Страница 16 из 33
Маштаков видел на столе под рукой у Ковальчука только что открытую коробочку «ЛМ», но просить не стал. Не те отношения.
А сам Ковальчук не предложил, хотя наблюдал Михины манипуляции с высыпавшейся сигареткой.
– Михал Николаич, да вы идите, мы с Валерой справимся, – подчёркнуто приязненно предложил Ковальчук.
– Дополнительную информацию в дежурку вы подготовите или мне сделать? – Маштаков не хотел, чтобы его обошли в ориентировке.
– Пишите вы, информация ваша…
Ковальчука впору было посылать на конкурс «Самый вежливый милиционер года».
Фадеев вдруг бессмысленно заулыбался и надул губами большой пузырь.
7
Заместитель прокурора Коваленко обрызгал водой из пульверизатора цветок, отступил шаг назад и залюбовался растением. Вот где лишнего, лживого ничего нет. Вроде простенько – герань тривиальная или «пеларгония» по научному, а сколько непосредственности в мелких розовых лепестках, в листиках резных. Кроме того, в умных книжках пишут, что герань эта, цветок городской бедноты, оздоровляет воздух в помещении, усталость снимает.
Всё кстати. В его окно солнце заглядывает лишь на пару утренних часов, украдкой. Остальное время в кабинете сумрачно и влажно. Даже летом. Зимой же – колотун страшный, никакие обогреватели и пуловеры, под пиджак надетые, не спасают. Здесь вот и заработал хронический бронхит, который каждый февраль, как по расписанию, укладывает в больничную койку.
Конец месяца здорово измотал Коваленко. Сколько с ментами ни воюй (третий год ведёт он эту неравную борьбу), большинство дел всё равно заканчивается следствием и дознанием в последние дни месяца. Пачками несут, невзирая на то, что проверить, через себя пропустить это криминальное чтиво предстоит одному-единственному человеку – ему. И по диагонали читать нельзя, подставы на каждом шагу. Семь дел с начала года суд вернул ему для дополнительного расследования!
На два больше, чем за весь прошлый год. Плюс оправдательный приговор! Правда, здесь налоговая полиция удружила. Бездельники. Всего два дела за год в суд направили, и то по одному оправдашник заполучили.
К концу рабочего дня глаза плохо видели, всё сливалось. Пелена… И прокурор-то в отпуске, весь воз приходится одному тащить. Коваленко откинулся в кресле, руки на затылок заложил, потянулся спиной.
Опять вечером придётся дипломат делами набивать, до полуночи разбирать на кухне каракули и неровные строчки, на раздолбанных машинках напечатанные.
Завтра – крайний срок, надо представление ещё накатать, напрямую на начальника УВД области. Надоел бардак в следствии. Но ведь всё равно сколько ни пиши, сколько ни кидай дела на доп, ни привлекай к ответственности, – к дисциплинарной, к уголовной ли, – ситуацию не переломишь. Как катился мутный вал, так и катится. Процессуальные сроки нарушаются, доказательства теряются, кругом подчистки, исправления, фальсификации. Квалифицировать правильно даже хулиганку не могут. А пишешь на них – обижаются, разными объективными причинами пытаются объяснить – нагрузка большая, работать никто не идёт, одни девчонки с педагогическим да техническим образованием (потому что зарплата мизерная), материальное снабжение отсутствует. Бумагу, ручки, ленточки для машинок следователи покупают на свои.
Всё понятно, товарищи начальники, но в УПК[37] подобные причины игнорирования законодательства не заложены, и в УК[38] – тоже.
«Так что писал, пишу и буду на вас писать!» – Виктор Петрович помассировал ноющий затылок.
Беспокоило ещё, что прокурор позицию непонятную занимает в этом противостоянии. В разговорах наедине (в последнее время мало они стали общаться, такое впечатление, что избегает его шеф, видно, добрые люди нашептали) он соглашается – надо душить ментов. Но чуть прижмёшь, бегут через голову, сопли размазывают, и прокурор подписывает то, что Коваленко завернул категорически. Пару раз после подобных оплеух подходил, говорил: «Олег Андреевич, не дело меня так опускать перед милицией». А тот – под дурачка: «Слушай, Петрович, они не сказали мне, что ты отказался подписывать». Пашешь-пашешь, не считаясь с личным временем, и такое отношение.
Как по-разному людям всё достаётся. Одним – тяжким трудом, в котором здоровье и нервы сжигаешь прямо пропорционально наживаемым врагам. Другие легко всё берут, на ходу. Даже не нагибаются.
