Страница 4 из 14
– Не твоего ли одноклассника рук дело, этого здоровяка Михаэля? Признавайся!
Аккуратно высвободив обожжённую ладонь, Даниэла отрицательно мотнула головой:
– Нет. Это и вправду дерево… Э… Как бы тебе это рассказать… Знаешь древний дуб – Томас, на заднем дворе школы?
Питер кивнул, приготовившись внимательно её выслушать.
– Так вот, о нём ходят разные слухи. Нехорошие слухи. Я решила проверить. Ну, на предмет загадочности, – а он меня прогнал… В смысле, дерево меня прогнало. Представляешь? И оно говорило со мной! Говорило! Я знаю, это звучит странно, но ты должен мне поверить! И я очень испугалась… Очень! Вот, видишь? Доказательство! – Даниэла еще раз продемонстрировала Питеру синяк. – А сегодня Томас решил помириться, потому что я нашла веточку, застрявшую в колготках. Ну, такой маленький сучок, я его пожалела и воткнула в горшок с гортензией. Думаю, дело в этом. Потому что Томас сегодня утром нарисовал гортензию тоненькой веткой на запотевшем стекле в классе. Это ли не странно? Он что, читает мои мысли? Как он вообще узнал об этом? Как?!
Питер внимательно выслушал её. Хотя в его глазах читалось неподдельное беспокойство и участие, рассказанная в подробностях история явно не нравилась ему.
– Я – реалист, Даниэлка! Гоняю мяч, хожу в школу – всё как обычно. Но твои фантазии просто… иногда пугают. Даже меня. Особенно в свете твоих боевых ранений. Хорошо, хорошо, – отмахиваясь от её оправданий, продолжил он. – Решила всё проверить, ещё раз посетить Томаса, не так ли? Я, конечно, пойду с тобой, только не сегодня. Вымотался, и мама просила прийти пораньше. Созвонимся? Ну же, Даниэла, не дуйся! Я тебе обещаю! – Он поднялся, закинул на плечо рюкзак. – А сейчас мне пора.
Даниэла устало кивнула, скомкала бумажную салфетку и бросила её на поднос. Питер не поверил ни единому её словечку, решила она. Ни единому! Но в том, что он ей обязательно поможет, она не сомневалась.
Питер сдержал обещание – позвонил в среду вечером. Голос его звучал бодро, ей даже показалось, что он весел.
– Даниэлка, выходи! Жду внизу!
Она выглянула в кухонное окно. Питер сидел на лавочке, болтал ногами в прикрывающих голые коленки гетрах и футбольных бутсах. Его легкая голубая ветровка была небрежно наброшена на плечи. Даниэла хорошо помнила свою первую встречу с Томасом, поэтому натянула джинсы и толстый свитер. Туго завязывая шнурки на кроссовках, подумала: «Теперь просто так меня не достать, Томас!»
По дороге они с Питером болтали о всяких пустяках. В основном рассказывал он – о своих друзьях и всяких шалостях. Показывал фотки с соревнований – на них он открыто улыбался в камеру, прижимая к себе мяч, – голубоглазый и белобрысый мальчишка. Даниэла одобрительно кивала, не желая показаться невежливой, хотя все её мысли были заняты только Томасом. Когда они подошли к школе, заметили сторожа – он вешал замок на ворота.
– Пустите нас ненадолго, я заколку под деревом потеряла! – Даниэла старалась говорить как можно убедительнее. Однако сторож, не слушая её, вытащил ключ из увесистого замка и спрятал в карман.
– Нет, дети, всё завтра, всё завтра! Утром приходите заколку искать, никуда она за ночь не денется. – Не обращая на них внимания, он, прихрамывая, зашагал по своим делам. Ребята дождались, когда сторож скрылся за углом здания, и переглянулись.
