Страница 11 из 33
Всё так, Кузьма?
– Всё правильно, начальник. Лучше не скажешь.
Андрейка Рязанцев нравился Маштакову. Способный парень! Если не обломают его, путёвый опер из него получится.
Всего год работает, а освоил многое, другому за пятилетку не научиться. Отрадно, что к старшим товарищам всегда прислушивается. Перенимает опыт. Это Михины, конечно, были ноу-хау за пятьдесят первую статью Конституции и за предупреждение о необходимости прекратить вести образ жизни непотребный.
Для своего начальства и для прокурора надзирающего изобретённые. А то возьмутся проверять дела – приостановленное уголовное – у следователя, для которого протокол допроса и пишется, в криминальной милиции ОПД затребуют, в которое копия протокола этого подошьётся, и спросят грозно: «Почему при расследовании уголовных дел не устанавливаются места изготовления и сбыта суррогатов алкоголя?». А тут, пожалуйста, выяснялись эти вопросы, но гражданин Российской Федерации воспользовался своим конституционным правом не свидетельствовать против себя и близких родственников. И профилактическая работа присутствует, гражданин официально предупреждён офицером милиции.
Конечно, из Кузьмы этого можно было в два счёта вытрясти данные самогонщиц. И безо всякого мордобоя. Достаточно пригрозить ему, мол, посадим на «сутки»[27] такого-то тяжёлого, всё расскажешь. Но чего дальше делать с этими самогонщицами?
Самих же и заставят отрабатывать. А когда?
Кузьма закончил подписание протокола. Извилистые каракули его, похожие на кардиограмму, заняли половину листа.
– Ну я пошёл, начальник?
– Ку-уда?! – поднял на него палец работящий Андрейка. – У нас с тобой ещё три эпизода. По каждому отдельно допросимся!
Вот он – прогресс научно-технический. Сколько бы раньше Рязанцеву времени понадобилось, чтобы четыре протокола допроса от руки написать? Пускай, по двадцать минут на каждый, с одним перекуром. Часа два верных? А на компьютере – чик-чик, переделает он сейчас в установочных данных время допроса, номер дела уголовного, а в самом тексте – предложения о дате нападения и фамилию терпилы[28]. Застучит, завоет, защёлкает принтер, вылезет из него серый листок с почти ровными строчками. Так всё написано, Кузьма? Лучше не скажешь, начальник…
И самое главное, никакой прокурор, даже Коваленко Виктор Петрович не придерётся. Ни одного нарушения УПК РСФСР[29]! И в делах бумаг прибудет и у следака, и у опера.
Порадовался Маштаков за смышленого Рязанцева, домой прозвонился. Проверил, проснулась ли Дашка, которая в этом году во вторую смену пошла. Сейчас вечерами светло ещё. Но скоро рано темнеть будет. Хоть и рядом школа Дашкина от дома, за углом, можно сказать, а встречать придётся. Много всякой шпаны у них на районе развелось. Рабочий район, Эстакада называется. Превратившийся за годы демократии в форменное гетто. Выбираться надо оттуда, в центр переезжать, да где денег взять?
Миху вдруг озарило. При сопоставлении данных о делах, приостановленных производством и направленных в суд в этом месяце, практически яблоко ньютоново ему на голову упало.
Почему это, интересно, Афанасьеву грабёж вменили? Потерпевший же до сих пор лечится амбулаторно, второй месяц.
Позавчера его Маштаков к следователю вытаскивал, с делом знакомиться, мужик брюзжал: «Мне на приём к шестнадцати тридцати в поликлинику железнодорожную!» Там даже не лёгкий вред, там средней тяжести вылезет, к бабке не ходи. Значитца, разбой злодею Афанасьеву надо вменять, вторую часть. Преступнику – статью от семи до двенадцати, а розыску – преступление особо тяжкое раскрытое. И тогда получается, три разбоя раскрыты в августе месяце, а не два. Три всегда лучше, чем два!
На этой оптимистической ноте Миха побежал в следственный отдел. К следователю Шишкиной, заканчивающей дело по Серёге Афанасьеву.
Шишкина пребывала в трансе. Поделилась с Маштаковым своей бедой.
– Представляешь, из-за одной буковки вернул! Смотри, квалифицирующий признак расписан… По предварительному сговору группой лиц! Я ему говорю, давайте подставлю, никто не заметит… Или перепредъявлю задним числом… С адвокатами договорюсь… Козё-ол рыжий!
