Нашатырь

Тут герпетологу пришла в голову одна, на первый взгляд, весьма удачная мысль. Пока Нашатырь околачивался тут без маски, можно было улучить момент и заснять его. Зоя незаметно достала из кармана мобильный и отключила блокировку. Заряда оставалось немного, но на один-другой снимок хватило бы. В конце концов, она не знала, когда именно их пути разойдутся, может, завтра уже будет поздно?

Как только Нашатырь отошел чуть дальше и встал в пол оборота, Зоя навела камеру и нажала на спуск. Сверкнула вспышка. Охотник метнулся в сторону. Зоя на автомате нажала еще дважды. Белый свет выхватил из лесного полумрака напрягшуюся фигуру.

Как же она ступила! Забыть про вспышку…

В два прыжка Нашатырь достиг ее и выбил из рук телефон, очевидно, приняв его за какое-то оружие. От боли потемнело в глазах, Зоя согнулась, схватившись за пульсирующее запястье. Ощущение было такое, будто она попыталась остановить рукой движущийся поезд…

Разгневанно рыча, Охотник потянулся к женщине когтистой лапой. Телефон он с размаху втоптал в грязь. Зоя в ужасе смотрела на широко разошедшиеся жвала монстра. Нашатырь сощурил глаза и нахмурил брови, надвигаясь на провинившуюся спутницу. Ей ничего другого не оставалось, как снова рухнуть наземь, демонстрируя, что она не представляет опасности.

К счастью, в этот раз он пришел в себя быстрее, чем это было вчера, разобравшись в ситуации и перестав «ругаться». Он поднял ногу и посмотрел на разбитый неизвестный ему аппарат. Очевидно, признав ошибку, выцарапал телефон из грязи и смущенно попытался вернуть Зое.

— Себе оставь, — буркнула та, поднимаясь и пробуя пошевелить рукой. Повезло, что удар пришелся вскользь, и обошлось без серьезной травмы. Случись иначе, не избежать бы Зое перелома…

Нашатырь протяжно заурчал и положил аппарат на камушек. Не желая более докучать спутнице, он удалился. Зоя вздохнула и спрятала искалеченный мобильник в карман, после чего продолжила набирать воду. Ну, что толку сердиться? Сама дура…

Она успокоилась, но, как оказалось, рано. Когда третья канистра наполнилась до половины, со стороны «лагеря» долетел негодующий рев. Бросив все, исследовательница кинулась на звук, не особо в этот момент подумав, что он может сигнализировать об опасности. Хотя, то, что через несколько секунд предстало ее взору, могло вызвать одно лишь возмущение. Нашатырь решил со скуки изучить палатку. Так как она была рассчитана на среднестатистического человека, а не на инопланетного амбала, он благополучно в ней застрял и, перепугавшись, что попал в какую-то хитрую западню, своротил, порвав вдобавок три стенки из четырех. Теперь, выпутавшись из брезента, он всеми силами старался «сохранить лицо», делая вид, что ничего такого не случилось, а он и вовсе тут случайно мимо проходил. Зоя рассвирепела.

— Ты на хрена это сделал??? — вырвалось у нее. Вместо ответа Нашатырь молча и с достоинством скрылся за деревьями.

Остаток вечера Зоя, чертыхаясь, штопала испоганенный брезент, благо, иголка с ниткой в рюкзаке все-таки нашлась. Создавалось впечатление, что Нашатырь сегодня решил просто над ней поиздеваться! И, вроде, умом Зоя понимала, что он не специально, а в ситуации с телефоном она сама проявила неосторожность, но легче как-то не становилось.

Спустя некоторое время Охотник как ни в чем не бывало вернулся и участливо склонился над рукодельничающей спутницей, будто справляясь о том, как у нее идут дела. Женщина с трудом подавила желание чем-нибудь в него запустить — останавливало здоровое опасение снова разозлить инопланетного убийцу, да и под рукой ничего подходящего не оказалось… Покрутившись рядом и словно бы почувствовав сгущающийся вокруг спутницы негатив, Нашатырь в очередной раз покинул ее, удалившись в чащу.

На сельву плавно, как гигантское покрывало, опускалась грязно-серая дымка сумерек. Низко нависшие тучи предвещали скорый ливень. Воцарившуюся тишину нарушали только дребезжащие рулады каких-то местных насекомых, уютное потрескивание пламени да бульканье котелка. Закипало уже во второй раз. Зоя сняла котелок с огня и поставила воду остужаться, чтобы потом снова разлить по канистрам. В аптечке было несколько упаковок с обеззараживающими таблетками, но исследовательница предпочитала старое доброе кипячение, раз уж оно стало возможным.