– Ничего, – сказал Питер и похлопал Даниэлу по плечу, – здесь есть лазейка в ограждении. Пойдём я тебе покажу? – Даниэла не раздумывая кивнула. Отогнутый железный прут они обнаружили довольно быстро – Питер вначале пропихнул Даниэлу, а следом пролез сам. Вскоре они шагали по совершенно пустой школьной территории.
Издали Томас выглядел обычным деревом, но Даниэла всё же взяла Питера за руку и, преодолев дрожь в ногах, зашла вместе с ним под крону. Девочка старалась справиться с волнением, но получалось это у неё плохо.
– Привет, Томас. Познакомься, это мой давний друг Питер. – Она наблюдала, как мальчик обошел дерево, погладил ладонью могучий ствол.
– Привет! Да тебя и четверым не обхватить! Ты настоящий здоровяк, Томас! Приятно познакомиться!
Задрав головы, они посмотрели ввысь, потом Питер спокойно пожал плечами и сел под кроной, облокотившись о ствол.
– Знаешь, Даниэла, удивительная вещь – я учусь в девятом классе, но ни разу не подходил близко к этому дереву. Представляешь? Никогда! Думаю: почему? – Питер подтянул к себе колени, поправил гетры. – Знаешь, у меня сейчас странное ощущение какой-то пустоты, и в то же время будто вокруг меня витают электрические разряды. Высоковольтное напряжение! Даже волосы шевелятся! Вот сейчас щёлкну пальцами – и всё загорится! – Питер хихикнул. – Кажется, вокруг меня горит огонь, невидимый глазу! И это все из-за твоих страшных рассказов, Даниэлка! Присаживайся рядом, тут мягко. – Он похлопал ладонью по траве, приглашая её сесть.
Даниэла ещё с минуту рассматривала дерево – в такую безветренную погоду под ним было тихо и ничего не происходило. Тогда она обратилась к Томасу, старательно подбирая слова:
– О чём ты хотел рассказать мне, Томас, – о своем мире?
Питер ободряюще улыбнулся ей и махнул рукой, чтобы продолжала.
– Томас, ответь мне, пожалуйста. Ты звал меня, и я пришла. – Она нагнулась и набрала пригоршню осыпавшихся листьев. Влажные, наполовину сгнившие, перемешанные с землей, на ощупь будто после дождя. Запоздало подумала: «Не стоило Питеру садиться, он испачкается». Даниэла отряхнула ладони от прилипших листьев и обернулась к Питеру. Он замер, обхватив руками голые коленки, и, не мигая, смотрел в пустоту. Даниэла силилась понять, что с ним происходит, но мысль ускользала от неё. Тишина стала такой глубокой, такой оглушающе ненастоящей, что страх наполнил липкой слюной её рот. Она нервно сглотнула, наконец поняв, в чём дело. «Исчез цвет!» Даниэла вцепилась дрожащими пальцами в ещё совсем недавно голубую ветровку мальчика. В истерике она крикнула:
– Питер! Мне страшно, Питер! – Но мальчик не обернулся, продолжая безучастно смотреть в пустоту. И тут Даниэла услышала голос, тот самый, что так напугал её в прошлый раз:
– МОЙ МИР – ЧЁРНО-БЕЛЫЙ. НО ЧТО ЦВЕТ В МИРЕ ИЛЛЮЗИЙ? НИЧТО… ШИРМА. Я СТАРШЕ ВСЕХ ДЕРЕВЬЕВ ЭТОЙ ПАРАЛЕЛЛИ, ПОТОМУ ЧТО ВСЁ ЖИВОЕ В КОНЦЕ КОНЦОВ УМИРАЕТ. ДЕРЕВЬЯ ШЕПЧУТСЯ, СТОНУТ… НИТОЧКИ ВСЕХ ИСТОРИЙ СТЕКАЮТСЯ КО МНЕ. Я МУДР И НАИВЕН ОДНОВРЕМЕННО. Я НЕПОКОЛЕБИМ И ЕЖЕСЕКУНДНО ТЕРЗАЮСЬ СОМНЕНИЯМИ. СМЫСЛ ЖИЗНИ И ПОРОКА ЗАКЛЮЧЁН ВО МНЕ. Я СТАРЕЦ И МЛАДЕНЕЦ, НЕ ЦАРЬ, НО МУДРЕЦ.
