Первый поцелуй (ЛП)

– Сотен?

– Нет, просто четверых человек.

Питер остановился, глядя на нее сверху вниз со слегка отеческим выражением лица.

– О, очень хорошо, – уступила Тилли, – возможно их восемь, если желаете сосчитать и собаку леди Бриджертон.

– Вы когда–нибудь состязались в ходьбе?

– С вами? – округлив глаза от удивления, спросила Тилли. Он вел себя очень странно. Но это вовсе не беспокоило ее, а лишь забавляло.

– Я дам вам фору.

– Учитывая мои более короткие ноги?

– Нет, учитывая вашу слабую конституцию, – сказал он, провоцируя ее.

И это сработало.

– О, но это – ложь!

– Вы так полагаете?

– Я это знаю.

Питер прислонился к дереву, сложив руки на груди в раздражающе снисходительной манере.

– Придется доказать.

– В присутствии восьми сотен зрителей?

Он выгнул бровь.

– Я вижу четверых. Пятерых, если считать собаку.

– Для человека, которому не нравится привлекать внимание, вы сейчас чересчур активны.

– Ерунда. Все заняты своими собственными делами. И, кроме того, все они слишком сильно радуются солнышку, чтобы обращать внимание на что–либо еще.

Тилли оглянулась. В этом был смысл. Другие люди, находившиеся в парке, – а их число было значительно больше восьми, хотя и не доходило до сотен, как жаловался Питер, – смеялись и поддразнивали друг друга и, в целом, действовали в самой предосудительной манере. Виновато солнце, поняла она. Именно оно! Казалось, пасмурная погода тянулась годы, но сегодня случился один из тех замечательных ясных деньков, когда яркое солнце прорисовало четче каждый листик на дереве и раскрасило ярче каждый цветок. Если и существовали правила, которым необходимо было следовать, – а они определенно были; их вдалбливали в Тилли со дня ее рождения, – то казалось, что представители высшего общества, забыли о них в этот полдень, по крайней мере, о правилах уравновешенного поведения в этот солнечный денек.

– Хорошо, – храбро сказала Тилли. – Я принимаю ваш вызов. Какой ориентир будет нашей конечной целью?

Питер указал на группу высоких деревьев, находившихся на небольшом расстоянии от них.

– Вон до того дерева.

– Того, что ближе или дальше?

– Того, что посередине, – явно из простого противоречия сказал Питер.

– И какую фору я получу?

– Пять секунд.

– Будете замерять время по часам или сосчитаете мысленно?

– О господи, женщина, вы похожи на арбитра!

– Я выросла с двумя братьями, – сказала она, подтверждая слова уверенным взглядом. – Мне пришлось им стать.

– Буду считать мысленно, – сказал Питер. – В любом случае, у меня нет с собой часов.

Тилли открыла рот, но прежде, чем она успела что–либо возразить, Питер ее опередил:

– Медленно. Я буду считать медленно в своей голове. У меня тоже есть брат, как вам известно.

– Я знаю, а он когда–либо позволял вам выиграть?

– Ни разу.

Ее глаза сузились.

– Вы собираетесь позволить выиграть мне?

Он улыбнулся, медленно, словно кошка.

– Возможно.

– Возможно?

– Это зависит…

– От чего?

– От того, что за приз я получу, если проиграю.

– Разве призы получают не за то, что выигрывают?

– Не тогда, когда кто–то намеренно проигрывает.

Она задохнулась от возмущения, а затем парировала:

– Вы ничего не получите, играя в поддавки, Питер Томпсон. До встречи на финише!

И затем, прежде чем он успел подготовиться, Тилли рванула с места столь резво, что это ей непременно припомнят на следующий день, когда у них дома соберутся подруги ее матери на ежедневное чаепитие и обсуждение текущих сплетен.

Но прямо сейчас, когда солнце согревало ее лицо, а мужчина ее мечты следовал за ней попятам, Тилли Ховард не могла заставить себя задуматься над этим.

Она бежала довольно быстро; она всегда была быстрой. Бежала и смеялась. Одна рука вытянута вперед, другая удерживает подол ее юбки в нескольких дюймах от земли. Тилли услышала позади себя Питера и рассмеялась, когда его шаги загрохотали где–то совсем близко. Она собиралась выиграть и не сомневалась в своей победе. Либо она выиграет честно и справедливо, либо Питер поддастся ей и потом будет вечно ее этим шантажировать, но сейчас все это было неважно.

Выигрыш есть выигрыш, и в данный момент Тилли чувствовала себя непобедимой.

