Дивный Мир Будущего

К тому же, Коулман невероятно уверенно говорил о собственной невиновности. Чувствую, как по спине пробегает холодок при одной только мысли: а что, если зачинщик взрыва действительно вовсе не киборг? Если он тут ни при чем, то кто же организатор теракта?

А ведь впервые сюда меня привел Август… Рассказывал что-то такое о свободе и возвращении к былому величию. Кстати — именно Нэш в разговоре упоминал создание бомбы, как нечто само собой разумеющееся! Конечно, по его словам, мы не террористы… Но до недавнего времени я много чего об Августе не знал. На что еще может быть способен гениальный мозг под влиянием жестких наркотиков? Что он может учудить ради безудержного стремления к мнимому освобождению?

— Эй, Нэш, — вяло окликаю парня, — Чья это операция?

Август не оборачивается и не отвечает, хоть его плечи слегка вздрагивают от неожиданности.

— Вот это хороший вопрос, парень, — удовлетворенно кивает Рэдклиф.

Анна смотрит на меня непонимающе, медленно переводит взгляд на лидера Сопротивления.

— Кто это все подстроил? — продолжаю я, нагнетая напряжение в голосе, — Ты что, спятил? Решил убить нас всех?!

Вместо ответа он срывается с места. Размазанная в воздухе фигура налетает на Коулмана, едва не сбив того с ног. Град ударов и блоков, подсечек и отскоков, самых разнообразных приемов и защит — я не успеваю разглядеть и половины происходящего перед глазами!

Киборг отвечает на атаку Августа столь же стремительно и неудержимо. Противники сталкиваются с грохотом и треском, как два стальных поезда на полном ходу. Они вихрем проносятся по площадке, сметая все на своем пути, а потом смертоносный клубок расцепляется.

Нэш кубарем летит на землю, неловко распластавшись на спине; его враг стоит, изогнувшись в нечеловечески кривой позе. Сейчас Рэдклиф похож на сломанную статую или кривой прут, застывший без всякого движения. Механическая часть тела — как стальной остов; плоть — словно временная отделка. Одежда киборга слегка помята и истрепана, но на лице — ни следа потасовки.

Толкнувшись плечами, Август мягко вскакивает на ноги. Физиономия парня разбита в кровь, но это, как ни странно, делает его более живым и одухотворенным. Он надвигается на противника, качая телом, как маятником; ноги танцуют легкой поступью, руки порхают, выискивая прорехи в непробиваемой защите.

Вся их стычка длится не многим более трех секунд, в течении которых я чувствую себя абсолютно беспомощным. С громким выкриком Нэш атакует. Начинается второй раунд боя.

Мы с Анной, не сговариваясь, отступаем. Все же Август прав — это не наша битва, не наш уровень противника. Если бы Рэдклиф захотел, он мог бы расправиться со всей командой одной левой. Что и продемонстрировал на примере Франко и Голиафа.

— Бомба! — девушка буквально снимает восклицание у меня с языка, — Наверх!

Она бросается к стальным скобам лестничной вертикали, я рывком прыгаю следом.

Анна взбирается первой, ее темные сапожки мелькают почти перед самыми глазами. Лезу следом, невольно поднимаю взгляд и уже не имею сил отвести его вниз: короткая юбка девушки открывает слишком многое, крошечные белые трусики скрывают и того меньше. Упругие белые ягодицы красотки приковывают взор, будоражат фантазию.

Вот же черт! Пять минут назад в битве покалечены двое наших друзей; внизу идет битва не на жизнь, а насмерть; мы лезем навстречу вероятной гибели. И все, о чем я могу думать — о женских прелестях излишне откровенно одетой подруги? Что это — гормоны? Или разбушевавшийся адреналин?

Несмотря на спешку, подъем занимает добрых полминуты. Чем ближе к вершине, тем положе становится лестница, в конце и вовсе превращаясь в узкую, почти горизонтальную дорожку с двумя поручнями. Выбираемся на верхушку, дух захватывает от ощущения невероятной мощи, спрятанной где-то под ногами.