Прокурор их новый из последней категории. Молодой, тридцать три всего, в органах работает – подумать только – с девяносто четвёртого года; а уже – прокурор третьего в области города с населением (вместе с районом) в сто пятьдесят тысяч! В прокуратуру области перешёл из арбитражного суда, сразу – на должность начальника отдела. Начал сразу с чина «юриста первого класса», с «капитана». Какой волосатости лапу надо иметь, чтобы такими семимильными шагами сигать?
Когда Данилов, прежний межрайпрокурор, в декабре уходил в область, его, Коваленко, кандидатуру даже не рассматривали. А почему? По каким качествам он не подходит, объясните?
Боль в затылке усилилась, тупым нажимом напомнило о себе сердце.
«Не надо себя накачивать. Успокойся».
Заскрипела дверная пружина. Коваленко сбросил руки с головы, приобрёл деловой вид, над раскрытым томом уголовного дела склонился.
– Можно, Виктор Петрович? – заглядывал следователь Максимов. Коваленко отметил в голове: «Что значит в армии не служил. Не – разрешите, а – мо-ожно!» – Что у тебя, Василий? – Тут ерунда получается, Виктор Петрович, – Максимов выглядел растерянным. – Ну давай, давай, рожай. Времени нет. – Убийца этот, Фадеев… убежал из милиции. – Как убежал? Да ты что?! – Оперативники сейчас позвонили. Сказали, что вывели его в коридор на пять минут, пристегнули наручниками к трубе. Потом смотрят – одни наручники висят на батарее, а Фадеева нет. – Ты на него «сотку» выписал? – Коваленко прощёлкивал в голове ситуацию, искал, не смогут ли доброжелатели к нему подобраться через случившуюся плюху. – Да, Виктор Петрович, выписал. И им отдал. Они сказали, сами отведут его в изолятор. – Правильно, конвоировать – не следователя задача. Кому протокол задержания отдал? Кто там был? Максимов задумался, отчего на молодой коже его лба тщилась образоваться морщинка. – Я их плохо ещё знаю, Виктор Петрович. Отдал оперативнику, Юра его зовут, он в джинсовом костюме ходит. Ещё там был усатый, в возрасте, и Михаил Николаевич… ну который раньше, говорят, в прокуратуре работал. – Ковальчук, Петрушин и Маштаков, – подытожил заместитель прокурора, – тёплая бражка. И отметил сразу: «А ведь у Маштакова, с учётом его неполного служебного, прокол этот запросто может последним оказаться». Быстро набрал Птицына. – Чего делать будем, Вадим Львович? Специально себя не дистанцировал. Хотя уже просчитал: проблемы исключительно ментовские. Прокуратура тут никаким боком. – Не по телефону, – отозвался Птицын. – Сейчас подъеду, если не возражаете. – Давайте.
Зампрокурора взял у Максимова дело, пролистал, отделив новые бумаги, которые прежде не видел. Сразу ткнул молодого носом.
– Почему Петрова в качестве подозреваемого оперативник допрашивал?
– Я в это время с Фадеевым занимался. Он по отдельному поручению допрашивал.
– Понятно, Василий Сергеевич, что по поручению, – Коваленко поднял указующий перст с коротко, до мяса подстриженным ногтем. – Подозреваемого и обвиняемого допрашивает только следователь! Запомни! Колоть, греть, по душам беседовать, пожалуйста – оперативники. Но допра-ашивать…
Виктор Петрович начал читать допрос Петрова. Что хоть он говорит? Завтра-послезавтра нужно будет решать вопрос с его арестом. Машинально кивал, углубляясь в показания. Молодец всё-таки Маштаков, ничего не упустил, изложил дельно, без двойственных толкований, расписал роль каждого, в том числе и Петрова. Заранее необещанное укрывательство у него будет железно. Два года назад, когда Маштаков ещё следователем работал, Коваленко всерьёз прикидывал – надо мужика двигать в начальники следственного отдела. Для начала – в замы, естественно. Людмила Гавриловна, при всех её заслугах, материал отработанный. Вчерашний день. Но Маштаков сам всё испортил своим запойным пьянством. Виктору Петровичу и раньше докладывали, что слаб Миша на вино, но не думал он, что всё настолько запущено. Чтобы по неделе напролёт пороть, на работу не ходить!
37
УПК – уголовно-процессуальный кодекс.
38
УК – уголовный кодекс.