Женитьба дядюшки Жиля

Сейчас же можно идти, держать её за руку и даже о чём-нибудь говорить. Но великого Жиля де Рогана разбила немота и глупость – неожиданно для себя он не мог собрать и пары слов, и отчаянно не понимал, о чём с ней говорить.

А пока лучше говорить – молчать они ещё будут, потом. Если перед тем договорятся.

Мадлен пришла к её высочеству Катрин – та прислала за ней служанку. Принцесса восседала в гостиной, где обычно принимала посетителей, и с ней была старшая дочь – герцогиня де Лок. Её тоже звали Шарлоттой, как младшенькую девочку Мадлен, и у неё самой уже подрастали сын и дочь. Мадлен нравились обе дамы, они спокойно вели себя, вежливо общались с гостями, даже если те сидели на их шее, и… хорошо пахли.

Принцесса Катрин пахла большим хозяйством и спокойной уверенностью. Герцогиня Шарлотта – примерно тем же, но послабее, и ещё – дерзостью юности, хоть ей и было уже под тридцать. Она давно жила своим домом, но во время беспорядков муж привёз её и детей сюда, потому что сам он находился при армии, его отец – при короле, а дом их располагался в неспокойном квартале Сен-Жак. Там жили люди небедные, но среди них хватало сторонников реформированной религии, и кто знал, как они поведут себя с соседями? Поэтому госпожа герцогиня и дети пребывали под покровительством господина маршала, и были веселы и довольны.

На столике стоял большой плетёный короб с крышкой, и обе дамы увлечённо вынимали оттуда какие-то вещи.

- Посмотрите, Мадлен, что мы нашли, - пригласила её присесть рядом принцесса. – Возможно, вашим девочкам подойдут какие-то из этих вещей?

Да, в коробе лежали сорочки, платьица, чепчики и чулки – да какие! Впору принцессам, да это всё принцессы и носили. Очень хорошего качества ткань, что лён, что шерсть, и есть даже платьице из заморского золотистого шёлка, ну ничего себе! Ой, и красное бархатное платье, всё расшитое золотой нитью. Но наверное, её высочество не имела в виду его?

Ой, имела. Принцесса улыбалась и говорила – кажется, это платье подойдёт вашей старшенькой, Аделин. И на все слова о том, что такое платье пристало дочери госпожи Шарлотты, только отмахивалась – мол, Изабель не любит этот цвет, и отказывается надевать, поэтому возьмите и покажите вашей Аделин – вдруг ей понравится? А вот это шёлковое подойдёт для Мари. И посмотрите ещё туфельки, вот, четыре пары.

Мадлен чувствовала себя очень неловко – будучи замужем, она не роскошествовала, но необходимый минимум всегда был. И запасы еды, и одежда. Она многое шила сама, ей помогали горничные – сорочки себе и Ангеррану, и даже его братьям,  одежду детям. И если для себя Мадлен могла раскроить и юбку, и лиф, и даже корсет, то в пошиве мужской одежды не понимала ничего. Мужу и деверям приходилось тратиться на портного, но – нечасто, часто не выходило. Поэтому Мадлен научилась ювелирно штопать дыры – порванные и протёртые.

И уж конечно, никто не думал о том, чтобы сшить девочкам нарядные платья. Всегда ходили в льняных или шерстяных, разве что Мадлен старалась украсить их вышивкой – стебельками или цветочками. Девочкам нравилось.

Ой, что будет, когда они увидят наряды от принцессы! Мадлен уже очень хотелось на это посмотреть. Но…

Они как раз добрались до дна короба, когда слуга доложил о том, что пришёл брат её высочества. Хромой принц, которому Мадлен уже почти отказала, но он очень просил не торопиться и дозволить ему приходить и беседовать с ней. Она не нашлась с ответом, а теперь жалела.

Уж конечно, вещи пришлось отправить в их покои, весь короб. Но ничего, принц же не навсегда пришёл? Как пришёл, так и уйдёт. Поговорит – и уйдёт. Или Мадлен извинится и уйдёт.

Говорил он, кстати, интересно и убедительно. Но где ж взять столько магов, чтобы в городскую стражу? Маги обычно занимаются, чем поважнее, воюют там, или ещё что делают. Но наверное, принц знает, о чём говорит.

