Страница 4 из 7
Быстро, вместе с Витькой скрутив свой лозунг, мы бросили свернутый на два древка кумач в кузов машины, почти уже наполненный, ненужными до будущего года транспарантами.
7
Избавившись от революционного атрибута, отошли в сторону к стоящему, с порозовевшим лицом после очередной процедуры, внимательно наблюдающим за своей женой стоящей невдалеке с женским коллективом нашего цеха, трактористу.
– Ну чего, мужики, по рублю и в школу не пойдем, – предложил, закуривая Витька,– да и школы закрыты, юбилей, это не хухры – мухры.
–А куда пойдем? – спросил Анькин муж
– Ко мне можно, – ответил я, – моя на смене, – до вечера спокойно посидим, юбилей отметим, и себя не забудем.
– А чего, дело, – согласился Витька, – можно, конечно и ко мне, жена к теще уехала. Но к тебе ближе, да и «соки – воды» по пути.
– Не, мужики без меня, – с тоской в глазах, сказал Анькин муж, – у меня, сами понимаете, конвоир на хвосте. А она у меня вологодская, так что, не приведи, господи.
– Ну, смотри, хозяин, барин, – сказал ему я, – а то можно и с Анькой.
– Вот это вряд ли, – испуганно ответил ее муж, оглянувшись в сторону женщин.
Мы с Витькой, тоже посмотрели туда. Отделившись от женщин в нашу сторону, решительно шагала Анька.
– Мы, пожалуй, пойдем, – кивнул мне Витька.
–Постойте еще чуток, мужики, – как то плаксиво попросил, видно ожидающий расправы муж.
–Ну ладно, – согласился я, на всякий случай, отходя в сторону от него, и уводя за руку, Витьку.
– И чего ты стоишь, – подошла с грозным видом к нам Анька.
– Так толкуем тут с мужиками, – вжался в себя ее муж.
–Ага, о времени и о себе, – напомнил о нас Витька, – красный день календаря, как ни как.
– Я вижу, что красный, и с каждой минутой все краснее и краснее, – ответила, приблизив свое лицо к лицу мужа, Анька, – ну-ка дыхни, – приказала она.
Тот, скривив рот, дыхнул в сторону.
– Не, ну не зараза ли? – учуяла активистка запах самогонки, – ведь я тебя, гада, перед выходом из дома проверяла. Опять спрятал?
Неожиданно, она, ловко ткнула мужа, в живот, как раз в то место, где по моим предположение скрывалась грелка. У того из – под лацкана пальто, ударила в лицо струя, одарившая ароматом сивухи и нас.
–Ох, ни, – ахнул рядом со мной Витька, не подозревавший об аппарате.
Муж активистки, быстро смахнул с лица капли себе на язык. Проглотив, молча уставился на жену.
– Сюда давай, – протянув руку, грозно приказала Анька.
Тот, суетясь, быстро перебрав пальцами пуговицы пальто, распахнул его, и мы с Витькой увидели, так называемую «лентяйку». Это когда в резиновой пробке грелки просверливается отверстие, ив него вставляется трубка. Затем в грелку наливают, то, что есть, и что можно пить, выдавливают с нее воздух и все, «лентяйка» готова. Не надо никаких стаканов, никаких «наливай», ни оглядывании по сторонам. Сунул т рубку в рот, хлопнул по пузу, порция напитка в желудке. Натренированные руки, хлопают так, что трубка выдает ровно пятьдесят капель, но этому, предшествует долгая дорога тренировок, и преодоление ощутимого возражения печени.
Анька, вытащив из- под ремня мужа «лентяйку», аккуратно закрутила вокруг нее трубку, и под наши с Витькой осуждающие взгляды, сунула ее в свою сумку.
– Вы куда собрались? – ответила Анька, на наши взгляды.
– Мы домой, а куда еще? – ответил Витька, – вот мужа твоего с тобой хотели пригласить, праздник отметить.
– Обойдется. Я ему сейчас дома устрою праздник. Никуда пойти нельзя, вечно опозорит, Кулибин хренов, – замахнулась она сумкой на мужа.
– Тогда покудова, – за рукав потащил меня в сторону Витька.
