Страница 32 из 46
Глава одиннадцатая
Эльвира
Как бы ни пыталась убежать от того факта, что брак у нас отвратительный и семьи нормально никогда не было и уже не будет, даже если собака, даже если ребёнок, а всё равно пришла к такому выводу. Настал предел, после которого не хотелось ничего больше.
И, возможно, Костя мог решить, что я выла под одеялом из-за того дурного стечения обстоятельств, но это было не так. Не того малыша я оплакивала, а нас с ним. Словно похоронила. Выла, пока меня не раскопали родные руки из-под одеяла.
— И как? Как это случилось? Почему? Ну почему ты мне ничего не рассказала?! — на секунду показалось, что Костя был убит этой новостью, но его вопросы, звучащие со знакомым до боли обвинением, сыграли не в его пользу.
— Оставь меня! Я ничего не хочу! Всё! Я устала! Ты был прав! Ты всегда во всём прав! Я херовая жена! Получишь ты свой развод! Уйди! — рыдая навзрыд толкала его и бесконечно утирала слёзы.
Не для него, не его и не ему их видеть! До истерики хотелось отмотать назад и исчезнуть из его жизни, чтобы никогда не знать его и этой боли.
— Вот это видела? — он показал мне кукиш!
Я даже плакать перестала, опешила от неуместности, сюрреалистичности этого жеста для данного момента. Утёрлась от слёз и соплей, пытаясь сообразить, что сказать ему.
— Двигайся! — требовательно закричал на меня и скинув обувь полез ко мне, в моё убежище под одеяло.
От его резкости и крика на меня, заревела с новой силой. Стало так обидно, до нехватки воздуха. Я ревела как маленькая, заикаясь и задыхаясь, а если замолкала хоть на минуту, потом начинала рыдать снова. Без особых мыслей в голове, просто прорвало, просто необходимо было отреветь все неудачи и промахи, которые раньше я забывала работой. Но теперь работы не было, брак развалился и держался лишь на штампе в паспорте, а эмоции задушить было нечем.
Я так горевала сама по себе, хотя рядом был Костя, я лежала практически на нём, прижатая головой к его груди. Он не ушёл, не задавал больше вопросов, просто был рядом и гладил по голове. Бесконечно гладил, пока я не уснула.
Снился дурной сон, пробуждение было тяжёлым. Тело затекло, было душно до тошноты, во рту пересохло, горло болело, глаза я и вовсе открыть смогла не сразу, а когда открыла чуть вновь не разревелась. На часах было всего лишь четыре часа утра и к тому же Костя не спал. Заметив моё вошканье, сразу приподнялся, подпёр голову рукой и уставился на меня. Ужас мой был в том, что я не хотела ничего выяснять, жалела о признании и вообще... Улучить бы момент и сбежать с этой пасеки домой, но к моему сожалению и отчаянию, на часах только четыре утра, и дня дождаться будет тем ещё испытанием.
— Куда ты? — спросил Костя, когда я отчаянно пыталась выбраться из-под одеяла.
Меня подташнивало и жара не способствовала улучшению и так хренового самочувствия.
— Жарко и я пить хочу, — ответила хрипя, от першения в горле ещё хуже стало и я резко села, — А что, всё уже закончилось? — прикинулась валенком, вспомнив, как обычно домашнее вино отшибало мою память.
К сожалению, в этот раз эта система не сработала, а как было бы хорошо забыть и не ждать от Кости утешения. Страшно было не дожаться и мерзко было на душе оттого, что именно это и ожидаемо от мужа.
— Снова память отшибло? — с сомнением в голосе поинтересовался муж, и встав с кровати направился к двери, — Воды сам принесу. — не дождавшись моего ответа он ушёл на кухню за водой, а я легла на подушку.
— Вот. — Костя вернулся с бутылкой холодной воды и протянул мне.
— Чего ты меня в пижаму не переодел? — сразу спросила его в лоб.
Я прикидывалась что в беспамятстве в надежде что он поверит в это, а дальше... Сомневалась ещё чего хочу больше. Его признания о моей пьяной откровенности и сочувствия, но при этом вопросов причиняющих боль или его молчания и безразличия причиняющего мне боль равную по силе. И скорей я питала ещё какие-то надежды, потому что второе значило для меня стопроцентный конец и никакие фиги не спасут.
— Сама не захотела. Велела лечь рядом и не трогать тебя. — вполне легко нашёлся Костя с ответом.
Не было после никакого сочувствия, вопросов и прочего. Он просто разделся до боксеров и попытался лечь в кровать, я в этот момент как раз пила воду.
— Эй! Вали на пол!— резко пресекла эту наглую попытку, а от этого подавилась.
— Мы уже всё выяснили, забываем о разводе. Выспаться нужно, а завтра поговорим, всё обсудим, но развода не будет Эля. — он устало это говорил, по-прежнему пристраивая свой зад на край кровати.
— Нет-нет! Ты со мной спать не будешь, — без промедления вылила остатки воды из бутылки на добрую половину кровати и Костя увернулся в последний момент, — Достали твои качели и это пошла вон иди сюда родная тоже! Хотел развод? Ты его получишь! Иди Танечку свою извращенку придурочную ублажай! Трепло! — выплюнула зло последнее, судорожно вспоминая не выдала ли себя, вроде, всё о чём сказала происходило после моего прикладывания к вину.
— Не понял, с чего это я трепло? — спросил Костя, на удивление сохранивший стойкое спокойствие.
Ему всё равно.
— А с того, что Танечка твоя в курсе была о твоих планах на развод! Сама призналась, когда твой кофе цедила! Ты знал прекрасно, как я её ненавижу и терпеть не могу и ей рассказал! Ну кто ты в итоге, как не трепло и сплетница? Лавочку тебе на день рождения подарю, курьером вышлю! У подъезда поставишь, всех бабушек собирай и треплись сколько влезет! — прикрыв мокрое место покрывалом, я легла на своё сухое и закрыла глаза, сложив руки на груди.
— Я ей не говорил ни слова, ясно? — это его оскорблённое ясно окончательно лишило меня хладнокровия.
— Допустим и не говорил, но она знала, что я не приеду, она на тебе висла пока я, надрываясь и выворачивая ноги на каблуках тащила свой чемодан. Да любая дура поняла бы что тебе на меня глубоко по хрену!