Страница 3 из 20
– В самом, что ни на есть прямом, – продолжал я негласное психологическое давления, – кстати, как Вас по имени, отчеству.
– Николай Спиридонович, – теперь, кроме растерянности, явно слышалось и недоумение.
– Николай Спиридонович, давайте, отойдем немного в сторонку, – повел я его из зоны досягаемости слуха остальных пограничников.
Сержант, исподлобья, зыркнул в мою сторону, но промолчал.
– Так вот, – сказал я, когда мы удалились на безопасное расстояние, – я не знаю, насколько вы в курсе вопроса, но, после отражения первого удара, пограничные войска, приказано отвести за передовую линию наших войск, – и дождавшись подтверждающего кивка, продолжил. – С задачей поиска, выявления, задержания, а при невозможности и уничтожения вражеских агентов, диверсантов и различных пособников в тылу наших войск. – новый кивок. – А вот для того, чтобы эффективнее выполнять эту задачу, некоторая толика дополнительных знаний, вам, я думаю, нисколько не помешает. – я опять сделал паузу, которая уже явно выглядела как преднамеренная. – Но-о, услуга за услугу…
– Что вы хотите, – подозрения всколыхнули пограничника с новой силой.
– Об этом несколько позже, – опять увел я разговор в сторону, при этом заново опутывая собеседника словесами, как паутиной, – и поверьте, моя просьба будет чисто личного характера.
Таким образом ведет себя рыбак, задавшийся целью подвести крупную рыбу, как можно ближе к берегу. Натянет леску, затем отпустит, создавая у рыбы иллюзию свободы, а сам, тем временем, невозмутимо выбирает образовавшуюся слабину, причем без всякого сопротивления.
– Так вот, на этот раз германская разведка сама себя перемудрила. И подвела ее, как это не парадоксально, именно немецкая аккуратность и педантичность. Или, лучше сказать, излишняя основательность. Наверное забыли, известную поговорку, что "лучшее – враг хорошего". Желая сделать как можно более качественную подделку они не стали экономить на материале, и использовали все то, лучшее, что могла им предоставить их, германская промышленность.
– Ну и что? – было ясно видно, что сержант не до конца понимает, куда я веду.
– А то, – продолжал я, как ни в чем не бывало, – что на скрепки, соединяющие страницы командирской книжки, они используют нержавеющую проволоку…
– Ну и что?
– Пока удостоверение новое, то и ничего. Но, все дело в том, что они любят рядить своих агентов и диверсантов в опытных военнослужащих. Имеющих солидный послужной список. Таким доверия больше. Понимаешь? – и дождавшись ответного кивка, продолжил. – А вот тут то, собака и порылась…
– Как? – опять в голосе явственно слышалось искреннее непонимание.
– В этом то, говорю, и собака зарыта. Так понятнее?
– Ага, – совсем уже по детски обрадовался сержант.
– У наших, старослужащих, по типу тебя, – не преминул я польстить сержанту, – со временем скрепки ржавеют. И следы от ржавчины пачкают бумагу. Можешь сам убедиться.
Сержант достал свою, сержантскую книжку, и, некоторое время, увлеченно ее разглядывал. Для сравнения я протянул ему свое удостоверение, где скрепки были уже изначально, искусственно, состарены. Чего проще, вытащил, на ночь положил в воду, затем обратно. Ржавеют быстро – проверено на собственном опыте.
– А вот фальшивки, таких следов ржавчины не имеют. Уразумел?
– Так точно! – лицо его расплылось в улыбке.
– Пользуйся, – проявил я щедрость и широту души, – и другим можешь передать. Но так, чтобы враг не догадался, раньше времени.
– Можете не сумлеваться, – заверил меня сержант.
Убедившись, что доверительные отношения установлены, я перешел к главному.
– А теперь, на счет моей просьбы, – увидев его настороженность, тем не менее продолжил, – ты мое предписание внимательно изучил?
– Так точно!
– В преддверии предстоящего нападения противника, – начал я официально, – принято решение отправить в предполагаемую зону будущих боевых действий группу наблюдателей, от наркомата. С целью сбора объективной информации и передачи ее напрямую, минуя другие инстанции. Во избежание ее искажения. – немного подумал и добавил. – Решение принимал лично товарищ нарком. Это до тебя доходит?
