Страница 6 из 9
Мост этот сторожила дева Modhgudhri; она объявила страннику, что пять дней перед тем толпа умерших мужей перешла через мост и что жилище Геллы (helvegr) находится еще глубже, чем страна Niflheimr’a, где обитают и носятся темные эльфы. Посреди этой страны бьет источник Hvergelmir, из которого истекают двенадцать бурливых рек и между ними Giöll, ближайшая к жилищу богини. Потоки эти суть мифические представления дождевых ключей, так как самый Niflheimr – поэтическое изображение туманов и сгущенных облаков. Ту же обстановку встречаем и в античных сказаниях о мутном, окруженном постоянными туманами Стиксе[58] и других адских реках[59]. По рассказу Гомера, ад находится у вод великого (воздушного) океана и корабль Одиссея направляется туда северным ветром.
Хотя скандинавский миф, описывая последний день Вселенной, и умалчивает об огненной реке, но зато говорит о всесветном пожаре. В противоположность северному миру зимнего холода и туманов на юге лежит мир огня, называемый в Эдде Муспельхейм (Muspellsheimr)[61]. Охранять Муспельхейм приставлен Surtr (род. Surtar = schwarzbraune) – имя, родственное со словом svartr – niger; вулканические расщелины скал в Исландии называются Surtarhellir. Surtr и Suartr встречаются как имена великанов. Нигде в обеих Эддах Surtr не выступает в качестве бога; подобно другим великанам, он – враг и соперник асов, демонический представитель грозовых туч: Völuspa огонь называет Surta sen – Surti amicus.
Когда грехи превзойдут меру, на земле станут царствовать жестокость, властолюбие и неправда и Вселенной овладеет суровая зима; тогда должна последовать кончина страшному огню; при его появлении задрожат скалы, люди пойдут путем смерти и небо распадется с треском. Асы будут побеждены, старый мир рушится, и вместо него возникнет новый, благословенный. Ясно, что огненная река, текущая с востока, и пламя всесветного пожара, приносимое с юга, – представления, совершенно тождественные.
Под влиянием христианских сказаний староверхненемецкая поэзия выводит вместо Сурта Антихриста и заставляет его сражаться с Ильей-пророком, пролитая кровь которого воспламеняет все горы[62]. Славяне также соединяли идею ада не только с западом, но и с севером; они доныне хранят воспоминания о беспощадной стране смерти, веющей стужею и метелями. Ад, по их мнению, состоит отчасти из пропастей и бездн, наполненных кипучею смолою, отчасти – из снежных и железных гор (т. е. из туч, окованных зимним холодом). Из железных гор прилетают зимою морозы, и сюда скрываются они на лето; вообще вьюги и морозы, по народному поверью, происходят от выхождения нечистой силы из адских вертепов. Отсюда же прилетают в известную пору своего губительного влияния, определяемого физическими условиями, весенние лихорадки, коровий мор и другие болезни – обыкновенные спутницы и помощницы смерти, которым простолюдины дают характерный эпитет «замороженные»[63].
Вспомним, что дивии народы (великаны) заключены в горах на самой полунощи. Немцы полагают жилище черта на севере; этой страны боятся и русские поселяне, и эсты[64]. В древнеславянских переводах и оригинальных произведениях словом «тартар» обозначается подземная пропасть, никогда не освещаемая и не согреваемая солнцем, место вечного, нестерпимого холода, куда будут посланы души грешников: «а се есть глаголемый тартар – зима несъгреема и мразъ лютъ». Лингвисты слово ταραος роднят с ταρταριοω – дрожу от холода[65].
Таким образом, с адом соединялись самые противоположные представления: яркого пламени и непроницаемой тьмы, нестерпимого жара и мертвящих морозов. Эти различные данные послужили основою для изображения тех страшных мук, на которые осуждаются грешники. Злые демоны гоняются за душами усопших грешников, схватывают их острыми когтями, связывают как своих пленников и, погружая в адские бездны, предают жестоким казням; поэтому германские племена дают черту названия: henker, diebhenker – палач, вор, мучитель, der morder von anfang, der grausame seelenhenker[66]. Подобно водяным духам, встречающим всякого утопленника с плясками и весельем, черти, по русскому поверью, заводят неистовую гульбу возле трупов удавленника и самоубийцы[67]. «Будет мука розная, – говорит стих о Страшном суде, – иным грешникам будут огни негасимые, иным – зима студеная, иным – смола кипучая, иным – черви ядовитые, а иным – тьма несветимая и пропасть глубокая»[68].
