Леди Клиган

- Ик! – только и смог выдавить он. Сам немаленького роста, с окладистой русой бородой и мощными лапищами, он явно стушевался при виде великана-Пса.

- Сандор! – выпалила Пташка. Она явно была распалена спором. – Тут… вот! Но это же… это просто!…

- Грабеж? – произнес Клиган, переводя взгляд на мейстера Реемана. Тот, как обычно, побледнел, но что-то одобрительно залепетал, отчего Пес поморщился, будто от зубной боли. Впрочем, было ясно, что по мнению мейстера названная каменщиком цена была сильно завышена.

- Ладно… мастер, - снова вперил он взгляд в бородача, отчего тот нервно сглотнул. – Сто пятьдесят, так сто пятьдесят, - произнес он, незаметно подмигнув вскинувшейся было в возмущении Сансе. – Но смотри: камень должен быть первосортный – мейстер Рееман проверит. И ежели хоть один камешек будет уложен криво, кладку будет дождями подмывать или я замечу иной недостаток в здании – лучше бы тебе не появляться больше в моих землях. Да и вообще на Западе. Ты меня понял, мастер? – последнюю фразу он буквально прорычал в лицо бородачу. Тот часто затряс головой, покрытой мелкой испариной.

Пес же отвернулся, будто потеряв интерес к каменщику.

Он увел пышущую возмущением Пташку в сторону.

- Птаха, - прохрипел он примирительно, прежде, чем она высказала все свое негодование. Он знал: нежная, мягкая Санса неожиданно проявила себя достаточно рачительной хозяйкой. Она не скупилась на оплату мастерам и крестьянам, что привозили провизию в замок, если и правда считала цену приемлемой. Если она так распалилась, да еще и мейстера подключила – значит каменщик и правда назвал непомерную сумму. Но в данном конкретном случае Сандор знал, с чем это связано. – Птаха, этот каменщик действительно не сможет взяться за работу по меньшей цене. Не забывай: большая часть каменоломен находится в окрестностях Проклятой Цитадели – замка Бейнфортов. А сам лорд Бейнфорт сейчас кукует в плену у твоего братца! Вот его жена и взвинтила цены на камень, чтобы накопить на выкуп…

Санса нахмурилась, но он видел, что возмущение уходит с её лица, сменяясь задумчивостью. Он криво усмехнулся и продолжил наступление, приобняв её за плечи:

- Я проведал ребят Челлы, что обосновались в Водопаде. Похоже, им здешние горы пришлись по вкусу! Так вот, они кое-что обнаружили в одной из тамошних долин… - он сунул руку в поясную сумку и вынул ворох кроваво-алых листьев. Лицо Пташки при виде них сначала приобрело удивленное, а потом – радостное выражение. – Похоже, что скоро ты сможешь почтить не только Семерых, но и Богов своего отца, Пташка.

Она прижала ворох листьев к груди и посмотрела на него с таким обожанием, таким детским восторгом, что в душе Пса все запело! Ради этого взгляда он готов был убить любого, готов был стать хоть лордом, хоть гребанным рыцарем, как в её любимых птичьих балладах.

Её лицо приобрело задумчивое и даже грустное выражение.

- Я никогда не поклонялась Богам Севера, - произнесла она. – Матушка воспитывала меня в благости Семерых. Но отец всегда молился в богороще Винтерфелла, - её голосок дрогнул. «Пекло!» - подумал Пес. «Эти листья, как видно, разбудили в ней воспоминания об Эддарде, мать его, Старке. Причем как радостные, так и печальные».

Он прижал её к себе.

- Айе, Пташка! – погладил он её по голове. – Не раскисай! Это еще не все новости, которые я привез.

Санса вскинула на него недоуменный взгляд и он, снова осклабившись, продолжил:

- Я, собственно, помимо рейдов по горам и долам, доехал аж до Золотого Тракта. Мы попали на ярмарку в одном из придорожных поселений. Там я и услыхал про подорожавший камень… А еще, там ходит много слухов, в том числе с востока, - при этой фразе она снова переменилась в лице и подалась вперед. Не став долго её томить, Пес продолжил: - Твой братец почти полностью оклемался и вернулся в Речные земли. Даже успел захватить Близнецы!

- Погоди, - удивленно нахмурилась Санса. Радость на её лице сменилась задумчивостью: - А разве Близнецы – не вотчина лорда Фрея, знаменосца Талли?