А потом… Её высочество велела ему подниматься и погулять с Мадлен в саду. Вот не было печали! Только ещё в сад она с этим принцем не ходила, да и вообще, как он пойдёт-то, хромой же!

Впрочем, пришлось встать и подать руку. Которую этот принц зачем-то стал трогать и разглядывать! Что ещё за новости, зачем ему её рука? Колец на ней нет, других украшений и магических знаков – тоже. Что он вообще хочет?

Правда, извинился. И поцеловал пальцы – ну, как поцеловал, легко коснулся, но она успела ощутить его тёплое дыхание. Ну кто так делает-то, и зачем, руку целуют так просто, для вежливости, вместо приветствия. Какое там дыхание-то, ткнутся – и  всё. А этот что?

Но пришлось вдохнуть и выдохнуть. И отправиться с ним на прогулку.

Блажь какая – гулять в саду! Что там делать-то? Дома, в Саваже, никто ни с кем не гулял. Дети гуляли – сами с собой и с другими детьми, а как становились хоть немного взрослыми, так уже нужно было учиться и другие серьёзные дела делать. Хотя, конечно, мальчишки – Жанно и его приятели из дворни – то и дело лазали то по крышам, то по окрестным горам. Девочкам такой воли не давали, нужно было учиться вести хозяйство и рукодельничать.

В замужней жизни Мадлен тоже не знала безделья – потому что братцы Кресси в хозяйственных вопросах были, прости господи, полными болванами. Их уродилось четверо на небольшой замок и небольшой городской дом, ещё меньше, чем у Саважей. Арендаторы платили через пень-колоду, прислуга в замке и в доме работала больше за еду и крышу над головой, чем за деньги. Их отец погиб в какой-то заварушке, когда старшему было лет двадцать, то есть – задолго до свадьбы Мадлен, а их почтенная матушка потом с трудом сводила концы с концами. И Мадлен радовалась, что её приданое – это не деньги, а крошечные владения, с которых хоть какой-то живой доход, потому что деньги ушли бы мгновенно и насовсем, а тут – всё же подспорье. Управляющий Варансоном был немного маг, самую малость, и умел пользоваться магической связью, это очень помогало. А поскольку никто из братьев Кресси магом не был, и желания отправляться в Варансон и жить там не имел – Мадлен решала все тамошние вопросы единолично и самостоятельно. И хорошо, потому что в противном случае неизвестно, что бы от него к сему моменту осталось.

Так вот, прогулки. Какие тут прогулки! Гулять в столичном доме негде, нет там сада, только маленький внутренний дворик. А вокруг замка Кресси леса, но кто ж пойдёт гулять в лес, в котором кабаны и волки! Муж и девери охотились, дичь появлялась на столе регулярно, и хотя бы в этом приносили хозяйству какую-то пользу.

Но сейчас Мадлен чувствовала себя не в своей тарелке.

Впрочем, поняла она, хромой принц тоже не очень-то знал, что с ней, Мадлен, следует делать. Он поглядывал на неё своими страшными глазами и будто хотел что-то сказать, или вытворить, но после того, как она один раз дёрнулась - сдерживался. Мадлен представления не имела о том, что в голове у принцев, особенно – таких вот, которые жизнь жили, не как то принцу подобает, а вообще непонятно как и где.

Она подумала, что если бы он был ей интересен, то можно было бы спросить о нём самом. Но вдруг ему того и надо? Она однажды сделала такую ошибку – принялась расспрашивать приятеля Ангеррана, который делал ей недвусмысленные авансы, и утверждал, что и муж не узнает, и от неё не убудет, и вообще ей понравится. Что там могло понравиться – Мадлен искренне не понимала, и принялась отвлекать его от своей особы, спрашивая про него самого. И он, скотина, вообразил, что раз так – то он ей глянулся, и пришлось через пару дней немного попугать его магически, потому как он решил, что можно и руки распустить. Для представителя серьёзной магической семьи Мадлен умела мало, но чтобы напугать не-мага, много и не требуется. Это потом уже она поняла, что нужно было поступить ровно наоборот – улыбаться, хлопать глазами и трещать самой – о кухне и о детях. Эту трескотню не выдерживал решительно никто, даже Ангерран обычно приказывал ей замолчать, стоило только придать лицу соответствующее выражение и рассказать о свежих проказах Аделин.