Закончив с починкой своего временного жилища и прочно установив его между деревьями, исследовательница наскоро перекусила «пищей дальнобойщика», схрумкав брикет лапши и запив кипятком. Сойдет пока. Охотника до сих пор не было. Пришлось ложиться спать, не дожидаясь его. Зоя залезла в палатку, напоминающую теперь чудовище Франкенштейна, с наслаждением переоделась в чистую одежду и закуталась в спальник. На брезентовую крышу упали первые капли дождя, под колыбельную которого усталая путешественница быстро уснула.

А следующее утро началось с Нашатыря. Выглянув из палатки, заспанная Зоя буквально столкнулась с ним нос к носу — похоже, он караулил вход или просто ждал ее пробуждения. Он был без маски и что-то теребил в лапищах. Когда женщина вылезла из укрытия и приблизилась к Охотнику, он, как бы извиняясь за вчерашнее, протянул ей ветку, усеянную темно-розовыми плодами. Зоя озадаченно покрутила ветку в руках, сорвала одну из ягод и с подозрением понюхала. Запах был очень тонкий, едва уловимый. Нашатырь заворчал и слегка двинул головой, вытягивая все четыре жвала. Очевидно, это означало что-то типа: «Кушай, угощаю!» Женщина сомнительно оглядела ягодку, а потом протянула ее Охотнику, но тот брезгливо поморщился и помотал башкой, дескать, такого не ем.

— А откуда ты тогда знаешь, что мне это можно есть? — возмутилась Зоя.

Очевидно, он догадался по интонации, о чем она спрашивает, так как вытащил из-за спины связку… дохлых туканов. Штук пять.

— Ох же ж… — только и смогла вымолвить женщина, всплеснув руками.

Нашатырь указал корявым пальцем на покачивающиеся птичьи клювы, потом на ягоды, потом на Зою. Ну да, с логикой у него, оказывается, все в порядке, если земные птицы на его глазах жрали эти плоды, то для пропитания человека они тоже могут сгодиться. Неприятно было это осознавать, но, похоже, Охотники знали о людях, гораздо больше, чем люди о них. Знали даже, чем те питаются. С сырым мясом только промах вышел.

Все еще немного сомневаясь, женщина осмелилась попробовать экзотический фрукт, и он, к ее удовольствию, оказался весьма хорош. Она решила пока съесть один, а через некоторое время, если не почувствует себя плохо, прикончить и остальные.

Увидев, что Зоя перестала есть, Нашатырь хмыкнул непонимающе, всучил ей туканов, нацепил маску и вновь вскарабкался на дерево, скрывшись из виду. Добродушных, большеклювых птах было жаль до безумия, но в своем нынешнем состоянии они уже мало чем отличались от курицы из супермаркета, да и голод давал о себе знать, так что Зоя с трудом запалила костерок при помощи остатков блокнота и, вздохнув, начала ощипывать дичь.

Весь день Охотник где-то пропадал, объявившись только к закату, когда от его добычи остались лишь косточки. Зоя рассудила, что, раз он отдал всех туканов ей и ушел, значит поймает себе на обед что-то еще. Все равно их тушки после ощипывания и потрошения оказались совсем мизерными, ей самой еле хватило, чтобы наесться, а этому гиганту вообще было бы на один зубок. К счастью, Нашатырь действительно не выразил недовольства по поводу отсутствия пищи. Обойдя «лагерь» по периметру, он, наконец, устроился на отдых, зарывшись в моховую перину среди корней ближайшего дерева. Маску он не снимал, поэтому было неясно, спит он или бодрствует.

Зоя встала, размяв затекшие ноги, забросала кострище и тоже пошла отдыхать, пожелав спутнику доброй ночи, но не услышав ни звука в ответ. Снова начинал накрапывать дождь, обещавший к ночи усилиться. Под мерное постукивание капель женщина в уютном нутре палатки прикрыла глаза, предаваясь размышлениям. Прошедший день был первым более-менее спокойным за последнее время. Ни от кого не приходилось спасаться, никуда не приходилось бежать, ничего не приходилось тащить. Нашатырь не доставал, занимаясь какими-то своими делами, только принес поесть — сегодня он был почти идеальным спутником. А теперь наконец-то можно будет спокойно выспаться, находясь под его чуткой охраной… Это даже начинало в какой-то степени нравиться.