стол. — Хотырь меня побери, — Гетен перестал расчесывать. Письмо захрустело, кулак Галины сминал его. — Король-медведь идет к замку Харатон.

Глава 3

Моей дочери и слуге Галине Персинне, воительнице Ордена Красного клинка и маркграфине Кхары от Вернарда, короля Урсинума, эрцгерцога Татлиса и герцога Эскиса.

Приветствую, дочь.

Я в гневе обнаружил, что моих приказов ослушалась та, которую я считал безоговорочно верной. Брачное соглашение было подписано магом солнца Гетеном из Ранита, герцогом Ришем, но условия не были выполнены, ты не настояла на этом. И ты нахально попросила средства из моей казны для помощи людям, которые страдают из-за конфликта мага солнца, сражений, которые не были связаны с Татлисом. Твое непослушание и опрометчивость я терпеть не стану.

Ты опозорила мое правление, и это можно исправить, прибыв в замок Харатон. Твое послушание будет полным во всех делах королевства и короны, дочь. Не заставляй сомневаться в твоей верности.

Твой король, командир и отец, Вернард, правитель Урсинума.

— Старик злится, — Галина встала и сбросила одеяло, пока Гетен читал письмо. — Он может реветь, сколько хочет, если только принесет деньги, которые Татлис обещал на восстановление Харатона. Остальное — ворчание, потому что ему пришлось капитулировать, — она оделась, прошла в свой кабинет и открыла двери балкона. Она вышла в мягкий свет заката.

Небо и Серебряное море были индиго и оранжевыми, и тонкая золотая линия на горизонте озаряла мир огнем, день угасал. Сойки-пересмешницы и козодои чирикали и пели, провожая солнце. Зловещие вопли ночных цапель звучали над гаванью.

Гетен появился на пороге в штанах и одеяле. Он был подтянутым и мускулистым после месяцев перестройки базилики в Раните, он наказывал себя трудом за свои поражения. Он убрал внешнюю стену, заменил разбитые окна, убрал из просторного зала все кости и пепел — следы жестокости ведьмы — и превратил место в открытую конюшню для животных, которые медленно занимали холм Хараян.

Галина поежилась от вечернего холода и гнева ее короля. Гетен встал за ней, обвил ее руками и одеялом, прижался щекой к ее уху. Он был тихим, хотел, чтобы она говорила. Она отклонилась и вздохнула, погладила его щеку с темной щетиной, радуясь его близости. Она оттягивала плохое, наслаждаясь мгновениями хорошего.

— Я рада, что ты со мной.

— Почему? Чтобы было свежее мясо для Короля-медведя?

— Ха! Я сама как приманка.

— Что тогда? Я тебе нужен?

Она не пропустила шутку в его тоне.

— Я ни в ком не нуждаюсь. Я выбрала тебя, — но это была ложь. Она нуждалась в нем с того момента, как прошла врата замка Харатон месяц назад. С каждой милей она ощущала себя слабее из-за расстояния между ними. Магия крови, которую она получила в бою, которая защищала ее по словам Гетена, потеряла силу, которую набрала, когда он вошел в ее сердце. И то, как эта магия смешивалась с его магией солнца, ревя, когда они занимались любовью, почти сжигая ее изнутри, доказывало, как дорог он стал для нее.