Страница 28 из 67
— А это тебе ни о чем не говорит? — Улыбаясь, она машет левой рукой перед моими глазами. Я наконец вижу на четвертом пальце платиновое кольцо, увенчанное крупным бриллиантом. При встречах с Эстер я пребываю в таком возбужденном состоянии, что мне не до кольца.
— Чем занимается твой муж? — Я в панике оттого, что меня оставляют одну, и пытаюсь хоть как-то задержать ее.
— Он адвокат, так же как и я, — улыбается она. — Скукота! — Но я уверена, она так вовсе не считает.
— Отлично. Он тоже партнер?
Возникает мимолетная пауза, на ее лице мелькает тучка, которую я не могу идентифицировать.
— Нет, еще нет.
— Дети есть?
— Да, двое. Девочка и мальчик. А у тебя? — интересуется она и настолько стремительно стреляет глазами на мой палец без кольца, что я почти не успеваю этого заметить.
— У меня один. — Как обычно, чувствую острую боль. По крайней мере теперь, когда я в разводе, меня перестали спрашивать, когда я заведу второго. — Генри. Ему четыре.
До меня доходит, что она не знает о нашем браке с Сэмом. Почему-то мне неловко ей об этом говорить. Она уже надела пальто, и ее не остановить. Я вот-вот опять останусь одна, и мне предстоит возвращаться в пустую квартиру. А что, если кто-то за мной следит?
— Так, мне пора, а то я опоздаю на поезд. Ты уверена, что у тебя все будет в порядке? Была рада повидаться с тобой, Луиза.
Ей нелегко дались эти слова, я это вижу. Меня же одолевает желание броситься вслед за ней и напроситься к ней в друзья. Но я знаю, что это безнадежно. Сейчас Эстер старается простить меня за то, как я обошлась с Марией и с ней. Но она в жизни не простит меня, если узнает всю правду. Ни за что на свете.
Глава 16
Он всегда был очень… заботлив. Он знает, сколько ей пришлось пережить. Знает, что ее детство и юные годы прошли не на ложе из роз. Он просто хочет, чтобы теперь она была счастлива, вот и все. Чтобы никто больше не ранил ее. И чем ближе она будет к нему, тем безопасней для нее.
Пока она вынашивала ребенка, ей казалось, что в глубине души он предпочел бы видеть ее совсем не работающей, хотя это абсолютно нереально. Она пытается отвергнуть мысль о том, что он недоволен ее профессиональными успехами и хотел бы иметь жену-домохозяйку в домашних тапочках с ужином на плите. Что он не может справиться с ее карьерными успехами — большими, чем у него. Ему не нравится его работа, и она с неохотой говорит о своих достижениях, всячески их преуменьшая.
Беременность наложила отпечаток на их отношения. Роды и кормление грудью не только физически истощали ее, она стала по-новому воспринимать свое тело. Она больше не понимала, зачем оно нужно. То, что раньше заставляло ее кричать от удовольствия, теперь совершенно не возбуждало.
Ей стоило радоваться тому, что он не потерял к ней интерес. Мужья ее знакомых женщин, насмотревшись ужасов в родильной, не желали больше прикасаться к ним: вся эта кровь, боль, вопли и агония родов, вид обвисших животов и подтекающих грудей вызывали у них омерзение.
Она считает, что ей слишком часто приходится разубеждать себя. То, что он хочет делать с ней, — все это совершенно нормально. Это все в рамках нормы. Но что такое норма, в конце концов? Такого понятия не существует до тех пор, пока никто не пострадал. Хотя порой ей бывает больно, но ведь это как раз и есть часть игры.
Самое главное — он понимает ее. Он ее знает — только он один. Ей никогда не встретить другого такого. А если она вдруг об этом забудет, ну… он тут как тут, напомнит ей об этом.
Глава 17
1989
Софи простила меня за то, что я струсила с тампоном. Более того, она отнеслась с пониманием, сказала, что я не должна делать того, чего мне не хочется. Она все время была около меня, предпочитала ходить со мной, а не с Клэр и Джоанн, каждый день мы обедали вдвоем. Слава богу, Мария держалась от меня подальше. Я видела ее только на занятиях. Все обсуждали выпускной, который должен был состояться через несколько недель, в конце июня. Больше говорили о том, что кто примет и как сделать так, чтобы учителя не вмешались и не испортили все. У Софи возникла безумная идея устроить изощренный розыгрыш, чтобы выделиться. Нечто потрясающее, после чего мы войдем в историю школы навсегда. Я ходила к ней, и мы посмотрели фильм «Кэрри», — никогда мне не было так страшно. В план Софи не входило использовать свиную кровь, но она сказала, что мне в нем отведена ключевая роль. Софи не рассказывала ничего даже Клэр и Джоанн. Посвящены были только мы с ней, Сэм и Мэтт. Парни должны были достать нам таблетки, но я думаю, Софи еще хотела произвести на одного из них впечатление. Я не желала знать, на кого именно.
