Тори

— Привет.

— Привет, моя королева. Что делаешь?

— Как всегда. Квартальный отчет на носу. Тружусь.

— Ты позволишь мне… поцеловать тебя… там?

— Поговорим об этом позже.

— Дима сегодня с тобой вечером?

— Думаю да.

— Если я вырвусь в обед… ты позволишь?

— Что?

— Прикоснуться?

— Не думаю.

— Ох… — подавив вздох, прошептал: — Я должен заслужить?

— Да.

— Что мне сделать?

— Для начала я хочу, что бы ты был только в штанах. Ничего больше. Во рту — цветок. Роза. Белая. На коленях у входа. И еще шампанское. Брют. И клубника.

— Ты… я тебя обожаю…

И он стоял. Да. На коленях. И все было так, как я приказала.

Очень многие женщины ищут сильного мужчину, что бы подчиняться. На самом деле, не все так однозначно. Чувствуя сильного, но того, кто готов преклоняться — это не так уж и плохо, скажу я вам.

Весь кайф ломался о Димку. Разумеется, он не знал и не понимал всех интимных тонкостей. Ему это и не надо. Но с тем же, объяснить все испытываемые чувства — не было ни сил, ни возможности.

— Сынка, я понимаю, что ты не в восторге. Но. Я хочу быть с Сашей. Дядей Сашей. Что бы тебе было легче — предлагаю вариант мирного существования. Все будние дни мы живем вместе. На выходные, начиная с пятницы, тебя забирают бабушка с дедушкой или Лиля… или Женя. Я не знаю, что еще придумать или предложить.

— А можно наоборот?

— Это как?

— Ну… что я на выходные… в субботу буду с тобой… а все остальные дни с бабушкой…

Внутри что-то треснуло. Горечь заполнила все пустоты.

— Дим! Ну что ты такое говоришь! — я обняла, притягивая к себе тоненькое тельце сына. — Ну, вот как мне быть?! — разревелась, не имея сил сдерживаться.

— Ма… я вырасту… и буду помогать тебе… пожалуйста… не плачь… не плачь, ма…

Истеричила в тот вечер так, что сын стал приносить мне воду. Ужас. Сейчас стыдно вспомнить. «Яжемать» готовы бы были меня распять на кресте. Уверена.

Но, как бы там ни было — отказаться от своих чувств не могла. Ну, вот на физическом уровне становилось больно. Саша — чудесный мужчина. Необыкновенный и чарующий одновременно. Кто еще сможет вот так открыться в течение недели знакомства?

А он, судя по всему понимал, что некоторые его вкусы в интимной жизни многими будут восприняты как извращение. Я же, после отношений с Андреем и его нездоровой тяге к интимным «игрушкам», проще смотрела на эти моменты.

Нельзя винить человека за его предпочтения. Это дано природой. Не нам с ней спорить. И, если вначале, я пребывала в некотором изумлении, то потом, включившись в игру, нашла свою нишу во всем этом и стала испытывать эйфорию.

А Сашка, словно дорвался к источнику. Уж не знаю, что за женщины попадались ему по жизни. Странно было видеть такое обожание и поклонение.

Алекс перемещался на коленях по квартире в буквальном смысле этого слова.

— Ты накажешь меня? — слышать подобное из уст немаленького мужика, который с мольбой и ожиданием смотрит тебе в глаза — это нечто.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Встань. На колени. Быстро. — Я даже не играла. Внутри все собиралось в ком из-за всплеска самомнения и чувства превосходства. Власть. О, какое это сладкое и с тем же разрушительное чувство! Все считают, что людей портят деньги. На самом деле это не так. Просто деньги очень соседствуют с властью, а потому их сложно различить. Нет. Не деньги портят человека. Они его обнажают. Показывают таким, какой он есть от природы — на самом деле. А вот власть — портит. Это да. И я прочувствовала это на все сто.

Взяв щетку-расческу, отошла к зеркалу и поправила волосы. Повернулась к нему, глядя без малейшей толики жалости. Игра в хозяйку захватывала:

— Как прошел день?

— Без тебя — плохо…

— Ты заслуживаешь наказания?

— Да…

— За что?

— Не томи, Рит…

— Я спросила за что?!

В ответ — тишина.

— Ты видел сегодня слезы?

— Да…

— Я преподам урок, что бы ты помнил, что нужно вести себя гуманно… нельзя делать больно безнаказанно…

— Да…

Подошла к нему, и, наклонившись, ударила расческой ниже пояса. Алекс подавил вздох.

