Хозяин города

— В мой город путь тем, кто не смог выжить там, закрыт. Я не принимаю беженцев, гонимых и нищих. Ни женщин, ни детей. Хотя, нет. Женщин принимаю. Моим бойцам нужны женщины. Для удовлетворения мужских потребностей. Ты работала раньше в этой сфере? Станешь обслуживать солдат и охрану?

Плохо дело. Вот как знала, что надо было идти в шлюхи. Да не могу я без любви… Глупо, знаю. Особенно в наше время. Теперь уж точно придётся, когда меня вытурят из города надежд, а потом выловят те, кто заплатил моему жениху.

Наверное, всё это отразилось на моём лице, потому что Бекет вздохнул, кивнул парню, что стоял позади меня.

— Отведи её в изолятор и сделай, что я говорил, — и как только я открыла рот, чтобы возразить, он перевёл взгляд на меня. — А ты делай, что говорю. Иначе, вылетишь из моего города прямо сейчас.

Что за взгляд у неё странный, у этой малявки? Аж внутри всё перевернулось. Так когда-то смотрела на него умирающая девочка. Она лежала на асфальте, истекая кровью, а Бекет стоял над ней с автоматом наперевес, не зная, чем помочь. Спасти её не представлялось возможным, а добить рука не поднялась. Ей было лет четырнадцать, не больше. Просто попала под перекрестный огонь. Не повезло, как и многим другим. Но именно эту девочку он видит во снах. Почти каждую ночь. Она уже стала его другом.

Девчонку увели, а он ещё долго смотрел ей в след. Мелкая, худощавая. На стрекозу похожа. Но красивая. Бойцы от такой не отказались бы. Но ему почему-то не хотелось её отдавать голодным солдатам. Наверное, всё дело в том взгляде.

Позади вскрикнула одна из шлюх, и Иван вдруг очнулся. Закрыв дверь, направился к себе. Просто устал. Просто нужно отдохнуть.

Уже в корпусе встретил Риту. Та выпорхнула из своей комнаты, будто знала, что он будет проходить по коридору.

— Привет! А я вот в честь праздника приготовила пирог. Будешь? — и в глаза преданной собачонкой заглядывает.

— Нет, я домой поеду. Ты бы сегодня не выходила из своей комнаты, парни будут пьяные бродить. Нарвёшься.

Взгляд её потух, уголки губ опустились вниз.

— А я думала, ты зайдёшь… Мы могли бы отметить День Победы вместе.

— Не зайду, — отодвинув её в сторону, пошёл дальше.

— Иван!

Стиснув зубы, вышел на улицу, вдыхая морозный воздух. Рита, откровенно говоря, уже достала. Говорят, секс — не повод для знакомства? Чушь. Для женщины секс — гарантия замужества. И попробуй объясни ей, что он хотел всего лишь потрахаться. Он хочет, она доступна — это нормально. Даже более чем.

Уже дома снял куртку, бесшумно прошёл в детскую.

— Привет, воин, — усмехнулся, разглядывая разрисованную под камуфляж мордашку дочери. Она тихо посапывала, посасывая при этом палец, а рядом лежал деревянный автомат, выстроганный для малышки кем-то из охранников.

— Простите, она не захотела умываться. Сказала, что сначала должна показаться папе, а потом уже… — нянька сидела в полумраке с большой книгой сказок в руке.

— Хорошо. Можете идти спать, Нина.

Сам же устроился в кресле рядом. Ночь — единственное время, когда он мог посидеть с ней и просто полюбоваться на подрастающую дочку. Днём постоянно не хватало времени. А ему бы куда-нибудь на острова. Как было ещё до войны. Научить мелкую плавать. Да просто забыть об оружии, защите города, постоянных разборках со слетевшими с катушек людьми. Немного тишины и покоя.

— Папочка, пр-ривет, — сонно закартавила малышка и потянула к нему руки. — Я тебя ждала.

— Ну привет, разрисованная моська. Опять не слушаешься няню?

Маринка усмехнулась беззубой улыбкой, и внутри разлилось тепло.

— А тепер-рь ты р-разр-решишь мне охр-ранять гор-род, — выговаривала проклятое «р» изо всех сил, показывая, что она уже выросла.

— Нет. Не разрешу. Никогда не разрешу. Ты моя принцесса, а принцессы не охраняют города. Принцесс охраняют. Ладно, раз ты не спишь, пойдём умоемся.

