Коснуться твоих губ

— Вы сказали, что крем, который вы делаете, помогает вашей больной подруге.

— Кажется, да, даже без разогревающего эффекта.

— Мой конюх страдает ревматизмом. Может быть, ваш крем ему поможет. Я с удовольствием дам вам еще несколько баночек, если вы согласитесь приготовить крем для него.

— Мистер Тимстоун уже пользуется моим кремом.

— Вот как?

— Да. Не один месяц. Это, конечно, не лекарство, но некоторое облегчение приносит. Одной баночки вполне достаточно, милорд. Вы… вы очень добры.

— Надеюсь, это не очень вас удивляет, — пошутил он.

— Нет, милорд. — В глазах ее плясами озорные искорки. — Не очень. — Она посерьезнела. — Я ценю вашу доброту ко мне, но еще больше ваше великодушное отношение к Хьюберту. — Она коснулась его руки. — Спасибо вам.

— Это было совсем не трудно. Хьюберт — хороший мальчик с острым, пытливым умом.

— Да, это так. Но многие просто… не обращают на него внимания.

— Глупых людей очень много.

Медленная улыбка, полная бесспорного восхищения, появилась на ее лице, и он почувствовал себя так, как если бы ему вручили бесценный дар. Он посмотрел на ее маленькую руку, лежавшую на его рукаве, и подивился, что такое невинное прикосновение может так подействовать на него. Он посмотрел ей в глаза, светившиеся теплотой, и кровь в жилах забурлила сильнее.

А Самми смущенно отняла руку, все еще лежавшую на его рукаве. И он едва удержался от желания схватить ее за эту руку и никогда не отпускать.

Внезапно в комнате стало очень жарко. Очень тесно. Нужно было отойти от девушки, но в этот момент она поставила банку на стол и встала. Неужели она тоже это почувствовала?

Она подошла к камину и посмотрела на висевший над ним портрет.

— Ваш отец? — спросила она.

— Да. — Эрик равнодушно посмотрел на портрет. Маркус Ландсдаун отдал свое семя, чтобы сотворить себе сына, и на этом его отцовство кончилось. Эрик полагал, что многие в его случае убрали бы портрет, но он не собирался этого делать. Бездушное обращение отца с Маргарет сделало его Похитителем Невест, и ему было просто необходимо смотреть на отцовское лицо, чтобы не забывать… не забывать, как этот алчный негодяй продал прекрасную молодую женщину, словно вещь. А также о его изменах матери. И еще о презрении и безразличии к нему самому.

Нет, он никогда не забудет о своей клятве ни в чем не походить на отца.

И все же всякий раз, когда он смотрел на портрет, отец словно насмехался над ним, ибо нельзя было отрицать их поразительного внешнего сходства. Это мучило лорда.

Он посмотрел на мисс Бриггем, которая с интересом рассматривала портрет.

— Я вижу, вы заметили сходство, — начал он, собравшись с духом, потому что сравнение было неизбежно, пусть даже он в очередной раз сказал себе, что это не имеет значения. Сходство только внешнее.

— Честно говоря, — ответила Саманта, поворачиваясь к нему, — я не заметила.

Он растерялся.

— Не заметили? Все говорят, что я похож на отца.

Она похлопала себя по подбородку пальцами и, нахмурившись, внимательно посмотрела на него.

— Пожалуй, только внешне.

— А вы что имели в виду?

На щеках ее появился румянец, и она отвела глаза. Он подошел к ней. Огонь в камине освещал ее со спины, лицо оставалось в тени. Кончиком пальца он поднял ее подбородок, и глаза их встретились.

— Говорите, — попросил он. — Прошу вас.

— Я хотела сказать, что ваш отец, кажется, отличался резкостью характера. Это вот здесь, в глазах. И вокруг рта. И еще в том, как он держится. В вас такой суровости нет.

— Вы думаете? — Сердце его болезненно сжалось, хотя ее слова согрели душу.

Вероятно, удивление отразилось на его лице.

— Простите мне, милорд, мою откровенность, но я не хотела вас обидеть. Я только хотела сказать, что вы гораздо привлекательнее.

— Понятно. — Уголок его рта приподнялся, и он не смог удержаться, чтобы не поддразнить ее. — Вы находите меня привлекательным, мисс Бриггем?

Глаза ее широко раскрылись, и она облизнула губы.

— Ну да. Уверена, что многие со мной согласились бы. Разумеется, женщины.

— Ах! А ведь вы, несомненно, принадлежите к женскому полу. Но ведь вы очень близоруки, не так ли?