— Ты… моя королева…

— Я не разрешала говорить!

— Прости…

— Ни звука!

— Слушаюсь…

— Можешь сесть рядом. У моих ног. — Разглядывая через окно оранжевое небо, которое озарялось отблесками заката, добавила: — Разденься.

Через несколько минут снизошла:

— Ты заслуживаешь поощрения, как считаешь? — усевшись на диван, откинула одну ногу в сторону, устраиваясь удобнее.

— Если ты позволишь… — в его глазах таилось предвкушение, сила и мольба одновременно.

— Можешь поцеловать мне руку… а теперь живот… ниже… еще ниже… стоп! Ласково. Да. Так… замри. — Встала и отошла в другой угол комнаты. Выпила вина. Съела несколько канапе. Вернулась, сев и расставив ноги: — В зависимости от твоего старания… я решу насколько ты достоин поощрения сегодня…

— О да… моя госпожа…

На самом деле, ему не так важно было дождаться самого вкусного, как это предпочитают другие мужчины. Самое главное наслаждение Саше приносил процесс унижения и прошения. Да. Понимаю. Это сложно. Но он был таким, а я умудрилась соответствовать как в той сказке:

«Хочу быть владычицей морскою,

Чтобы жить мне в Окияне-море,

Чтоб служила мне рыбка золотая

И была б у меня на посылках» (Цитата из: «Сказка о рыбаке и рыбке» А.С. Пушкин — примеч. авт.)

Алекс умудрялся тонко чувствовать все происходящее, лавируя между откровенным унижением и желанием. Надо отдать ему в этом должное.

И тем сложнее было смириться с тем, что этот мир разрушает сын. Чувство обреченности и безвыходности пронизывали словно иголки.

Через месяц он напомнил о своем предложении:

— Муся, у меня тут есть хозяйка свадебного салона… очень хочет отблагодарить. Давай заедем к ней сегодня. Посмотрим тебе платье…

А еще через несколько дней, увлекаемая всей этой предсвадебной кутерьмой, я позвонила Женьке и предложила встретиться том самом магазине.

Примерив несколько вариантов, уселась рядом с ней в кресло:

— Вот. Держи. Себе платье я уже, кажется, выбрала. Ты — свидетельница. — Протянула каталог. — Посмотри. Вдруг что понравится.

Она замялась:

— Рит, только давай без конкурсов с перекатыванием яиц и прочей ересью…

— Ну, ты вообще! Не хватало мне разборок с твоими… — рассмеялась в ответ. — Все скромно. Никаких гуляний. Распишемся и съездим на недельку куда-нибудь.

— Хочешь, я Димку к себе заберу?

— Не развращай мне сына. — Сдерживая смех, прикрыла рот рукой. — Пусть побудет пока в своем правильном мире. Успеет еще.

— Коза!

А вечером в тот же день, Сашка затащил меня в кино на какую-то мелодраму. Купив попкорн и пиво, вытирая очки для просмотра 3-D фильма, он притянул мою руку к себе, как только погас свет:

— Я не прошу твои губы… прошу руку… одну… пожалуйста…

Объяснить, что происходило потом — не берусь. По лезвию. Шаг вправо и влево — невозможен. И не важно, что зал был полупустым! Пуговицы на джинсах с трудом поддавались натиску пальцев. И кто блин их придумал?! Поймав ритм любимого, я с ужасом ожидала, что кто-то из сидящих впереди, может обернуться в любой момент…

А потом он, достав влажную салфетку, долго вытирал мои пальцы. Потянулся к губам…

— Нет!

— Совсем?

— Дома. — И стала другой дрожащей рукой кушать попкорн.

— Ты дашь мне возможность почувствовать тебя?

— Может быть. Если заслужишь.

— Уф-ф-ф… — он откинулся назад. — Моя королева… я сделаю все, что прикажешь…

Выброс адреналина в кровь был настолько большим, что меня трясло до конца сеанса. В какой-то момент показалось, что это круче оргазма. Объяснить не берусь. Скажу одно: тело перестало слушаться. Никакие команды, посылаемые мозгом в конечности не могли справиться с эффектом от содеянного накануне. Поднимаясь с кресла, у меня заплетались ноги. Руки не справлялись с элементарной задачей: снять и сложить очки! В крови бушевал вулкан.