– С праздничком, еще раз, – попрощался я с главой семьи, сочувственно подмигнув мужу…
В «Семицветике», это магазин такой, недалеко от моего дома, тоже чувствовалось настроение праздника. В мясной стеклянной витрине, рядом с постоянным «жильцами» ливерной колбасой, холодцом и набором, для изготовления этого же холодца, расположилась нечастая «гостья» колбаса вареная «докторская».
8
А рядом, на чистейшем подносе, лежала, не знаю, с каких высот, соблаго валившая спуститься к нам, на юбилей революции, сыро – копченная «Кремлевская».
В вино-водочной витрине, тоже изменения. Раздвинув, прописавшихся на полках «долгожителей» плодово – ягодного букета «Золотая осень», «Осенний сад», «Солнцедар». Маня непривычными в отличие от «долгожителей» темноватыми мутного стекла боками, вперед выдвинулась, прибывшая к нам на праздник, уважаемая «Вера Михайловна», вермут, значит.
Рядом стоял совсем редкий, отрада жаждущих, гость магазина, портвейн «Три семерки», или как привычнее, нам «в три топора, рекорд дровосека».
А на «благородной» водочной полке, тоже пополнение. Среди толпы, бутылок зеленого стекла «Коленвалов», водки Русской, интеллигентно блестела прозрачными боками чистая, как слеза божия, водка «Столичная».
– Смотри, даже «Раком к цели» привезли, – обрадованно показал мне Витька, совсем, уж раритет в «Семицветике» бутылку сухого «Ркацители».
– Не отвлекайся, – мы не жажду утолять пришли, а выпить взять, чтоб праздник отметить – напомнил я ему.
– Понял, – ответил Витька, и двинулся к прилавку, перед которым стояла очередь из шести человек.
Пока он стоял, я мял в кармане, последнюю, после складчины с Витькой, оставшуюся в кармане трешку, терзаясь мыслью, – жена ведь тоже человек? Может и ей купить бутылочку этого «Ркацители», или вон «Заблудившегося в горах», портвейна «Кавказ « то есть?
Перед Витькой остался один человек, когда я, вытянув трешку из кармана, решительно подошел к нему.
– Водки две, по три шестьдесят две, – стал отовариваться мой приятель.
–И «докторской» килограмм, – положил я на прилавок смятую трешку.
– «Докторской» килограмм, – продублировал Витька, продавцу.
Вышли из «Семицветика», над городом опять звучит голос Кобзона.
–«И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди…»
– Хорошо устроился, в твое коромысло, шестьдесят лет революции сегодня, один молодой, второй вообще юный, – прислушался к песни Витька.
– Неожиданно для кандидата, – подколол я…
Пришли ко мне. Сели в большой комнате за столом, напротив телевизора. Налили по первой, телевизор включили. А там парад на Красной площади, людей яблоку негде упасть. И машут им с трибуны, все те, что на портретах были изображены, мимо которых мы шагали…
7 ноября 2019 года.
Проснулся от звонка мобильного. Глянул на номер. Ну, кто же кроме, Витьки.
– С праздником, старина, – раздался голос в трубке, – отмечаешь?
–Да чего-то, никакого желания нет. Праздника нет, понимаешь? Кому помешал этот день революции? Пусть бы собирались люди. Можно подумать мы с тобой, офигенными «революционерами» были?
– Да до «звезды» всем была эта революция, главное праздник был. Красный день календаря, а сейчас даже не выходной. Хотя и днем воинской славы России, назвали. Под парад 41 года подогнали.
–Так парад тот, как раз к годовщине революции и приурочен был. Забыли, что ли, во время настало? – вспомнил я.
– У них память счетами в банках забита. Распутица в стране, о нас не помнят, а уж чего про праздники говорить. Ладно, давай не болей, – пожелал мне здоровья Витька.
–И тебе не хворать, – отключился я.
Включил телевизор. Торжественный марш на красной площади, посвященный военному параду. У микрофона московский мэр, речь толкает. « Пары» с портретов нет, видно, не их уровень. Рабочий день, некогда на «ерунду» размениваться.
Выключил телевизор. Сел на диван, а перед глазами «красный день календаря» улыбающиеся лица, приветливо машущие с экрана руководители страны, и зовущий, проникающий в душу голос бессмертного Кобзона:
«… С неба милостей не жди
Жизнь для правды не щади,
Нам, ребята в этой жизни,
Только с правдой по пути.
И вновь продолжается бой
И сердцу тревожно в груди…