По тёмному небу в свете луны медленно плыли белые облака. Даниэла шумно выдохнула и, пытаясь успокоиться, прижала ладони к животу. Потеряв всяческую волю к сопротивлению, она медленно сползла на землю и привалилась к плечу Питера.
– Что с Питером? Ответь мне!
– ПОКА НИЧЕГО. ЗАЧЕМ ТЫ ПРИХОДИЛА?!
– Я приходила из любопытства. А теперь ты снишься мне! Снишься! – Даниэла перевела дыхание. – Томас, ответь: я вижу твои воспоминания или мысли?
– ТЫ ПРОНИКАЕШЬ В МОЙ МИР. КАК? Я НЕ ЗНАЮ. МЕЖДУ НАМИ ЕСТЬ НЕЧТО ОБЩЕЕ, НО ЧТО? Я ПОКА ДУМАЮ ОБ ЭТОМ.
– Томас, так все растения на земле не видят цвет? Просто мне казалось, я всё же вижу цвет, но неявно, через глубину тона.
– ТЫ – ЧЕЛОВЕК, У ТЕБЯ ЦВЕТ ВНУТРИ. ЭТО КАК ОТКЛИК. ЕСЛИ ЕСТЬ ЦВЕТ, ТЫ ЕГО УЗНАЕШЬ ВЕЗДЕ. МИР РАСТЕНИЙ ЯВЛЯЕТСЯ ЭТИМ ЦВЕТОМ. ВНУТРИ НАС ЦВЕТА НЕТ.
– Так вы с другими растениями постоянно общаетесь?
– ДА, МЫ ГОВОРИМ… ПОДОЛГУ. ЧЕРЕЗ РАССТОЯНИЯ – ЖДЁМ ПОПУТНОГО ВЕТРА, ПЕРЕДАЕМ ПОСЛАНИЯ.
– Томас, мне показалось, этот рисунок на стекле… Веточка, которую я нашла… мне нужно вернуть её тебе?
– А ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ С ОТРЕЗАННЫМИ НОГТЯМИ, ДАНИЭЛА? МЕНЯ ЭТО ДАВНО НЕ БЕСПОКОИТ. А СЕЙЧАС УХОДИ – ИНАЧЕ ТВОЙ ДРУГ СТАНЕТ ТАКОЙ ВЕТОЧКОЙ НАВСЕГДА.
Даниэла быстро обернулась к Питеру, встряхнула его за плечи – голова мальчика безвольно запрокинулась, рот приоткрылся.
– Питер! Очнись, Питер!
В оглушительной тишине собственный дрожащий голос напугал её еще больше. Выдохнув, она подхватила Питера под мышки и поволокла, упираясь ногами в мягкий грунт. Всю последнюю неделю шли дожди, и его кроссовки, приминая листья, оставляли в земле глубокие колеи. С небольшими передышками Даниэла наконец выволокла его из-под дерева. Запыхавшись, облокотилась спиной о сетку ограждения игровой площадки, уложила белокурую голову к себе на колени. Цвет возвращался медленно. Сначала Даниэла заметила синие полоски на гетрах Питера, потом – красные. Мальчик, не дыша и не мигая, смотрел вдаль, радужка его глаз постепенно окрашивалась голубой лазурью. Лицо приобрело едва заметный румянец, он вздрогнул. С шумом втянул в себя холодный воздух, с шумом выдохнул и громко закашлялся. Даниэла повернула его голову набок, придерживая ладонями виски. Под пальцами его кожа показалась ей разгорячённой и влажной. Качнувшись, Питер медленно сел, подтянул сползшие, выпачканные грязью гетры. Потом с удивлением покосился на Даниэлу.