— Да, но…

Он не сдержал желания, охватившего его еще во время их первой встречи, и осторожно снял с нее очки. Отошел на пару шагов и спросил:

— А теперь что вы думаете, мисс Бриггем?

Она прищурилась и сжала губы, словно пытаясь скрыть усмешку.

— Уверена, что вы привлекательны, хотя вижу вас недостаточно четко.

— Тогда подойдите поближе.

Она шагнула вперед и снова прищурилась.

— Ну что? — спросил он.

— К сожалению, я вижу вас нечетко, милорд. Но логика ученого подсказывает мне, что ваша внешность осталась прежней.

— Ученый должен проверить свою теорию. — Он шагнул к ней. — А теперь вы хорошо меня видите?

Она скривила губы.

— Нет, расплывчато.

Еще шаг. Теперь их разделяло не больше двух футов. Он посмотрел ей в глаза, надеясь увидеть в них волнение, беспокойство, всплеск желания. Но она смотрела на него с каким-то холодным отчуждением, слегка подняв брови, словно на интересный экспонат. Проклятие!

— Что, опять расплываюсь?

— Теперь только по краям.

— Скажете, когда я окажусь в фокусе. — Он медленно наклонился, внимательно глядя на нее, желая, чтобы она отозвалась на жар, который, он знал, сверкает в его глазах. Он заметил, когда оказался в фокусе. Не более шести дюймов разделяло теперь их лица. Она резко втянула воздух, и зрачки ее расширились.

— Теперь вы отчетливо меня видите? — тихо спросил он.

Она сглотнула и кивнула:

— Ах да. Вот вы. Прямо… здесь. Так… так близко.

Голос ее стал слегка хриплым, она задыхалась, и на графа это подействовало как ласка. А ее глаза… в них разгорался жар. Он осторожно взял Самми за запястье и почувствовал, какой учащенный у нее пульс.

Взгляд его упал на ее губы, и желание стало непреодолимым. Сладкий запах меда пьянил его. Ему хотелось узнать, так же ли она сладка на вкус, как сладок исходящий от нее запах.

И прежде чем он вспомнил, почему он не должен этого делать, он опустил голову и легко провел губами по ее губам. Мягкие. Медовые. Легкий привкус шерри. Любопытство его совершенно не было удовлетворено, он заключил ее в объятия и снова поцеловал, обхватив губами ее губы, теребя их и дразня.

Теплые. Сладкие. Еще. Он хочет еще.

Он обвел кончиком языка ее пухлую нижнюю губу, призывая ее открыться. Самми тихонько вздохнула, обдав его теплым дыханием. Он застонал, и язык его скользнул в мягкий бархат ее рта.

Жар. Мед. Небеса.

Ее сладкий вкус наполнил его, и весь мир вокруг перестал существовать. Он крепко прижал к себе ее роскошное тело, наслаждаясь его нежностью, распаляясь и задыхаясь. Она обмякла в ею объятиях. Как тогда, когда он ее похитил. Только сейчас все было по-другому. Она отвечала на его ласки, сначала робко, нерешительно, потом смелее, доводя до безумия.

— Саманта… — прошептан он, представив себе, как они лежат в его постели.

Пот выступил у него на лбу. Нужно остановиться, пока не случилось непоправимое. Он оторвал губы от ее губ и выпрямился.

Веки ее взлетели, затрепетав, и его решимость чуть было не рухнула под ее затуманенным, томным взглядом. Дрожь пробежала по ее телу, и он обнял ее покрепче, впитывая в себя эту дрожь. Откинул спутанный каштановый локон с ее зардевшегося лица, подождал, пока ее взгляд сосредоточится на нем, и увидел в ее глазах удивление.

— Боже мой, — сказала она. — Это было…

— Восхитительно. Великолепно. Волшебно. — На губах его появилась улыбка. — Столько слов на букву «в» для одной женщины. Пожалуй, два слова на «п» подойдут больше.

— Мне в голову пришло всего одно — «пустоголовая».

Кончиком пальца коснувшись очаровательной родинки в уголке ее верхней губы, он пробормотал:

— А мне — «привлекательно» и «превосходно».

Она замерла. Желание медленно исчезло из ее глаз, теперь она смотрела на него совершенно равнодушно. Правда, с некоторым разочарованием. Словно хотела сказать: «Я не привлекательная. А вы такой, как все остальные. Те, что с недавних пор стали осыпать меня неискренними комплиментами».