Жажда

Жажда

Алёна Воля

В тексте есть: первая любовь, сложные отношения, сильные чувства

Современный любовный роман

Женский роман

У любви нет срока давности, а у прошлого длинные руки.

Даша Жданова осознала это как никто другой.

Возникший из ниоткуда форс-мажор для ее вполне благополучного брака явился в виде мужчины, который берет свое, не спрашивая и вынуждая решить: любовь или страсть?

Привычная стабильность или неизвестное новое?

Эта книга об американских горках в отношениях, непростой дилемме и непредсказуемости нашей судьбы.

Иногда надо прыгнуть с моста, и пока падаешь вниз — успеть отрастить себе крылья.

Часть І

Глава 1

1992 год

Все началось, как водится случайно. Или закономерно? Не знаю. Но мне, четырнадцатилетней девочке, и в снах не представлялось, что в столь юном возрасте можно встретить свою первую любовь. Это чувство для взрослых. Это — нечто, под завесой таинственности, что приводило в стеснение все мое существо, и с тем же любопытство рисовало какие-то радужные, приводящие в трепет картины. Для меня это слишком рано, что ли… не по возрасту, не по уму. Но все произошло. И пути назад не было. Виток жизненной спирали уперся в меня и подтолкнул к новым ступеням в познании и открытии себя.

— Даша!!! Даша!!!!

Крик почтальонши я услышала, когда варила суп на веранде. Каждое лето, начиная с одиннадцати лет, я ездила к дедушке в село, где проводила все каникулы. Бабушка умерла несколько лет назад, а потому, все заботы по дому-огороду ложились на мои плечи. И я безропотно тянула лямку, так как выхода все равно не было, а чувство долга и слово «надо» мне с самого детства успешно вдалбливались в голову мамой.

Село находилось в ярах. Дом на окраине. Разумеется, почтальонке лень спускаться и подниматься лишний раз. Вот и орет, чтобы я вышла и взяла почту.

Выбежав на улицу и, прошмыгнув через сад, сбежала по перекошенным кирпичным ступенькам на дорогу. Тетя Оля, уже спустилась с горки и ждала у входа в наш двор.

— Ох, ты ж! Уже думала, что дома никого нету! — С досадой сказала она мне. Я не знала, что на это ответить, и потому, молчала. — Ты что, не слышала, что я звала?! — С упреком изрекла она и протянула мне газеты.

— Спасибо. — Взяла сверток и собиралась идти, но была остановлена вопросом.

— Как дела? Что там мама?

— Нормально. Письма нет?

— Есть. Там. — Почтальон кивнула на газеты. Я тут же развернула их и увидела конверт, пестревший от родного почерка. Тетя Оля оперлась на велосипед и внимательно посмотрела куда-то вверх. За густыми кустами желтой акации мне не было видно, что именно ее заинтересовало. А она вдруг на все горло заорала:

- Слава!!!

Вздрогнув от неожиданности, и, проследив за ее взглядом — увидела парня. Он вышел от соседки и не спеша, спустившись с пригорка, пошел в нашу сторону. Руки у него были измазаны чем-то черным, и он на ходу вытирал их куском непонятной ветоши. Первая мысль, которая у меня проскочила, это то, что такой грязной тряпкой можно только испачкаться и какой смысл вытирать ней руки? Не знаю почему — застыла на месте, хоть секунду назад собиралась идти домой. Парень шел к нам и смотрел на меня. Я стояла как вкопанная, чувствуя, что мне становится жарко.

— Ты к бабе Шуре заехал? — Сообщила очевидное в виде вопроса любопытная тетка Ольга. — Как хорошо! (это она, видать, от радости, что не придется заносить почту по адресу) — Возьми телеграмму. Папа твой выслал.

Парень продолжал в упор меня рассматривать и лишь мельком взглянул на протянутую руку, чтобы забрать небольшой желтый бланк.

— Что пишет? — подобные прямые вопросы меня всегда заставали врасплох. Хоть почтальонша спрашивала не у меня, но мне почему-то стало неловко.