– Ясно – понятно, уразумел, – даже обиделся сержант, – ведь не мальчишка, чай!
– Так вот, задача, поставленная товарищем Берией, недвусмысленна – НАБЛЮДАТЬ, и докладывать. Вмешиваться разрешается только в самом крайнем случае. Доходчиво объясняю?
– Более чем.
– Но я ведь, все ж таки русский человек! И моя совесть коммуниста, не дает мне права, безучастно наблюдать, как враг вторгается на нашу землю! Мой долг, как и долг любого советского гражданина дать достойный отпор агрессору! – я поймал себя на мысли, что стал изъясняться лозунгами. Но тут же спохватился, что именно такие слова будут не только более всего уместны, в данный момент, но и быстрее дойдут до собеседника. Ведь, насколько известно, именно на лозунгах воспитано нынешнее поколение. Поэтому мои, пафосные, слова не должны вызывать отторжения. Но тем не менее поинтересовался, – я не слишком заумно говорю?
– Да нет, – подтвердил мои предположения сержант, – доходчиво все объясняете.
– Да, но совесть советского командира, обязывает меня, свято соблюдать пункты приказа! Как быть?
– Не знаю, – сержант пожал плечами.
– Вот я и прошу тебя, Николай Спиридонович, оказать мне услугу…, – новая пауза.
– Какую? – было видно, что настороженность его рассеялась, и вопрос им задан далеко не из праздного любопытства, а для того, чтобы уяснить, какие сюрпризы в будущем его ожидают в моем лице.
– Я тут, вместе с вами, немного повоюю, – я со значением посмотрел на него, но боюсь, что в темноте он не сильно рассмотрел многозначительности взгляда, поэтому продолжил, – а ты, по возможности, не будешь распространяться о моем участии. Ну, в крайнем случае подтвердишь, что ситуация была действительно крайняя.
Он немного подумал, видимо прикидывая какие неприятности его могут ожидать в дальнейшем, если он согласится, но тем не менее выдал:
– Согласен.
– Ну вот и хорошо, – обрадовался я, – тогда пошли к остальным, обсудим диспозицию.
– Диспо… что?
– Там поговорим.
Мы вернулись обратно в фортификационное сооружение, гордо именуемое стрелковой ячейкой, причем выполненное по всем правилам инженерного искусства и со всем тщанием. Поскольку можно было разглядеть элементы, которых, при первом приближении, здесь не должно было быть. В частности, наличие наката, пускай только в один ряд, но зато из бревен 20-ти сантиметровой толщины, меня откровенно порадовало. Так же, как и оборудованная запасная позиция для пулемета, и даже ход сообщения, ведущий в тыл, с оборудованным, по всем правилам, отхожим местом. По ходу дела познакомился с другими бойцами, которые и составляли, вместе с сержантом, усиленный пограничный наряд.
Одним из бойцов оказался, тоже, уже знакомый мне Семен, которого я узнал по голосу, носившего кошачью фамилию – Муркин. Найды, как и ожидалось, в составе наряда не было, поскольку изначально предполагалось боестолкновение, с возможным огневым контактом, а не просто задержание нарушителя. Так что, в данном случае, она была бы скорее помехой, чем помощницей. По этой же причине я также оставил собаку дома, на привязи. Зато, вместо Найды, присутствовал еще один боец, глядя на которого, изречение известного мужчины, в полном расцвете сил, да еще и с моторчиком, о том что "Малыш, но я ведь лучше собаки", на мой взгляд, являлось спорным. Поскольку им было лицо, даже не кавказской, а скорее среднеазиатской национальности. Что в полной мере и подтверждалось его фамилией – Турсунзадеков. Глядя на него становилось понятно, что если в элитные, даже по меркам того времени, пограничные войска, присылают этих, с позволения сказать "нацкадров", то ситуация с призывным контингентом, в Красной Армии, была далека от идеальной. И чем то напоминала мне ситуацию в родных Вооруженных Силах, сложившуюся в конце 80-х годов.