Страница 13 из 33
В Москве вон в открытую менты подрабатывают. Охраняют в основном. У нас, понятное дело, городишко маленький, все на виду.
Валить надо из милиции, это Ковальчук давно понял. Язву желудка уже заработал здесь. Выслуги с армией всего восемь лет, учиться идти в двадцать девять поздно, так и пробегаешь до пенсии в операх. Да и не доработаешь ещё до неё, до пенсии этой копеечной. Или от язвы загнёшься, или сопьёшься!
Алка пилит постоянно. «Денег никогда в доме нету! У людей – машины! Люди на юг каждый год ездят! Надеть мне нечего!»
Валить надо… и чем быстрее, тем лучше.
С такими решительными мыслями, распалив себя, Юра забежал на седьмой этаж к фадеевской квартире. Лифт не работал.
Нажал и долго не отпускал кнопку звонка. Слышал, как в квартире он гудит заполошной сиреной.
Прошлёпали шаги и без расспросов – кто да зачем – распахнулась дверь. Ковальчук не успел переключиться. В дверях стоял Виталя Фадеев собственной персоной. Краснорожий, мордастый, чуть пониже среднего роста, вровень с Юрой. Крепенький от природы. Сходство с фотографией на паспортной форме сохранилось большое. – Чего надо? – недружелюбно спросил Виталя. Сдавать назад было поздно. Опер раскрыл на короткий миг перед толстым Виталькиным носом удостоверение. – Из милиции. Ты Фадеев? – Ну и чё? – Ты покупал ружьё в Крутове у Козлова? Двенадцатый калибр? За вчерашний день Ковальчук пробил по номерам бывшего владельца двустволки. Ничего умнее спросить сейчас Юра не придумал. – Делов не знаю, – промычал Виталька. Он стоял, набычившись. – Ну ладно, вижу, сейчас с тобой говорить бесполезно, – выворачивался Ковальчук. – Придёшь в опорный пункт вечером, когда протрезвеешь. Знаешь, где опорный пункт? Фадеев захлопнул дверь. Опер прислушался к себе, как колотится сердечко. «Чего, Юрий Палыч, очко-то не железное?» Ковальчук побежал вниз. Он знал, что в продуктовом магазине в соседнем доме есть телефон. Юра был опытным оперативником. Шесть лет отмантулил в розыске, и почти все шесть – в подразделении по раскрытию умышленных убийств. Он и не подумал геройствовать, ломать в одиночку Витале руки. Тем более был он без оружия, без наручников. Без современных средств радиосвязи даже. Белобрысая продавщица на удостоверение отреагировала кисло. – У нас только для своих телефон. Ковальчук заулыбался золотозубо. – Я тоже не чужой, Майя. Имя он считал с бейджика на синем халате.
– Ла-адно, проходите вон через подсобку. Направо там кабинет заведующей.
Юра успел только сигарету выкурить, подъехал «УАЗик» с ГБР[35]. Быстро выскакивали молодые тренированные бойцы в бронежилетах, с автоматами.
Но оплошавший один раз Фадеев теперь не открывал, затаившись в квартире. Милиционеры остались у двери и под балконом, а Ковальчук снова убежал в магазин, консультироваться.
Продавщица Майя, слышавшая его первый разговор, слова – «по убийству», «возможно, вооружён», пустила к телефону безо всяких.
Как назло, старшего их группы Петрушина на месте не оказалось. Кому звонить? Птицыну – не его, Ковальчука, уровень.
Начальнику розыска? Так этот камикадзе ничего путного всё равно не насоветует. Набрал два двадцать два шестьдесят восемь, Маштакова. Тот сразу схватил трубку, как ждал.
– Есть три варианта действий, – начал Маштаков рассуждать вслух, выслушав. – Ломать дверь безо всяких санкций. С последующим уведомлением прокурора. Второй вариант – я побегу сейчас к следователю, попробую получить постановление на обыск и санкционировать его у Коваленко. До-олжен дать, такое дело, убийство… На его основании мы опять же вышибаем дверь, но уже прикрываясь процессуальным документом. Гм. И последний, это самое, вариант – искать мать Фадеева, везти её с ключами и открывать цивилизованно. Если она не лежит неживая внутри.
Потележив ещё минут несколько, оперативники остановились на самом безопасном для них, законном и в тоже время на реальном варианте. На санкционированном вторжении.