– Поймайте меня, если сможете! – поддразнивала она, оглядываясь через плечо, чтобы оценить местонахождение Питера. – Вам никогда меня не догнать! Пошевеливайтесь!

И вдруг ее дыхание прервалось, и прежде, чем Тилли смогла издать хоть какой–то звук, она оказалась лежащей на траве рядом с кем–то еще, слава Богу, с другой женщиной.

– Шарлотта! – выдохнула Тилли, узнав свою подругу Шарлотту Берлинг. – Мне так жаль!

– Чем это ты занимаешься? – требовательно спросила Шарлотта, поправляя сбившуюся набок шляпку.

– Просто состязание по ходьбе, – пробормотала Тилли. – Только не говори моей матери.

– Хорошо, не скажу, – ответила Шарлотта. – Но если ты думаешь, что она об этом не услышит…

– Да, знаю я, знаю, – вздохнула Тилли. – Надеюсь, что она отнесет это на счет последствий солнечного удара.

– Или, возможно, солнечного безумия? – вмешался мужской голос. Тилли взглянула вверх и увидела высокого, рыжеволосого мужчину, который был ей незнаком. Она повернулась к Шарлотте, и та тут же представила их друг другу: – Леди Матильда, – сказала Шарлотта, поднимаясь на ноги с помощью незнакомца: – А это – граф Матсон[11].

Тилли пробормотала слова приветствия как раз в тот момент, когда Питер остановился возле нее.

– Тилли, с вами все в порядке? – обеспокоено спросил он.

– Все хорошо. Может, мое платье немного и пострадало, но все остальное в полном порядке. – Она приняла его протянутую руку и встала.

– Вы уже знакомы с мисс Берлинг?

Питер отрицательно качнул головой, и Тилли их представила. Но когда она повернулась, чтобы представить его графу, Питер кивнул и произнес:

– Матсон.

– Вы уже знакомы друг с другом? – спросила Тилли.

– По армии, – подтвердил Матсон.

– О! – Глаза Тилли расширились от удивления. – Тогда вы знали и моего брата? Гарри Ховарда?

– Он был прекрасным товарищем, – ответил Матсон. – И всем нам очень нравился.

– Да, – подтвердила Тилли, – Гарри нравился всем. Он был необыкновенным.

Матсон кивнул, соглашаясь.

– Я сочувствую вашей потере.

– Как и все мы. Благодарю вас за добрые слова.

– Вы служили в одном полку? – спросила Шарлотта, переводя взгляд с графа на Питера.

– Да, в одном, – ответил Матсон, – хотя Томпсон оказался более удачлив, оставшись в нем во время битвы.

– Вас не было под Ватерлоо? – спросила Тилли.

– Нет. Меня вызвали домой по семейным обстоятельствам.

– Мне жаль, – пробормотала Тилли.

– Кстати о Ватерлоо, – вспомнила Шарлотта, – вы собираетесь посетить реконструкцию битвы на следующей неделе? Лорд Матсон жаловался, что пропустил отличную забаву.

– Я едва ли назвал бы это забавой, – пробормотал Питер.

– В самом деле, – преувеличенно живо воскликнула Тилли, стараясь избежать неприятного столкновения. Ей было известно, что Питер презирал прославление войны, и Тилли была уверена, что он не сможет оставаться вежливым по отношению к тому, кто заявляет, что сожалеет о пропущенной сцене смерти и разрушения. – Реконструкция Принни[12]!

– Через неделю, – подтвердила Шарлотта. – На годовщину Ватерлоо. Я слышала, что Принни с большим волнением ожидает это событие. Там еще будет фейерверк.

– Ну разумеется, если мы хотим, чтобы это выглядело точной копией военных действий, – огрызнулся Питер.

– Или, во всяком случае, точным исполнением идеи Принни, – значительно более прохладным тоном сказал граф Матсон.

– Возможно, это задумано для того, чтобы сымитировать орудийный огонь, – быстро сказала Тилли. – Вы пойдете, мистер Томпсон? Я была бы признательна, если бы вы стали моим сопровождающим.

11

Matson – вариант фамилии Mattson

12

Принни – прозвище принца–регента; принц–регент – титул Георга, принца Уэльского, в 1811–20 управлял государством в связи с психическим заболеванием своего отца Георга III [George III]; впоследствии стал королем Георгом IV [George IV] и правил с 1820 по 1830/ Я совершенно об этом забыла. Это будет в Воксхолле, верно? /Vauxhall – район на берегу реки Темзы, где норманнский купец Фулк ле Брант купил дом в начале XIII века. Первоначально это место называли «Дом Фулка» (Fulk’s Hall), а потом, намного позднее, – Воксхолл.