Противостояние

Открывая шлюзовые ворота, Сумрак наивно полагал, что готов ко всему. Но представшее его взору зрелище все-таки умудрилось сразить самца наповал. Его драгоценные жены в полном составе напялили боевое облачение и выстроились перед челноком с оружием в руках и зверскими выражениями на физиономиях! От увиденного захотелось во-первых, протереть глаза, а во-вторых… Нет, для описания данного чувства у Сумрака, скорее всего, не хватило бы эпитетов. Может быть, позже, вне Сезона, на светлую голову… Но точно не теперь. Взыграла похоть — не то слово, его будто ударило молнией, насквозь прошило от корней гривы до кончиков когтей! Оскалившаяся Греза в сияющей броне, с копьем в руках, такая прекрасная и грозная, Осень в наряде из Жесткачовых пластин, Солнышко в гибких кожаных доспехах, так восхитительно подчеркивающих ее фигуру, Прорва в шкуре броненосца с двумя тяжелыми клинками наперевес… А это еще кто с ними рядом?.. А, неважно, позже разберемся…

Вдобавок до него долетел запах. Этот знакомый манящий аромат… И, кажется, то была последняя капля…

Чувствуя, что теряет самообладание, сын Грозы сделал шаг по направлению к настороженно притихшим самкам, одновременно отстегивая крепления маски… Но тут же замер, безуспешно пытаясь подавить пробежавшую по телу дрожь и с досадой ощущая, как непроизвольно сокращаются брюшные мышцы. Черт… Резко накатило и отпустило. А вслед за тем ткань под паховым доспехом начала медленно, мерзко пропитываться теплым и влажным. Ну конечно… В такой момент, и надо ж было этому случиться… Не стерпел — самки так безжалостно взбудоражили его воображение… Однако, куда теперь было деваться? Зато немного сознание очистилось.

Сумрак глубоко вздохнул и снял маску…

Теперь уже все самки опустили оружие, не веря своим глазам. Их пропавший самец, их Сумрак, стоял перед ними живой и настоящий, с золотыми кольцами на гриве, в парадных доспехах, на фоне новехонького челнока последней модели! Стоял и невинно улыбался, с довольным видом демонстрируя богатую добычу. Только вот его лицо…

Оба левых жвала самца ныне отсутствовали напрочь. Их заменяли острые металлические протезы, вшитые в собранную по кускам ротовую перепонку. Вверх от поврежденной челюсти уходил страшный шрам, рассекающий глазницу, из которой теперь бесстрастно смотрел бионический глаз рубинового цвета. Шрам продолжался до середины лба, и кое-где еще виднелись стягивающие его скобы. Судя по отечности тканей вокруг имплантов и едва сочащейся сукровице, процесс заживления еще не был завершен, самец наверняка испытывал немалую боль… Но тем не менее улыбался своим женам, по которым так невыразимо соскучился за этот долгий год.

Не успел он спуститься, как самки, побросав оружие и отпихивая друг друга кинулись его обнимать. «Похоже, драться мне тут сейчас ни с кем не придется», — мимоходом подумал самец, силясь сдержать натиск радостно стрекочущих и наперебой мурлычущих жен.

— Вернулся, вернулся! — вопила Греза, повисая у него на шее.

— Рассказывай, давай, куда ты влип! — добродушно рокотала Прорва, сдавливая его многострадальные ребра.

— Что с тобой произошло? Тебе больно? — причитала Солнышко и лезла поближе, то и дело наступая самцу на ноги.

А Сумрак мог первое время только урчать на радостях и прижимать самок к себе — каждую по очереди и всех вместе, и глядеть на них с обожанием, и вдыхать их родной запах…

Наконец, когда всеобщие изумление и восторг слегка поутихли, сын Грозы чуть отступил и, как велели традиции, отчитался о завоеванных трофеях, сделав особый акцент на Жесткачовой Матке, добытой в честь достойнейшей из достойнейших Прорвы, сохранившей гарем в столь трудные для него времена.

— Не только сохранившей, но и приумножившей, — усмехнулась прельщенная красивыми словами Глава, и подпихнула ближе к Сумраку Полночь, до того момента скромно стоявшую в стороне. У самца, конечно, на счет данного пополнения оставались вопросы, но он решил отложить их на потом, учтиво склонившись перед новой самкой и обратившись к ней, как подобает:

— Я в растерянности и восхищении, незнакомка. Мое имя Сумрак, сын Грозы, воин Высшей касты из клана Гнева. И я был бы счастлив, если бы ты украсила собою мой гарем.