- А, Пекло! – Пес понял, что забыл самое главное. – Так Фреи же в сговоре с Болтонами предали Волков и даже готовили покушение на твоего брата! Это вскрылось, когда в руки Молодого Волка попалась переписка старого хорька Фрея, старшего Болтона и Тайвина Ланнистера. Сейчас башка Уолдера Фрея красуется на пике, а на Русе Болтона объявлена настоящая охота! – это все он прохрипел вполголоса, чтобы никто, кроме Птахи, его не услышал. Она же, прикрыв глаза и прижав ладони к губам, слушала его, не перебивая.

Он никогда не любил долгой болтовни, но сейчас ему казалось важным, чтобы именно он первым выложил ей хорошие новости.

- Ладно, Птаха… - последний раз сжимая её тонкие плечи и отстраняясь. – Нас не было целую неделю, надо разместить людей на отдых. У вас тут что происходило все это время? Ну помимо, - насмешливый взгляд в сторону суетящихся строителей, - нашествия обнаглевших каменотесов.

- Прибыл ворон из Хорнваля, - вынырнула она из своих мыслей. Он усмехнулся. Ну, конечно, столько новостей за раз! – Лорд Бракс приглашает нас на турнир, устраиваемый им в честь своего освобождения из плена.

Пес кивнул. Он слыхал, что Титос Бракс был выкуплен у Молодого Волка за баснословную сумму в тысячу золотых драконов.

- Твой братец, как мне кажется, порою слишком наивен, - проворчал он. – Отпускать самого сильного и богатого вассала Львов, пусть даже за такую чудовищную сумму, на мой взгляд верх недальновидности!

- Робб благороден, - проговорила она в ответ, - и честен, как…

- Как и твой отец, - прорычал Пес. – Пташка, - добавил он мягче, видя, как она закусила губу. – Прости. Но кто еще выскажет тебе всю дерьмовую правду, кроме меня? – буркнул он, сглаживая свою грубость. Она в ответ кивнула и доверчиво уткнулась ему в грудь.

- Я знаю… Я знаю, Сандор, - прошептала она, тихо вздохнув. – Наконец-то ты вернулся…

И от этих простых слов внутри стало тепло-тепло…

- У чертовых Единорогов*, конечно, золотишка куры не клюют! Но выложить разом тысячу драконов, а потом еще и оплачивать гребанный турнир… - удивлялся Пес, жадно поглощая жаренное мясо и запивая его вином. Если раньше ему было по большей части глубоко насрать, что, где и как он ест, то теперь еда здесь, в месте, которое он мог назвать домом, приобрела какой-то особый, удивительно приятный вкус! Уж всяко лучше, чем жесткая, часто пережаренная на походном костре дичь…

Когда он в первый раз назвал про себя домом этот замок – мрачную башню посреди туманной долины, которая у него не ассоциировалась раньше ни с чем, кроме боли и ненависти – то чуть не подавился куском, который в тот момент жевал. Случилось это как раз пару дней назад, когда их отряд ночевал в горах, двигаясь от Золотого тракта к Водопаду. Сейчас же, когда он сидел рядом со своей Пташкой, которая будто излучала мягкое теплое свечение, его первоначальное изумление показалось сущей глупостью! Равно как и разыгравшиеся сомнения и неуверенность, вновь поднявшие голову, стоило ему провести целую неделю в разлуке с ней. Всё это ушло, растворилось в до сих пор непривычном, невероятном для его мятущейся души, чувстве покоя.

Санса сидела подле него и аккуратно, ломтик за ломтиком поглощала свою порцию. За тот месяц, что они обживались в замке, у них появилось что-то вроде негласной традиции: по вечерам, если оба находились дома, они с Пташкой сидели в своих покоях, вместе разбирая письма и прочие бумаги. Сегодня, так как Пес утомился в дороге, его жена настояла, чтобы они совместили эти посиделки с ужином, вопреки другой заведенной леди Клиган традиции: принимать пищу вместе с гвардией и слугами в общем зале.

- Браксы – второй по силе и богатству после Ланнистеров дом Запада, - ответила ему Пташка. – К тому же такое событие…

- И все равно, - проскрипел Сандор, прихлебывая вино. В последнее время он поймал себя на мысли, что перестал напиваться так, как делал это раньше. «Не нужно глушить ненужные мысли, не нужно заливать пустоту» - подумал он. – Все равно: какое расточительство во время тяжелой войны и подготовки к зиме! Будто плевок в сторону простонародья, сидящего на голодном пайке в то время, как гребанные лорды жрут мясо, запивая дорогим вином, и швыряют огромные суммы на пустые увеселения!