Миха посочувствовал Маше, которая даже зарёванная и злая оставалась симпатичной. Не переходя на личности, поругал прокуратуру. Помнил, что с Машей этой ему детей не крестить. Сейчас, поддакивая, скажешь про зампрокурора злое слово, пусть даже и заслуженное, а завтра сама же Машенька и сольёт ему под сурдинку. «Виктор Петрович, а Маштаков называл вас земляным червяком!»[30]
Предложив Шишкиной сигарету, Миха изложил суть своего пустякового вопроса. Маша помотала короткой стрижкой на пачку «Балканской звезды». Выдвинула ящик стола, вытащила тонкую коричневую сигаретку.
«А всё говорят, следователи у нас мало зарабатывают».
Маштаков через стол протянул Маше зажжённую зажигалку. Прикурив, она посмотрела на оперативника насмешливо.
– Ты чё, охренел? Да там два дня сроку осталось. Завтра – этап, Афанасьев на тюрьму уедет. Когда обвинение пере-предъявлять прикажешь? Я уже с ним двести первую[31] выполнила. У меня видишь, свой какой геморрой?
Шишкина приподняла и впечатала в стол двухтомное уголовное дело, прилетевшее из прокуратуры на допрасследование.
Миха и не надеялся, что следователя обрадует его предложение возвратиться к отработанному. В её понимании это – артель «напрасный труд». Маштаков знал, что Шишкина та ещё стервочка, догадывался, кто её танцует.
– Маша, дочка, – сказал он примирительно, – давай договоримся полюбовно. Я беру на себя получить новое заключение СМЭ[32] сегодня же. Афанасьева оставим на вторую неделю, в прокуратуру я тоже сам сбегаю, подпишу. Даже обвинение новое заготовлю. Завтра предъявишь с утра и сразу, это самое, пере-ознакомишь. Делов-то.
Шишкина с силой ввинтила окурок в пепельницу, раскрошив.
– Иди отсюда, Маштаков, без тебя тошно.
Миха усмехнулся, чувствуя, как губы у него задрожали. Дожил, называется, до ручки, малявка двадцатитрехлетняя себе такое хамство позволяет.
– Не боишься ещё один доп заработать, красавица? А ну как вся эта история вылезет? Прокурор сейчас пропустит, он с терпилой контактировать не будет. По бумажкам у тебя всё пока складно получается. А в суде?
– Вали-и, закладывай! Больше ничего не можешь! Да пусть мне хоть ещё десять дел вернут! По фигу мне!
Поняв, что доводы разума здесь не подействуют, что девчонку заклинило, Миха откланялся. Но от поставленной задачи не отступился. Разумеется, он не пошёл информировать руководство СО, одни вопли лишние будут, там тоже ездят только с ближним светом. «Когда ещё дело в суде начнут рассматривать?!»
За начальника следственного отделения по тяжким преступлениям против личности с прошлой недели работала Хованская Альбина. Она сразу въехала в бубновый Михин интерес.
– Грамотно, Николаич. И Афанасьев этот сволочь, я его по прошлой ходке[33] помню. Только не вовремя. Раньше ты где был?
– Альби-ина Владимировна!
Хованская имела полную выслугу. В апреле ко дню следствия получила подполковника. И никак не отваживалась уйти на пенсию.
– Что я ещё умею?
Она помнила Маштакова по прокуратуре. Молодой зам был незаносчив, разговаривал по-людски, входил в положение. Иногда даже излишне. Потом, когда Миха в их следствие перешёл, они больше двух лет проработали в соседних кабинетах, в этом же отделении по тяжким. Кому самые сложные дела давали?
Маштакову. Весь отдел бегал к нему советоваться. Головастый!
И простой, сколько раз подменял с дежурствами в праздники, в выходные. А когда поехал парень по наклонной, все почти отвернулись. Нашлись и такие, что в открытую злорадствовали – «Пьянь прокурорская…».
27
«Сутки» – административный арест (проф. сленг).
28
Терпила – потерпевший (жарг., проф. сленг).
29
УПК РСФСР – уголовно-процессуальный кодекс, действовал до 01.07.2002 г.
30
Цитата из мультфильма «Маугли».
31
Двести первая – статья 201 УПК РСФСР – ознакомление обвиняемого и защитника с материалами уголовного дела (проф. сленг).
32
СМЭ – судебно-медицинская экспертиза.
33
Ходка – судимость (жарг.).