Я знала, что не струшу на этот раз, не подведу Софи. Тогда я была уверена, что мое решение примкнуть к ней и ее компании было верным. Почти каждый день я наблюдала, как Мария обедает с Эстер. С ней все будет хорошо. И для нее, пожалуй, будет лучше, если она подружится с Эстер.
Следующая большая вечеринка проходила дома у Сэма. На этот раз я шла по приглашению, а не в качестве сопровождения. Софи даже сказала, что Сэм специально предупредил ее, чтобы она приходила со мной. Я постаралась не делать из этого далеко идущих выводов. Мы собирались у Софи и от нее вместе отправились на вечеринку. Я не имела понятия, где жил Сэм, так что когда у лавки с рыбой и чипсами мы повернули направо и пошли по Комбе-роуд, я была удивлена. Снобизм тут ни при чем, я просто не представляла, что он мог жить в этом районе. Когда мы проходили мимо группки игравших в футбол чумазых ребятишек, один из них прокричал нам что-то грубое, но мы их проигнорировали.
У открывшего нам дверь Сэма зрачки были настолько расширены, что глаза казались почти черными. Он заключил нас обеих в широкие объятия и, пританцовывая, удалился по коридору.
— Боже, он уже под кайфом, — заметила я.
Я рассчитывала продемонстрировать Софи свою крутизну, дать ей понять, что для меня не секрет, почему он так себя ведет, но Софи лишь скривила губы. Пол был застелен каким-то захудалым зеленым ковром, а обои выглядели так, словно их не меняли с далеких семидесятых. Софи потянула меня по коридору вглубь дома на кухню. Если обои были из семидесятых, то кухня оказалась еще старше. Софи усадила меня за пластиковый стол с впитавшейся грязью и прожженный в нескольких местах. Она была настроена крайне серьезно.
— Послушай, нам надо поговорить.
Я молча ковыряла ногтем скол на столешнице. Не собиралась же она опять от меня отказаться, после того как мы только что помирились?
— Мы заметили, что ты как будто настроена против наркоты.
«Кто это — мы?» — подумала я, но ничего не сказала.
— Если ты не хочешь попробовать, это, конечно, твое личное дело. Но если ты собираешься тусоваться с нами и дальше, то имей в виду: мы это делаем, понимаешь? Ты хочешь остаться в стороне?
Я быстро соображала.
— Не то чтобы я категорически против. Больше того, я и не пробовала ничего, кроме пары косяков с травой, так что я совсем не уверена насчет этого. А что бывает от экстази?
— О боже, это так волшебно! Тебе понравится. Все такое красивое, цвета яркие, и ты всех любишь и чувствуешь себя офигенно. Легко и весело. Ты готова улететь.
— Звучит клево, — протянула я, смущаясь от своей постыдной неосведомленности.
— Не просто клево. Хочешь попробовать прямо сегодня?
— Сегодня? Что, прямо тут? Ну, я не знаю… — Наркотики меня пугали, я боялась потерять контроль и стать посмешищем.
Софи, не улыбаясь, лишь повела плечами.
— Как я уже сказала, тебе решать. Я пошла искать Клэр.
Она удалилась из кухни, оставив меня одну у стола. Я посмотрела в окно на запущенный задний дворик. Один из пары стоявших там обтрепанных и побитых ржавчиной шезлонгов упал на бок. Мне вспомнилось, как мы с Марией лежали в саду у Мэтта, насколько расслабленно я чувствовала себя с ней, мы то болтали ни о чем, то замолкали. Раздираемая неуверенностью, я принялась жевать щеку изнутри. Еще не поздно спасти отношения с Марией? Она была тем другом, веселым и интересным, которому я нравилась такой, какая я есть. Она ведь уже простила меня однажды — может, простит снова? Я ведь пыталась предупредить ее насчет тампона. Мне всего лишь нужно было уйти отсюда, вернуться домой и позвонить ей. Я понимала, что это мой последний шанс, и верила, что она мне его даст.