Маринка задорно захохотала, когда он подхватил её на руки и подбросил к потолку.

Лёжа на узкой койке в изоляторе, я дрожала всем телом и безуспешно пыталась согреться под тонким одеялом. Градусник на стене показывал двадцать семь градусов, но меня так знобило, словно я до сих пор на улице.

Кто-то склонился надо мной, провёл рукой по лицу.

— Она горит. Приготовь угол. Побыстрее! — мужчина в белом халате, заглянул мне в лицо, приподнял пальцем веко. — Ты меня слышишь? Как ты себя чувствуешь?

— Х-х-холодно, — мои зубы стучали в прямом смысле этого слова.

— Ничего. Потерпи. Принеси ей ещё одно одеяло, — снова кому-то отдал распоряжение и исчез, а я провалилась в беспокойный сон.

Не знаю, сколько прошло времени, но когда открыла глаза, за небольшим окошком с решёткой вовсю светило солнышко.

Сначала я даже не поняла, где нахожусь. Огляделась по сторонам, отметила серые стены и ещё одну койку. Она, правда, пустовала. Две тумбочки, небольшой шкаф и столик с двумя стульями.

Когда память вернулась, застонала, закрывая лицо руками. Как же я могла забыть о своём вынужденном «свадебном» путешествии?

Поднялась с кровати, превозмогая боль в затёкших конечностях, подошла к двери. Заперто.

И что, спрашивается, дальше?

Меня не выкинули умирать на улицу и не выдворили из города — это уже хорошо. Мне тут явно не рады и держат взаперти — это плохо.

За дверью послышались быстрые шаги, и я отпрянула назад.

— О, да ты уже пришла в себя? Молодец, — невысокий лысенький доктор, осмотрел меня беглым взглядом, дал дорогу санитарке, что несла поднос с едой. — Повезло тебе, красавица. Всего за три дня очухалась. Но больше не советую так переохлаждаться. Может закончиться плачевно. Сейчас тебе градусник дадут, померяй температуру, поешь и отправляйся с Таисией к шефу. Он с утра тебя ожидает.

— Аа… — я не успела сказать и слова, как врач сбежал, захлопнув за собой дверь. — Здравствуйте, это вы Таисия? — повернулась к санитарке, а та смерила меня недовольным взглядом.

— Я. Садись, ешь. Позже зайду, — ткнув мне в руки градусник, тоже пошла к выходу.

— Простите…

Но дверь уже захлопнулась, и послышался щелчок. Вот и поговорили.

Измерив температуру, села за стол и с наслаждением втянула в себя запах горячего супчика. Вот чего мне не хватало… Сколько там доктор сказал? Три дня?! Я была в отрубе три дня! А что было бы, если бы Бекет вышвырнул меня из своей резиденции и оставил на улице? Да я бы погибла.

Нужно его как-нибудь поблагодарить. Осталось только надеяться, что он пожелал меня видеть не для того, чтобы выгнать. Мне назад никак нельзя.

Суп оказался и на вкус умопомрачительным, до дрожи в коленках. Отодвинув тарелку, которую я опустошила всего за пару минут, откинулась на спинку стула, закрыла глаза. Но переварить еду мне времени не дали. Дверь резко распахнулась, и перед моим взором возникла всё та же неприветливая Таисия.

— Пошли! — бросила мне грубо и развернулась. Пришлось поспешить за ней, чтобы не заблудиться в этом лабиринте бесконечных коридоров и дверей.

До кабинета Бекета шли долго. Я даже не знала, что бывают такие большие постройки. Целое селение в одном здании. Да-а… Знатно Бекет окопался. Интересно было бы посмотреть на его город.

Он сидел за большим дубовым столом, с явным наслаждением потягивал кофе. Ещё бы ноги на стол закинул — и вылитый конгрессмен.

Когда дверь позади меня закрылась, он поднял взгляд.

— Здравствуйте, Иван… Э-э-э…

— Андреевич, — мрачно так, угнетающе. У меня тут же перегорел весь настрой.

— Андреевич… Я хочу извиниться за доставленные неудобства и попросить вас…

— Позже просить будешь, — прервал довольно грубо, поставил чашку на блюдце. — А сейчас расскажи мне лучше, откуда ты взялась такая вежливая? Мм?

Я пожала плечами, вздохнула. Невыносимо ныли ноги, хотелось присесть. Но меня никто не приглашал, а нарываться сейчас не хотелось.