— Я Полночь, дочь Тихой Бездны, — с нескрываемым кокетством ответила та. — Если ты пожелаешь, я твоя, воин.

— Сама судьба тому благоволит, — промолвил Сумрак, указывая на свои трофеи. — Я одолел Королеву во славу своей Госпожи и истребил трех Стражей в честь прекрасных Грезы, Осени и Солнышка. Но был и четвертый Страж, победу над которым я не знал, кому посвятить. Теперь же я знаю…

Полночь смущенно отвела глаза и пробормотала слова благодарности. Сумрака же теперь занимал следующий животрепещущий вопрос… Поймав давно уже назойливо требующую внимания Солнышко, он с тревогой поглядел ей в глаза и проговорил:

— Скажи, моя прекрасная супруга, не томи, детеныши… Они… Есть в этом году? — боги, он и не думал, что станет так волноваться, спрашивая об этом!

Солнышко, не сдержав умиления, потянула его за гриву и, смеясь, ответила:

— Есть, мой воин. Двое замечательных мальков. Ты познакомишься с ними завтра, обещаю, в более спокойной обстановке. Сейчас с ними Луна.

— Что за Луна? — удивился он еще больше.

— Дочка Полночи. Ее ты тоже увидишь позже, если пожелаешь, — подпихнула его Прорва. — Да не развешивай мне тут жвала, маленькая она еще!

И Сумрак вновь не стал задавать каких-либо иных вопросов. Все, что его сейчас волновало, он уже узнал, а остальное было второстепенно. Теперь, когда сын Грозы наконец-то был дома, со своими любимыми, все испытания и сомнения казались не более, чем страшным сном. Сном, от которого он пробудился лишь сейчас, испытав огромное облегчение, а вместе с ним мгновенный и острый прилив сил, вдохновения и… желания.

— Пойдемте, мои обожаемые, нам многое надо наверстать, — многообещающе проговорил самец, поворачиваясь к дому.

— Мой славный воин, а что это капает у тебя из-под доспеха? — расчищая себе место подле супруга и стискивая его за бок, тихо прорычала Прорва и лукаво глянула на Сумрака.

— Разве что-то может укрыться от моей Госпожи? — покачал он головой. — Ожидай меня сейчас в своих покоях, и все узнаешь.

В предвкушении скорого свидания, Прорва зарокотала и ушла вперед, а Сумрак сразу же обнял вьющуюся вокруг Грезу и крепко прижал ее к себе.

— Я скучал, моя любовь… — промурлыкал он ей в самое ухо. — Ступай к себе, я буду через час. И вот это… — тут он подцепил когтем ремешок нагрудника ее доспехов, и в его оставшемся глазу блеснул хитрый огонек. — Это пока не снимай…

Греза усмехнулась в ответ, проворно вывернулась из объятий и быстро ушла вслед за Прорвой, скрывшись в здании.

— Моя красивейшая Осень, — тем временем обратился Сумрак к следующей самке, заходя ей за спину, и слегка прикусывая кожу на ее шее. — Следующей я навещу тебя.

От холодного прикосновения металлических жвал Жрицу неожиданно пробрала сладкая дрожь. Осень коварно облизнулась и отправилась прихорашиваться к приходу супруга. А тот уже приблизился к Полночи, вновь поклонившись и пока что не распуская рук.

— Прекрасная дочь Тихой Бездны, ты дала мне согласие, так ожидай меня сегодня, дабы мы узнали друг друга ближе…

— Я буду в западном крыле, мой самец, — ответила Полночь, грациозной походкой удаляясь вслед за остальными.

Последней Сумрак подтянул к себе Солнышко, похоже, слегка обиженную, что всех пропустили вперед ее.

— Нашу встречу я оставлю напоследок, — шепнул самец. — Отдохни, удели время нашим детям, поспи немного. Ночью я приду и не покину тебя, покуда не прогонишь сама.

Оценив сей замысел, Рыжик резко приобрела довольное выражение и чуть ли не вприпрыжку отправилась к себе. А Сумрак немного задержался, чтобы окинуть взглядом цветущий, немало преобразившийся с прошлого года сад, и тоже пошел по направлению к высокому вырубленному в скале зданию.

Взойдя на крыльцо и миновав террасу, он уже собрался переступить порог, как вдруг остановился, повернув голову на звук… Нет не показалось. Где-то неподалеку, в непроглядной глубине зарослей задорно попискивали детеныши. ЕГО детеныши.