Сумрак и Греза

Сумрак наблюдал данную картину, стоя рядом с отцом. Гроза стиснул крепкой хваткой его плечо, не позволяя даже лишний раз двинуться. На себе подросток то и дело ловил подозрительные взгляды юнцов.

Когда формальности были окончены, и Вожак провел вводный инструктаж, учеников распределили по свободным отсекам. Сначала они почти не высовывались, но уже через день, осмелев, начали перемещаться по палубам и демонстрировать свою неуемную, пока еще не подчиняющуюся никакому контролю энергию.

Сумрак успешно избегал встреч с молодняком ровно трое суток. На четвертые он столкнулся со всей честной компанией в одном из дальних коридоров. Создавалось впечатление, что они специально его выследили. Среди юных воинов, как это обычно бывает, уже выделился свой лидер — по традиции, самец с самым дурным характером и с самыми смелыми амбициями. Его звали Блок, и он был намного крупнее Сумрака. Зажав подростка в угол, он крайне невежливо с ним побеседовал, в общих чертах обрисовав его грядущие не радужные перспективы и пообещав устроить лидерскому сыночку веселую жизнь. Он уже даже почти приступил к исполнению своих обещаний, но подозрительно скучковавшихся в закоулке учеников засек кто-то из проходящих мимо старших и немедля разогнал, рыкнув, в том числе и на Сумрака.

«Мы с тобой не закончили», — многозначительно сказал напоследок Блок, скрываясь из виду, и Сумрак осознал, что взрослые воины, так его поначалу испугавшие, сейчас представляли собой наименьшую из подстерегающих на корабле опасностей…

В ближайшие недели три как только над ним не издевались! Новобранцы то подстерегали Сумрака, нападая из-за угла, то принимались гонять по ярусам. Несколько раз они запирали его в разнообразных помещениях, и ему подолгу приходилось ждать, пока его кто-нибудь обнаружит. А еще проклятые лиходеи наловчились намеренно подставлять свою жертву под гнев старших воинов, затевая столь хитроумные интриги, что наивному подростку было ни за что их не распознать, а прямолинейным бойцам просто не хотелось тратить на их разбор времени. За проказы влетало тому, кто попадался, а попадался всегда Сумрак…

Тем не менее, в этот период он старался не отходить от старших, чем немало их бесил. Как итог, шпыняли Сумрака уже все, кому не лень. Пожалуй, единственным спасением была мастерская Ржавчины, но механик также далеко не всегда пребывал в хорошем расположении духа, хоть и сам ранее дозволил приходить в любое время…

Жаловаться Грозе подросток не решался. Во-первых, он уже мог весьма точно предсказать его реакцию — отец обязательно счел бы такой поступок проявлением трусости, а трусость Вожак из всех возможных пороков считал самым недостойным и наказывал за него с двойной жестокостью. Во-вторых, Сумрак был уверен, что Гроза и так в курсе дел. Да вообще все были в курсе дел, и все предпочитали во взаимоотношения молодняка не вмешиваться, предоставляя самому младшему члену экипажа разбираться со своими проблемами самостоятельно.

Надо сказать, новобранцы прекрасно знали, что Сумрак — малек непростой и находится здесь неслучайно, но это не пугало их, и даже наоборот сильнее распаляло ненависть к нему. Хотя он откровенно не понимал, за что его было ненавидеть. На корабле у сына лидера не только не было абсолютно никаких привилегий, но и даже самой минимальной поддержки. Во многих отношениях его ущемляли так, как никого другого… Гроза, очевидно, считал это мерой воспитания. Возможно, она даже и подействовала… Потому что, в итоге, Сумраку надоело постоянно убегать и он попробовал дать отпор…

В то время он еще не умел как следует драться. Гроза уже начал его учить, но хвастаться результатами было пока рано, да и мышечной массы подросток набрать не успел, только похудел еще сильнее. Короче говоря, стоило ему попробовать отразить очередное нападение обидчиков, как он тут же получил от них сполна. Не усвоившие до сих пор понятие о чести, они напали всем скопом на того, кто был слабее их. Спасло подростка, наверное, лишь то, что он лишился сознания от удара по голове, и противники тотчас же потеряли к нему интерес.