Вдоль верхней части водовода, по всей его длине, на сколько хватает глаз, тянется широкий, метров пять в поперечнике, настил из стальной сетки. По бокам — невысокие перила по пояс взрослому; внизу, сквозь металлические ячейки и прозрачный пластик проглядывает темно-синяя муть неудержимого потока. В обе стороны открывается величественный вид, а уж вдоль реки и подавно! Кажется, будто собственноручно оседлал гигантскую трубу, пустив невероятную мощь промеж ног!

Опасная близость реки чувствуется, и она нервирует. Сквозь толстые стены водовода, сквозь металл и амортизаторы — все равно ощущается дрожь воды; низкий, бурлящий гул потока достигает слуха как будто не через уши, а через мелкую, едва ощутимую вибрацию всей конструкции. Воздух, вопреки здравому смыслу, наполнен звенящей энергией и влагой, непонятно как пробивающейся наружу сквозь герметичную поверхность. Разлитая вокруг сила пугает, но в то же время подспудно подзуживает, подталкивает на подвиги.

Мы с Анной тут не одни. Поднявшись, не сразу замечаю расположившуюся неподалеку четверку мужчин. Они стоят рядом с полукруглой стальной скобой, прикрывающей стекло; за спинами незнакомцев можно рассмотреть компактное устройство, живо подмигивающее чередой индикаторов. Бомба? Не припоминаю, чтобы я раньше их видел. Но почему-то кажется, что это она.

По пологому пандусу выходим на настил. Шагаю рядом с Анной, ощущая какой-то странный душевный подъем. Теперь мы с ней вместе — вдвоем! — боремся за общее дело! И от блондинки, наконец-то, не видно ее всегдашнего презрения и высокомерия! Сейчас красотка невероятно серьезна и сосредоточена, что придает миловидному лицу довольно забавное насупленное выражение.

Нас замечают, четверка сдвигается навстречу. Трое идут рядком, нарочито расслабленно опустив руки. Высокие, сильные, уверенные в себе. Не простые громилы с улицы. Они совсем не похожи на бездумных исполнителей, скорее мужчины из тех, кто сам привык отдавать приказы. Ладони их пусты, но на поясе каждого — кобура; рядом небрежно болтаются либо ножны, либо ручка электродубины. Невольно отмечаю слаженность действий и стать походки — троица даже шагает в ногу, будто держа не слишком плотный строй.

А вот четвертый, выглядывающий из-за спин боевиков, оказывается старым знакомым. Не слишком высокая фигура, зато широченные плечи; лысая голова, будто вырубленная из камня. Руки-мачты, ноги-стволы деревьев; пудовые кулаки, размером соперничающие с небольшой головой. Кирк Гаусс кажется воплощением необузданной природной мощи, запертой в капкане человеческой плоти. При виде меня физиономия мужчины расплывается в довольной усмешке. Он разводит руками, будто закадычный приятель, необычайно обрадованный неожиданной встрече.

Не успеваю толком испугаться, да и слишком взбудоражен для этого. Кровь струится по жилам на порядок быстрее обычного, сердце выскакивает из груди; дыхание резкое, отрывистое; восприятие непривычно ускорено. Рядом — красивая женщина; непреклонная и непобедимая. И я буду соответствовать, даже если это глупо! Даже если ради этого придется пожертвовать чем-то значимым. Например — собой.

Анна останавливается, расставив ноги и слегка заведя правую ладонь за спину. Поза кажется вызывающей и расслабленной, но я-то вижу, что девушка готова ударить в любой миг. И не пустой рукой, а смертельной сталью неизменного кнута.

Отхожу чуть в сторону, давая ей пространство для маневра. Мое дело — разговоры и отвлечение внимания. А в случае схватки — внести сумятицу в ряды врагов, да желательно не мешать Анне вершить смертоубийство. Слегка напружиниваю ноги, стараюсь очистить голову, как учил Рамирес. Пальцы отзываются неожиданно сильным и быстрым покалыванием.

Враги тоже замирают, между нами добрый десяток шагов. Они спокойны и собраны, во взглядах нет и следа снисхождения, хоть и не похоже, чтобы нас воспринимали всерьез. Лишь Кирк лыбится еще больше, кажется рожа вот-вот треснет от столь широкой ухмылки.

— Вот так-так… — громогласным псевдо-сокрушенным голосом тянет Гаусс, — Посмотрите на них! Спасатели прибыли! Интересно, что же вы собираетесь предпринять теперь?