— Вы же уже и так прочитали. — Парень глянул на нее без каких-либо эмоций на лице и еще раз скользнул по мне взглядом. Я лишь раз посмотрела на него прямо, и меня словно током ударило. Русые, выгоревшие на солнце волосы, немного заостренные черты лица, серые стальные глаза… ну просто наказание Господне, а не глаза! Сделав шаг в сторону, выдавила: «Спасибо-до свидания», и буквально взлетела по лестнице. Быстрым шагом прошла через сад.

Оказавшись возле плиты — выключила газ и отставила кастрюлю с супом в сторону. Потом зашла в дом и посмотрела на себя в зеркало: старенькая темно-синяя юбка, сине-зеленая рубашка в клетку с короткими рукавами, на ногах коричневые тапочки, косынка на голове. Челка на лбу лежала некрасиво. Поправила ее. Сердце стучало, в висках пульсировала кровь. НА МЕНЯ НИКТО НИКОГДА В ЖИЗНИ ТАК НЕ СМОТРЕЛ! Дедушка, увидев меня, спросил:

— Почта приехала?

— Да. Письмо от мамы есть. Сейчас принесу. — Вернулась в веранду и, взяв почту, опять зашла в дом. Протянув дедушке газеты, я разорвала конверт и стала читать. Надо ли рассказывать, что перечитывала письмо раза три? Мысли путались и клубились.

— Ну, что там мать пишет? — Подал голос дедушка.

— Да ничего… такого… на, почитай. — Протянула ему письмо, и опять подошла к зеркалу. Мда… Сердце уже так не стучало, но мысли ураганом носились в моей голове. У нашей соседки был сын, и внуки. Двое, по-моему. Я лишь знала, что живут они недалеко от въезда в село. Баба Шура редко выходила на улицу и слыла довольно нелюдимой. Мы практически не общались, а потому точным количеством родни я никогда не интересовалась.

Вечером, по дороге на сенокос, задала дедушке мучивший вопрос:

— Деда…

— А? — спросил он, шаркая сзади.

— А у баб Шуры один сын?

— Да. Один. Колька… непутевый.

— А внуков сколько?

— Трое. А что? Чего спрашиваешь?

— Так просто… интересно стало.

Уже на следующий день от своей родственницы, что жила неподалеку, я узнала все интересующие меня подробности. Какое благо, что женщины куда более словоохотливы в отличие от мужчин!

Картина складывалась следующая: Николай, сын соседки, женился на женщине с ребенком, после чего у них появилось еще двое сыновей в браке. Старший Славик жил отдельно — в доме, который достался по наследству от бабушки по отцовской линии. Второй по старшинству — Миша, служил на данный момент в армии, младший Юра жил с родителями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Непутевым Николая считал не только мой дедушка. Мужчина любил выпить и под воздействием спиртного становился буйным: жена Рая часто ходила в синяках, сыновья ночевали у родственников. Алкоголизм — бич любого небольшого поселка. Это не удивляло, а скорее вызывало сочувствие к семьям, которые были вынуждены жить в вечном страхе. Утверждали так же, что баба Шура тоже очень уважала самогон, и что эту милую привычку именно от нее унаследовал единственный сын. Я скептически отнеслась к этой информации, так как за все годы ни разу не видела соседку пьяной, хотя, по правде говоря, встречалась с ней крайне редко.

Так же я узнала, что первый муж Раисы (отец Славы) жил в областном центре, слыл богачом, имея по слухам два магазина и автомастерскую. С сыном общался и помогал, несмотря на то, что в новой семье подрастало три дочери.

Выведав все это — прокручивала информацию в голове несколько дней. Если верить мнению о том, что человек, о котором вспоминают, икает в такие моменты, то Вячеслав, должно быть, замучился пить воду, что бы восстановить неспецифическое нарушение функции внешнего дыхания.

Несколько недель кряду пребывала в девичьих мечтах. Фантазия рисовала приятные картины случайной встречи и т. д. и т. п. Но ничего такого не происходило. Я нигде и ни с кем «случайно» не встретилась, никто не приезжал больше к соседке и не выслеживал меня, чтобы познакомиться. Обида и разочарование к несправедливости в жизни, с каждым днем все больше и больше вытесняли юношеские мечты из головы. Неприятное осознание того, что я, на самом деле ничем не заинтересовала парня — заставляло больно сжиматься сердце.