Обнаружил Сумрака один из помощников Грозы. Оттащив бедолагу в медотсек, он немедленно сообщил Вожаку о нарушении, и вот тут терпение лидера в очередной раз лопнуло. Он созвал юнцов и учинил над ними столь жестокую расправу, что те потом неделю не могли лежать, сидеть, поворачиваться и вообще с трудом передвигались. Им бы возненавидеть Сумрака еще больше, но… Не успев разойтись после экзекуции, они узрели, как его, хоть и приведенного в сознание, но едва держащегося на ногах, тоже вталкивают в зал, и Гроза подвергает сына точно таким же истязаниям. «Я не знаю, кто был инициатором, — холодно объяснил лидер, приводя свою кару в исполнение, — и мне даже это не интересно. Дисциплина одна для всех, расплата за ее нарушение — тоже».

После этого воцарилось неожиданное перемирие — сперва под видом зализывания ран, а потом уже как негласное объединение против общей напасти. Молодые воины на своих шкурах убедились, насколько может быть строг их Вожак. Также они своими глазами увидели то, во что бы прежде никогда не поверили: к собственному сыну он попросту безжалостен… Это казалось почти невероятным, но бывшие неприятели внезапно прониклись к Сумраку пониманием.

А Гроза смотрел на все это со стороны и украдкой вздыхал. Ему самому тяжело далось то решение. Ведь он прекрасно понимал, кто был зачинщик, а кто пострадавшая сторона. Тем не менее, он поступил так по двум очень веским причинам. Первую он озвучил драчунам во время наказания. Вторая крылась в примитивной психологии молодняка. Будучи выпоротыми за избиение его потомка, они бы взъелись на ни в чем не повинного Сумрака еще сильнее. В следующий раз он мог уже так легко не отделаться… Но наказанные вместе с ним за один и тот же проступок, они невольно должны были почувствовать некую общность.

Гроза ни в чем не ошибся. Через некоторое время он уже удовлетворенно наблюдал, как сын понемногу начинает общаться с некоторыми из молодых самцов. Самое главное, что у Сумрака получилось найти общий язык с Блоком. Они не вели задушевных бесед, но сохраняли теперь уважительную дистанцию. Как-то сам Гроза застал молодняк за неумелой попыткой потренировать его потомка, чуть было не приняв ее за очередной несанкционированный поединок. Разобравшись же, в чем дело, он для вида, конечно, немного прикрикнул — ишь, недомерки, великими учителями себя возомнили, — но про себя улыбнулся и дал Сумраку разрешение участвовать в общих тренировках. Как ни крути, молодняк более подходил ему в качестве компании, чем взрослые охотники, способные зашибить подростка одним щелчком.

На первых порах Сумраку приходилось очень нелегко. Он не выдерживал упражнений, у него не выходили приемы, и беспардонные новобранцы постоянно над ним ржали. Но оказалось, что сыну Грозы не занимать упорства. Довольно скоро он начал добиваться первых успехов. Тело приспосабливалось к новому режиму активности, постепенно нарастали мышцы. Вместе с тем изменилось и поведение подростка. Сумрак стал вести себя увереннее и в целом более адекватно своему возрасту. Спустя время Гроза уже просто нарадоваться не мог, глядя на сына, но в открытую своего оптимизма старался не выражать, дабы не пробуждать в потомке раннюю самоуверенность.

Так незаметно прошло полгода…

Молодые самцы нервничали. Они были готовы принять свое Первое Посвящение в ритуальной схватке со Священной Дичью. В оставшиеся до высадки в улей считанные дни Сумрак вновь сильно отдалился от новых приятелей. Хотя они и тренировались все это время бок-о-бок с ним, делили общие невзгоды и редкие радости, им предстояло вскоре перейти на новую ступень иерархии или погибнуть. А для Сумрака ничего не менялось. Он так и оставался самым младшим, самым слабым, самым неопытным. И его уделом было вновь со смесью тоски и зависти в душе наблюдать из-за угла, как другие уходят на Охоту.

Из десяти бойцов вернулись трое. Обессиленные, залитые кровью, с дикими глазами, они едва соображали, что происходит. Каждый взял по своему первому в жизни трофею, но насколько же велика оказалась за них цена… Один из самых бойких юнцов по имени Смельчак, выглядел так, будто побывал в мясорубке. Он рухнул без чувств, едва ступив на корабль. Двое других еще держались, но тоже были на грани. Блок оказался в числе погибших.