В зале Ковальчук подмигнул Майе.
– Вода минеральная есть? Негазированная только. Маленькую бутылочку мне.
– Шесть пятьдесят. «Суздальская».
– Я, может, ещё к вам загляну.
– Заглядывайте, – продавщица вовсю кокетничала.
В настоящее время у Юры было чересчур много проблем. В том числе и на женском фронте.
Все они одинаковые! Весь мир – бардак!
Ковальчук растолковал «гэбээровцам» оперативный замысел. Ждать, сказал, придётся не меньше часа. Он специально реально сказал, чтобы потом парни не дёргали каждую минуту.
А Маштаков пусть побегает, ноги побьёт, это ему не в прокурорском кабинете заседать.
– Задержание кому пойдёт? – делово поинтересовался старший группы быстрого реагирования.
– Да берите себе, нам это в зачёт не идет.
У их отделения один показатель, – чтобы как можно меньше нераскрытых убийств и сто одиннадцатых четвёртых[36] оставалось.
Юра курил и размышлял: «Вот выйдет поганка, если за то время, когда я первый раз бегал на телефон, Фадеев успел сделать ноги. Через чердак… дом-то с чердаком. Или через балкон – в соседнюю квартиру. Сломаем дверь, а там пусто. Потом – жалобы, по прокуратурам затаскают».
Но получилось по-другому. Сработал четвёртый, непредусмотренный вариант. Через полчаса у Витальки сдали нервы или, поддав ещё, он просто утратил бдительность. На дежурный, от скуки стук он нежданно открыл дверь. Моментально его скрутили. Минуту спустя он сидел в машине в наручниках, орал в голос.
Возбуждённые, довольные милиционеры усаживались в «УАЗике».
– Слышь, Вить, тормозни у магазина, – попросил Ковальчук. – Сигарет куплю.
6
Маштаков ещё в прокуратуре был, санкцию на обыск пробивал, когда Ковальчук позвонил. Следователь Максимов, молодой улыбчивый парень, передал трубку.
– Вас.
– Всё! Взяли Фадеева! Не надо никаких обысков! – голос Ковальчука вырывался за пределы мембраны, Михе даже трубку пришлось от уха подальше убрать.
Постановление (дважды следователем по указанию надзирающего прокурора переделанное) он всё равно у Коваленко санкционировал. Основания-то не отпали. Одежду и обувь Виталькину, в которых тот был во время убийства, надо искать. Да и так, для расширения кругозора, для наступательности стоит в квартире пошерудить. Судимый же оружие имел. Кстати, а недостающую часть двустволки – цевьё – искать не надо, что ли?
– Затупят мрошники, сам съезжу, – заверил Маштаков следователя.
Потом они вдвоём двинули в милицию – с доставленным разбираться.
Фадеева Миха представлял другим, с причёскою. А этот сидел стриженный, с неожиданными ямочками на красной морде.
Оперативники уже успели ему накинуть по сути дела. Старший опер Петрушин угрожающе раскачивался над Виталей, пыхтя сырой сигаретой.
Фадеев находился под общим наркозом. Абсолютно невосприимчивый к фактам и тем более к формальной логике. Он мотал башкой:
– Не-е, ребята, я её не убивал… что хотите делайте…
– А кто? Кто тогда?!
– Московская мафия… приезжали на «Мерседесе»…
Разговор предстоял долгий. Витальке надо было дать полностью протрезветь, чтобы его как следует отходняк заколотил.
Петрушин довольно улыбался:
– Михаил Николаевич, а вон в коридоре и Петров стоит.
Маштаков, когда заходил, не обратил внимания на унылого парня, который маялся перед дверью в сорок девятый кабинет.
– Сам пришел, – добавил Ковальчук, – по записке, которую мы его брату в Крутово оставили. Сегодня наш день.
– А чё он там стоит? – спросил Миха, – Сбежит ведь.
– Не сбежит, – хмыкнул Петрушин. – Он там уже целый час стоит.
– А теперь увидел Фадеева, просёк фишку и сбежит, – не согласился Маштаков. – Заведите в другой кабинет.
Петрова завели во второй кабинет второго межрегионального отделения по раскрытию умышленных убийств, в большой.
Кабинеты соединял общий тамбур.
35
ГБР – группа быстрого реагирования.
36
Статья 111 часть 4 УК РФ – умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего.