Страница 19 из 45
Из всех народов проще всего управлять безграмотным, безмолвным стадом. Именно в такое желают превратить наши власти население России. Если движение в этом направлении будет продолжено, то впереди нас ожидает весьма безотрадная картина: полчища безграмотных «албанцев», гламурно-»патриотичных» приспособленцев, которых вырастил Путин, и которым, судя по последним тенденциям, Сталин путь озарил. Торжество серости, бессовестности и пошлости.
Это случится, если наше образование, наша жизнь в целом не будет, наконец, проникнута подлинным национальным духом, не будет содержать в себе русского идеала, основываться на русском воззрении, о необходимости которого так убедительно писал К.С. Аксаков, утверждавший: «Как человек, не имеющий своего мнения или воззрения, не имеет никакого: так народ, не имеющий своего мнения или воззрения, не имеет никакого (следовательно, бесплоден и бесполезен)». Это случится, если сегодня мы не сумеем спасти и сберечь великий дар, полученный нами от Бога – русскую речь. Ибо, как писал А.С. Шишков, «доколе мы не возлюбим языка своего, обычаев своих, воспитания своего, до тех пор во многих наших науках и художествах будем мы далеко позади других. Надобно жить своим умом, а не чужим».
2009
Россия-Китай: смертельная дружба
Часть
I
. Страницы истории. От вражды до братских объятий
«Дальний Восток был присоединен к России в 1860-1861 годах. По границе с Китаем врезались в тайгу, раскинулись казачьи станицы по левому берегу Амура, по правому – Уссури, по узкой и глубокой, утонувшей в своих берегах и притихшей в болотах, извилистой, как змея, Сунгаче, что из озера Ханка вытекает. На другой стороне этого громадного озера вырос поселок Камень-Рыболов, возле широкой, плоской скалы с впадиной, в которую волны забрасывали рыбу. (…) Во всех местах богатого края строились кирпичные казармы и другие военные и казенные здания, прибывали войска, просекались дороги. Хабаровск и Владивосток (около 600 верст) связала Уссурийская железная дорога. Край развивался и богател. «Вот здесь, где эта лестница спускается к воде, – говорил мне, малышу, двоюродный дед, брат бабушки со стороны матери, гуляя со мной по высокому берегу Амура и указывая на деревянные ступени крутой, длинной лестницы, – здесь, недалеко от базара, и был стан Хабарова. Тут он валы насыпал, пушки поставил, из бревен кедровых стены сложил. По его имени и город назвали Хабаровском…» – такое описание встречаем мы в записках ротного командира Хабаровского графа Муравьева-Амурского кадетского корпуса полковника Николая Цесаревича Грудзинского, цитирующего, в свою очередь, рассказ встреченного в Аргентине сына раскулаченного помора.
Закреплением за собой Дальнего Востока Россия обязана выдающемуся государственному мужу николаевской эпохи Николаю Николаевичу Муравьеву. Гвардейский офицер, участник турецкой и польской кампаний, герой кавказской войны, к 38 годам он уже получил чин генерал-майора, проявил себя успешным администратором, исполняя обязанности тульского губернатора и, наконец, Высочайшим повелением был послан управлять всей Восточной Сибирью. Деятельность Муравьева на этом посту многогранна и поучительна. Свою службу в Сибири он начал с предупреждения: «Я не из тех Муравьевых, которых вешали. В случае чего, сам буду вешать!» Как у многих истинных государственных деятелей, суровость сочеталась у Николая Николаевича с милосердием. По-настоящему милостив может быть лишь человек твердой воли, милостивость же людей, оной лишенных, чаще всего оказывается элементарной слабостью, ведущей к дурным последствиям. Муравьев облегчал участь декабристов, даже принимал их на службу. Государь Император радовался: «Наконец нашелся человек, который понял меня, понял, что я не ищу личной мести этим людям, а исполняю только государственную необходимость и, удалив преступников отсюда, вовсе не хочу отравлять их участь там». Еще одна мера, предпринятая энергичным губернатором, казалась на первый взгляд диковатой, но, в итоге, оправдала себя. Для борьбы с проституцией Муравьев распорядился выдавать женщин легкого поведения замуж за штрафников. Свадьбы проходили так: солдаты и женщины выстраивались по росту друг против друга, затем каждый солдат подходил к стоящей перед ним девке и вел в церковь. После венчания и праздничного стола новобрачные проводили первую брачную ночь в общей казарме, после чего их отправляли на Амур. Получив бесплатно по одной лошади, лес на строительство дома, сохи, бороны, молодожены обзаводились хозяйством и детьми, большинство браков, таким образом, оказывались крепкими.
Прослышав о справедливом начальнике, к Муравьеву стали со всех сторон приходить жалобы на притеснения и просьбы о защите от лихоимцев. Николай Николаевич рассматривал их лично. Много обращений поступало от инородцев. Решение проблем малых народов губернатор поручил молодому чиновнику особых поручений Бернгарду Струве, отцу известного в будущем философа, который стал защищать их интересы и в корне изменил отношение к ним. Муравьев заботился о народном просвещении, открывал школы, учреждал публичные лекции.
Особое внимание он, всю жизнь ведший аскетичный образ жизни, уделял борьбе с казнокрадством и взяточничеством. «Столица Сибири погрязла в разврате и взяточничестве», – таков был вердикт молодого губернатора. Решительно взявшись за дело, он в короткий срок поставил заслон противозаконной переправке намытого золота в Китай, своей властью отдал под суд погрязших в преступлениях золотопромышленников, уничтожил долговую кабалу, которой головорукие дельцы легко опутали доверчивое население. Своими действиями Муравьев сумел разрушить круговую поруку среди чиновничества, которая многим представлялась непобедимой.
Главным же делом Николая Николаевича было укрепление и расширение границ Империи на Востоке и возвращение России Амура, который отошел Китаю по Нерчинскому договору 1689 года. Еще в 1649-1653 годах землепроходец Ерофей Хабаров со своими казаками совершил ряд походов в Приамурье и составил чертеж Амура. Казаками хабаровского отряда была основана здесь крепость Албазин. За нее вскоре развернулось противостояние, едва не окончившееся войной. Не сумев одолеть сопротивление героически сражавшегося гарнизона крепости, Цинская империя вынуждена была пойти на переговоры с русскими в Нерчинске. Осада непокорной крепости не снималась при этом и во время них. Полуторатысячный гарнизон продолжал сдерживать напор пятнадцатитысячного китайского войска, несмотря на нехватку боеприпасов и провизии. Цины требовали передачи им Албазинского воеводства и большей части Забайкалья, не желая принимать предложения провести границу по Амуру. В этом их поддерживали участвовавшие в переговорах миссионеры-иезуиты, активность которых мешала достижению выгодных для России условий. Согласно подписанному договору, Китаю достались почти все земли по верхнему Амуру, где ликвидировались русские поселения, крепость Албазин подлежала «разорению до основания», граница была проведена по рекам Горбица и Черная, полоса земель к северу от Амура признавалась нейтральной. Более всего интересы России были ущемлены запретом для русских судов ходить по Амуру, что давало огромную выгоду англичанам и французам, избавившимся от конкуренции в рыбном и других промыслах в этом регионе.
После Нерчинского договора Россия как будто охладела к дальневосточным территориям, забыла о них. Курс на сдерживание дальневосточных инициатив преобладал в российской политике вплоть до 40-х годов 19-го века. Только людям, побывавшим в крае, организаторам морских экспедиций представлялось плодотворным продолжение активной политики на Дальнем Востоке. Например, И.Ф. Крузенштерн в записке, датируемой приблизительно 1843 годом, настаивал на отправке посольства в Японию, надеясь на установление с ней прочных торговых связей, от которых ожидал пользу и для Охотско-Камчатского края. Одним из первых, кто заявил о необходимости присоединения амурских земель, был восточно-сибирский генерал-губернатор В.Я. Руперт, в марте 1846 года подавший записку на Высочайшее имя, в которой указывал: «Амур необходим для восточного края России, как необходимы берега Балтийского моря для западного его края, необходим как для расширения наших торговых связей с Китаем, и вообще с Востоком, как для решительного утверждения Русского флота над северными водами Восточного океана, так и для быстрейшего и правильнейшего развития естественных богатств Восточной Сибири, всего этого огромного пространства земель от верховьев Оби до Восточного океана…»