Чувства в клетке

— Все. Я нагулялась. Пойдем домой, переживаю за твою волшебную палочку.

Только уйти быстро у нас не получается, лысый детина пришел в себя и снова попер в бой, как и его дружки. Отбиваемся снова вместе, спина к спине. Романтика! С моей Мариной не соскучишься! Подключается охрана, продолжать разборки у нас желания нет, пользуясь заварухой мы пробираемся к выходу, выскакиваем наружу.

— Где твоя сумочка?

— В вип-комнате, а пальто в гардеробе, но возвращаться за ними у меня желания нет.

— У меня тоже, ну, что? Угоним машину или вызовем такси?

— Не надо такси. Я вижу, Андрюша о нас позаботился. Вон, его машина и водитель.

И правда, к нам спешит крепкий мужик. Объясняет, что его отправил за нами Андрей, и он готов доставить нас в нужное место. Отлично. Заталкиваю Марину в машину, сам сажусь рядом и тут же хватаю ее и впиваюсь в губы, она разгорячена, отвечает сама, забирается ко мне на колени, я только успеваю крикнуть водителю адрес. А потом… короче, водителю лучше оглохнуть и ослепнуть. Моя смелая развратная девочка не знает о стеснении. Но я не собираюсь трахаться с ней в машине при чужом мужике, хоть и держусь из последних сил. Мы еле выдерживаем дорогу до дома. В дом вваливаемся как дикие изголодавшиеся друг по другу звери. До спальни не добираемся. Это далеко. Заношу Марину в кабинет на первом этаже. Щелкаю замком, и все. Тормоза срывает. Наш секс дикий, неистовый, с привкусом крови. Моя дикая кошка. Чувствую, она все еще зла, но это добавляет драйва, всю злость она вкладывает в секс, царапается, кусается, стонет. Хорошо, что дом большой, и мы пошли в кабинет. Иначе точно разбудили бы дочку. Стол, диван, ковер, кресло. В себя мы приходим именно здесь, в кожаном кресле около стола. Тяжело дыша, Марина замирает у меня на груди. Хорошо. Боже! Как же хорошо! Вот теперь я чувствую, что дома. Блаженно закрываю глаза, и вдруг чувствую мощный удар в живот, а потом на моих яйцах сжимается совсем не слабая ручка. Открываю глаза, и вместе с Мариной утыкаюсь взглядом в монитор, который ожил во время наших игрищ. Чёрт! Как же вовремя на экране возникает снова это чертово фото, которое я смотрел перед тем, как пошел на поиски моей женщины.

— Марина, осторожнее, — хриплю я, реально опасаясь за свое хозяйство.

— Ну, что, мы дома. Давай обсудим лондонские сиськи?

— Я не хочу обсуждать чьи-то сиськи, особенно, когда ты пытаешься оторвать мне яйца.

— Ну, ты же понимаешь, что я реально могу это сделать?

— Не думаю. Ты ведь к ним не ровно дышишь!

— Думаешь, к ним?

— В частности. Надеюсь, что ты любишь весь комплект целиком.

— Да. Но кое-что можно подправить. Например, вырвать глаза, раз уж яйца жалко. Чтоб не заглядывал в чужие декольте!

— Марина, хватит! Никуда я не заглядывал! Это было светское мероприятие. А репортеры, да, они талантливые ребята.

— То есть это репортеры виноваты?

— Марина! — теряю я терпение. — Ты реально думаешь, что я тебе изменил? — она расслабляет руку, и я расслабляюсь вместе с ней.

— Не знаю, — говорит зло. Мне не нравятся ее сомнения. Беру ее за подбородок, поворачивая лицо так, чтобы видеть глаза.

— Я тебе разве дал повод сомневаться? Я ведь люблю тебя. Я все время рядом. Ты реально думаешь, что как только я отлучился на несколько дней, сразу побежал по бабам? Да я не спал больше суток, чтобы побыстрее дела закончить, и к вам вернуться. Я ведь на три дня раньше приехал, думаешь, почему? Если бы мне там так весело было и хорошо, я бы, наверное, еще задержался.

— Мне не нравится все это.

— Не нравится что? Репортеры на то и репортеры. А ты могла бы поехать со мной. Я тебя звал.

— Я не могу Зорю оставить, ты знаешь!