Апокрифическая статья «Хождение Богородицы по мукам», рукописи которой восходят к самому началу письменности[69], рисует полную картину адских истязаний: одни грешники и грешницы мучатся в огненном озере (или огненной реке), погруженные по пояс, по грудь, по шею и с головою; другие возлежат на пламенных одрах; многие повешены за ноги, руки, языки, уши, сердце и поедаемы червями и змеями; некоторых дьяволы прободают железными прутьями и рожнами, а иных сосет лютый змей – чудовище с огненным языком и железными когтями. Сравни с рассказом, записанным в Паисьевском сборнике (XIV век): «…и видехом езеро полно змий, якож бяше не видеть воды под ними, и слышахом плачь и стенанье люто, и бяше езеро то полно человек, и приде глас с небеси, глаголя: си суть людье осужении!»[70].
В одном рукописном отреченном сказании, сообщенном мне профессором Григоровичем, сказано: «Адам поживе на земли лет 930 и умре и прииде смерть Сатанина и взем душу его и внесе во ад мучитись 3000 лет внутре ада во огни горящем, руки и ноги связаны, на шест цепляны». Все эти казни издревле рисовались на иконных изображениях Страшного суда и до последнего времени продолжали служить богатым материалом для лубочных картин. Неразвитый ум и огрубелое чувство простолюдина не в силах представить себе, чтобы муки душевные могли быть нестерпимее телесных, и он убежден, что за тяжкие грехи посадят его в котел с кипящею смолою, повесят за язык, ребро или за ногу, станут бить раскаленными прутьями и мучить на страшном ложе, составленном из острых игл, бритв и ножей, снизу которого пылает жгучий огонь, а сверху капает растопленная сера[71]; он верит, что клеветник и лгун будут по смерти лизать горячую сковороду, что ростовщики и сребролюбцы будут выгребать из печи жар голыми руками, что на опойцах черти станут возить дрова для подтопки адских горнов и воду для приготовления кипятка, что любодейницу будут сосать лютые змеи[72].
На лубочной картине, изображающей смерть грешника, Сатана говорит осужденному: «…любил ты на белом свете мыться и нежиться на мягком ложе; поведите теперь его в мою баню огненную и положите на ложе огненное». Черти ведут его в баню, парят горящими вениками и кладут на раскаленное ложе; в заключение разных истязаний они ввергают грешника в огненный колодезь. Представления эти запечатлены тем материальным характером, который ярко свидетельствует о их глубокой давности; связь их с древнейшими мифами язычества не подлежит сомнению. Сосущие змеи, неусыпающий червь, раскаленные железные прутья и огненные веники суть известные нам метафоры молний; котлы и колодцы, налитые воспламененною смолою, – метафоры громоносных туч.
58
«Styx nebulas exhalat iners».
59
D. Myth., 762—4. Дождевые, грозовые потоки равно принадлежат и раю, и аду, только на обрисовку их здесь и там употреблены различные поэтические краски.
60
Одис., XI, 13–19. Киммериане – жители загробной области, усопшие; Одиссей отправляется к ним опросить душу мудрого Тирезия. «Audi deutet ihr name auf Erebos und Unterwelt, da sie auch ερβέρίοί kiessen, welches wahrscheinlich wie der name des griechischen höllenhundes Κέρβερος, mit ερεβος zusammenhangt, wahrend der name Κι μ έρίοί auf eine andere form desselben wortes, nehmlich auf έρευός führt». – Griech. Myth., Преллера, 1, 634. Сравни с преданиями о блаженном народе гипербореях. – Ibid, 189.
61
Mutspelli (muspille), по объяснению Я. Гримма, – слово сложное: вторая часть его spilli, spelli, spell роднится со сканд. spioll – corruptio, spilla – corruinpere, англосакс. spillan – perdere, англ. spill, др. верхненем. spil.
62
D. Myth., 768–771.
63
Сахаров, I, 54; II, 27, 65.
64
D. Myth., 953.
65
Труды Моск. Археол. об-ва, I, 74–75 (Материалы археол. словаря).
66
D. Myth., 956, 964.
67
Укр. мелодии Маркевича, 117.
68
Ч. О.И. и Д., год 3, IX, 201.
69
Список Троицкой лавры относят к XII веку. – Пам. отреч. лит-ры, II, 23; Пам. стар. рус. лит-ры, III, 118–124. Хождение по мукам апокрифическая литература приписывает и апостолам, и святым. – Пам. отреч. лит-ры, II, с. 40 и дал.
70
Пам. стар. рус. лит-ры, III, 137; Ист. очер. рус. слов., I, 493; О. 3. 1857, XI, ст. Пыпина, 350—7.
71
Н. Р. Лег., 27 («Кумова кровать»); Шлейхер, 75–79.
72
Н. Р. Лег., № 29 и с. 125; Ч. О.И. и Д., год 3, IX, стихи Киреевского, 212—3; Срп. н. пjесме, II, 11–14.