Полёт феникса

— Его величество… — выдохнул господин Цза, падая на колени. И — разрыдался, горько всхлипывая и ничуть не смущаясь множеством направленных на него взглядов.

Это словно послужило сигналом: общее оцепенение разбилось, сановники, следуя его примеру, падали ниц, касаясь лбами пола. Вместе с ними преклонили колени и главнокомандующие, только я продолжала сидеть, возвышаясь над морем общей скорби. "Его величество, его величество…", — нёсся над рядами дрожащий шелест, и когда они начали медленно выпрямляться, по-прежнему держа головы опущенными, я с удивлением увидела, что выражение скорби вовсе не было одной лишь данью приличиям. На многих лицах блестели слёзы, иные всхлипывали, не скрываясь. Ладно, Цза Чуали, он был с Тайреном ещё с Восточного дворца, а может, и с самого детства. Но остальные-то? Неужели императора так сильно любили?

В памяти всплыли похороны Иочжуна. Тогда тоже были и слёзы, и рыдания, однако я цинично сочла, что собравшиеся просто следуют ритуалу. Но то, что происходило сейчас, точно не было срежиссированным представлением! Вернее, было, но плач в намеченный нами с Кеем сценарий не входил, став импровизацией массовки.

Пауза слегка затягивалась, и я кинула взгляд на Кея. Тот едва заметно кивнул и выступил вперёд. Спустился по паре ступенек в зал, развернулся ко мне лицом и преклонил колено:

— Ваше величество! Наша скорбь безмерна. Но у подданного есть что сказать.

— Говори, — разрешила я.

— Докладываю, ваше величество. Его величество, отправляясь на войну, оставил этому слуге свою последнюю волю. Недостойный, будучи покорным ей, принёс завещание Сына Неба для всеобщего оглашения!

Из его рукава появился свиток жёлтого шёлка. Снова стало очень тихо.

— Читай! — я протянула руку, и служанка помогла мне встать и спуститься с возвышения. Ах, Тайрен, Тайрен… Ты был так уверен в своей неуязвимости, что не озаботился никакими приготовлениями к тому дню, когда тебя может не стать. Но я уверена, ты простил бы нам этот подлог.

— Слушаюсь! — Кей выпрямился, чуть отступил, чтобы стоять лицом и к сановникам, и ко мне, и поднял свиток. Я опустилась на колени, что до остальных, то они были на коленях и так.

— Завещание Великого императора! "Поднебесная огромна, а земля тяжела — руками не объять, и взглядом не окинуть. С тех пор, как получили мы императорский престол, мы трудились, не щадя сил, рано вставая и поздно ложась, дабы процветала наша Империя, и народ наш ни в чём не знал нужды. Много было у нас преданных помощников и верных советников, заслуживших нашу благодарность, но сердце наше принадлежало нашей супруге императрице Фэй, что служила нам, не думая о себе и, к радости нашей и счастью народному, принесла нам сына. Наследный принц Ючжитар может занять место императора и должен строго повиноваться законам империи, блюсти добродетель и похоронить нас как подобает. Императрица Фэй становится вдовствующей императрицей и вместе с наследным принцем до его совершеннолетия должна будет посещать аудиенции и решать государственные и военные вопросы, перенимая наши обязанности в качестве Небесной Владычицы. Быть по сему!"

— Подданные принимают указ! — хором провозгласили военачальники.

— Воля его величества будет почтительно исполнена, — я по всем правилам взмахнула рукавами и поклонилась, сложив руки перед собой, настолько низко, насколько позволял живот. Затем, опершись на руку служанки, поднялась, и Кей с поклоном передал свиток мне. Я приняла его обеими руками и повернулась к безмолвствующим сановникам. Секунда, другая — и их головы снова склонились передо мной, не все разом, но не осталось никого, кто посмел бы остаться стоять прямо.

— Подданные принимают указ!

Я выдохнула, на мгновение прикрыв глаза. За спиной раздалось звяканье доспехов — это поднимались командующие.

— Ваше величество, каковы будут ваши приказания?