— Знаю. Пока не можешь. Но насчет школы мы решили уже, так?

— Да. Я вчера забрала ее документы.

— Вот. Теперь можем летать вместе. Надолго не получится из-за Джанат, но на несколько дней — легко!

— Да. Иначе у меня крышу сорвет и настанет кому-то пи…ец!

— Ревнивая моя тигрица! Любишь меня?

— Люблю.

— Выпросил! Я это и так знаю. Только почему-то я тебе в любви признаюсь чаще. Получается, спасибо блондинке. Иначе от тебя "люблю" еще долго бы не услышал.

— Сейчас нарвешься опять.

— С удовольствием! — нахожу ее губы, и мы забываемся в долгом поцелуе. А потом снова ковер, только ласки наши уже неспешные, тягучие, долгие. Вспоминаю слова Андрея. Нет, я уверен, что со мной она настоящая. Знаю это, чувствую. И все же. Уже потом, когда мы снова лежим, обнявшись, разомлевшие после секса, я спрашиваю.

— Хочешь еще?

— Пока нет. Дай перевести дух.

— Мы с Андреем пока вас искали, успели кое о чем поговорить за бокалом виски, — она напрягается. — Правда, что ты в постели не получала удовольствия ни с ним, ни с другими?

— Б*ять, — ругается она. — Самая болтливая баба — это злой, пьяный мужик. Не ожидала от Андрея.

— Ничего. Он мне сказал важную вещь. Я хочу знать, правда ли это?

— Правда что? Что ты не знал? Я тебе говорила, что секс у меня всегда ассоциировался с работой. Грязной, мерзкой работой. А мужики вообще все животные.

— Но ведь ты не работала последние несколько лет. Да и с Андреем была ведь не по работе? Так?

— Хорошо, я скажу тебе, сам напросился. Андрей мне понравился, потому что был не такой, как многие. Я даже в какой-то момент подумала, что могу его полюбить. Но когда мы оказались в постели… В общем, тогда я поняла, что это бесполезно. Я думала, что во мне навсегда отбита функция удовольствия от секса. И на этом я закончила. Ты прав, работать не требовалось, а больше секс мне был не нужен.

— То есть ты хочешь сказать…, - от догадки душу простреливает почти радостное чувство.

— Да! Я именно это хочу сказать. До тебя у меня не было секса несколько лет! Доволен?

— Почти! — не могу скрыть улыбки. — И когда мы встретились…

— Да! Я была в шоке от самой себя! Что я тебя захотела! Снова, как раньше, — как же это приятно слышать.

— Марина. Это даже круче, чем твое вымученное "люблю".

— Только не надо надевать на себя корону.

— Замолчи. Иди сюда, — прижимаю ее к себе, — ты не понимаешь. Просто мы друг для друга. Мне тоже ни с кем не было так хорошо. И в постели и в жизни. Даже когда ты по роже мне обещаешь дать.

— Правда?

— Правда. А ты про каких-то блондинок.

Она молчит, потом выдает.

— Но Андрею я при встрече по зубам заеду! Трепло!

— Тихо. Не надо. Он потому и сказал. Потому что тоже мужик и понимает. А теперь я к нему и правда ревновать не буду. Вот вообще.

— Да? Так ты, получается, меня теперь вообще ревновать не будешь?

— Размечталась. Буду. Еще как. Вот только попробуй еще раз такую херню устроить. Не забывай. У меня есть хороший метод. В прошлый раз он тебе не понравился.

— Я могу отплатить той же монетой. Будет у меня по две недели голова болеть.

— Не надо. Все. Проехали. Пойдем в кровать. Я тебя еще не долюбил.

— А силы остались?

— На тебя у меня они всегда найдутся! Главное, чтобы нервов хватило!

Вот так мы привыкали к новой жизни. Не все было просто и гладко. Не раз еще возникали споры, недоразумения и даже скандалы. Но главным оставалось то, что мы оба понимали — мы друг для друга, и по-другому никак. Неделимы, неотъемлемы. Остальное мелочи. Постепенно все утряслось, наладилось, вошло в свое русло. Мы переехали в Англию, а летом сыграли свадьбу. Это было более, чем прекрасно, но мне больше всего врезалась в память ночь у костра в День Ивана Купала.