— Начать приготовления к церемонии траура и похорон. К тому времени, как тело его величества доставят в столицу, всё должно быть готово. Но государство не может ждать! — я повысила голос, обводя взглядом выпрямившихся и насторожённо глядящих на меня людей. — Одним из последних пожеланий почившего императора было принятие нового Кодекса законов по заветам его отца, императора Дай-цзана. Работа уже завершена, Кодекс переписан и размножен. Сегодня каждому из вас будет прислано по экземпляру. Через два дня я жду вас всех на аудиенции, где вы сможете высказать свои замечания и предложения. А сейчас все могут идти.

Снаружи раздался звон колокола. Басовитый рёв поплыл над Таюнем, возвещая, что отныне у Северной империи появился новый император.

Кодекс был принят быстро и почти единогласно. Должно быть, сановники, обнаружив, что ни уравнения в правах, ни прочих ужасов там нет, испытали такое облегчение, что всё остальное возражений уже не вызвало. Я снова вспомнила анекдот про покраску стен Кремля в синий цвет, и подумала, что распускающие слухи невольно сослужили мне хорошую службу.

— Ваше величество уверены, что можете начать заниматься делами безотлагательно? — тихо просил меня Кей после памятного оглашения.

— Да, — кивнула я. — Это помогает отвлечься. К тому же у нас действительно есть дела, которые надо решить до похорон.

Тело Тайрена везли в Таюнь с юга, и пусть торопились, как могли, но похоронную процессию не пустишь вскачь. Когда она доберётся до Великого канала, тогда дело пойдёт быстрее, но в любом случае раньше середины лета её не ждали. Тогда я со всем двором облачусь в белый холст, и жизнь во дворце и столице остановится по меньшей мере на шесть месяцев, но пока внешне всё оставалось по-прежнему. Этот обычай- пока тело не привезено, делать вид, будто смерти и не было — удивлял меня, но, учитывая, как серьёзно здесь относятся к трауру и его нарушениям, был на руку.

Война на юге встала. Главнокомандующий Жэнь, оставшись сам себе хозяином, сосредоточился на глухой обороне. Я уже отправила ему приказ выиграть ещё хотя бы одно сражение, прежде чем принимать предложение о переговорах, но сумеет ли он его выполнить, было вилами на воде писано. В любом случае, стало ясно, что той блестящей компании, которую планировал и уже начал осуществлять Тайрен, не получится. Хорошо хоть удалось вернуть потерянное, да, быть может, удастся сохранить ещё кусок территории у перевала. Город Варду, рядом с которым роковая стрела оборвала жизнь императора, взять так и не удалось, а если бы и удалось, то точно бы не удержали.

Беспроигрышная стратегия — бить по вождю.

Гарем оглашался плачем день и ночь — жёны и наложницы готовились к постригу. Впрочем, после слёз сановников, свидетелем которых я стала, вполне допускаю, что и многие женщины оплакивали императора вполне искренне. В разгар коллективной истерики приехала Кадж с младенцем и кормилицей. Самообладание не изменило ей и сейчас, и я обрадовалась — постоянные завывания, сопровождавшиеся к тому же заметным падением дисциплины, изрядно действовали на нервы, а тут хоть один здравомыслящий человек будет рядом. Но Кадж изумила меня, подав прошение об уходе в монастырь вместе со всеми. Наличие ребёнка, пусть даже и девочки, вполне позволяло этой участи избежать, но на предложение остаться Талантливая супруга лишь покачала головой и повторила, что хочет уйти.

— Что ж, дело твоё, — сказала я. — Но тогда хотя бы выбери имя для дочери.

Кадж подумала и назвала малышку Читар — Чистое Небо.

От своих обязанностей Талантливая супруга, впрочем, не отлынивала, в отличие от той же Чжан Анян, которая, казалось, была полностью деморализована и просто затворилась в своём дворце Изначальной чистоты. Включившись в работу, Кадж принялась разруливать гаремные проблемы, на которые у меня не хватало ни сил, ни времени. Казалось бы, теперь, когда все находились в одинаковом положении и вскоре вообще должны были отречься от всего мирского, делить в нашем курятнике было уже нечего. Но нет — все склоки и ссоры повылезали наружу из-под драгоценных ковров, словно все, имевшие какие-либо счёты, торопились воспользоваться последней возможностью их свести. Следовало признать, что я не слишком преуспела в деле воспитания своих подчинённых, и теперь скандалы, порой доходящие до драк, неприятно разнообразили всеобщее уныние. Мысль, что скоро всё это кончится и большая часть Внутреннего дворца опустеет, приносила настоящее облегчение.