Мой злодей 2

Слёзы просохли на моих глазах, сменившись гневом. Я непроизвольно подалась вперед, почти навалившись на Анри. Он крепче сжал мою руку, чуть склонив голову вперед, потому что я врезалась лбом в его спину. Графиня приняла его действие как поклон, принятие Анри своей вины. Она хохотнула, развернувшись к дому.

– Поторапливайся, а то перестанешь дышать, – холодно сказала графиня, перед тем как уйти.

– Иди, – шепнула я Анри, прижавшись лбом к пиджаку на его спине.

Парень повернул голову в сторону, собираясь что-то сказать, но не сказал.

– Ну же! – резко вскрикнула, отступив назад и с трудом вырвав свою руку из его хватки.

– Без тебя не уйду, – сказал Анри, смотря мне в глаза, и вновь схватил за руку. Ему было плевать, что его сочтут сумасшедшим, что никто кроме него не видит меня. Он потащил меня за собой в посольство, прямо через толпу, которую я проходила словно привидение. Единственный кого я могла ощущать – это Анри. Все остальные были для меня пустым местом, как, впрочем, и я для них. Нам оставалось всего ничего до графини, находящейся в компании какой-то светской пары с ребенком, когда я увидела знакомое лицо в толпе.

– Отец? – непроизвольно вырвалось у меня от счастья и отчаянья одновременно.

Я хотела вырвать руку и пойти к нему, хотя бы увидеть поближе. Он болтал с герцогом Лафаетом, за его спиной тенью стояла Элла, совсем ещё молоденькая девочка и, увидев их, я не смогла сдержать улыбку сквозь слёзы. Я обернулась к Анри, потому что он продолжал держать меня. Так сильно, что мне стало больно. Он застыл, смотря на женщину, с которой мило беседовала графиня, и одного взгляда на нее мне хватило, чтобы увидеть их потрясающую схожесть с Анри. Так вот почему я здесь… Это тот самый день, когда Анри узнал, что его мать жива и здорова, к тому же счастлива и живет новой жизнью, в которой ему нет места. Как бы сильно мне не хотелось подойти к отцу, Элле, понимаю, что не могу оставить Анри сейчас.

Не знаю, сказать ли что-то? Как я могу его поддержать, когда исчезает последнее теплое воспоминание о его детстве, становясь ложью? Сжала его руку, накрыв ее второй, успокаивающе поглаживаю по тыльной стороне его руки, бессильно свисающей, как у сломанной куклы. Я вижу, как он наблюдает за матерью, за тем, как держась за ее руку, темноволосый мальчишка скачет вокруг нее.

– Анри, вот и ты! Познакомься с графом Вармским и его очаровательной женой, он – мой новый деловой партнер из Новой Романии. Очень уважаемый джентльмен, – рассыпалась в комплиментах графиня Ратморская, так что меня чуть на изнанку не вывернуло. Граф, высокий мужчина за пятьдесят, вежливо улыбнулся, протягивая руку Анри, но тот не был в силах ответить на рукопожатие. Он смотрел на мать, а та на него. Она узнала его? Поняла, что это ее сын? Говорят, материнское сердце чувствует своего ребенка.

Может поэтому она сразу же опустила глаза в пол, прижимая к себе Маркуса за голову. Пауза, когда Анри должен был пожать руку графу, затянулась, графиня Ратморская разозлилась, так что мне пришлось пожимать руку графа вместо Анри. Последнее тому не понравилось, но он сдержался, бросив на меня такой взгляд, что я пожалела, что посмела вмешиваться.

– Мой сын – великолепный бизнесмен. Знали бы вы, каких успехов добился он в моей горной компании, – принялась хвастаться графиня, даже не замечая, что настоящая мать Анри вздрогнула от этой фразы.

– Я слышал, вы нашли его на улице и воспитали как достойного аристократа, потрясающе, – поддержал разговор граф.

– Он всегда был аристократом, от рождения. Его отец был бароном, кажется? Скончался в долговой яме, жалкое зрелище. Но благодаря моему воспитанию, заботе и любви, Анри вырос таким потрясающим молодым человеком, – просияла графиня, непонятно кого хваля больше: себя или своего приемного сына. – Вот что значит настоящая мать. Неважно кто родил, главное кто воспитал и вырастил, не так ли графиня?

Мама Анри снова вздрогнула, когда обратились к ней, затем рассеянно закивала, намеренно отводя взгляд от родного сына. Она не хотела смотреть ему глаза, видеть его. Ей и без него было хорошо. Анри так сильно сжал мою руку, что я невольно вскрикнула от боли, и он впервые оторвал взгляд от матери и посмотрел на меня. Лучше бы не смотрел, он отпустил мою руку.

– Рианна? – услышала я голос отца и оглянулась. Господин Карвалье растерянно смотрел по сторонам, но меня не видел.

– Что такое Эдуард? – спросил герцог у него.

– Показалось, что я слышал голос дочери, – выдохнул господин Карвалье и обратился к служанке. – Элла, скажи кучеру, чтобы готовил карету. Что-то мне неспокойно, поедем домой раньше.

Герцог попытался переубедить Карвалье не уходить «так рано», но отец был непреклонен. Он начал удаляться и вскоре почти пропал в толпе, но как же сильно мне хотелось броситься следом за ним. Взять его за руку, обнять крепко-крепко и чтобы его смерть стала всего лишь кошмаром, от которого я наконец-то проснулась.

– Простите, моему сыну пора спать, – голос графа Вармского показался взволнованным. Его жена только что прошептала что-то ему. На признание, что она встретила своего первого сына, это явно не было похоже.

Графиня Вармская прижимала к себе младшего сына, как курица-наседка, и старалась делать вид, что ничего не происходит, даже при том, что Анри откровенно пялился на нее.

– Конечно, конечно, – закивала графиня Ратморская, провожая чету Вармских до самого выхода с зала взглядом. – Плебеи…

Она, безусловно, хотела сказать что-то ещё, но Анри внезапно развернулся и побежал куда-то через толпу. Я бросилась за ним, понимая, что он сейчас может натворить дел. К тому же он пошёл в том направлении, куда ушли и Вармские. Мы выбежали на улицу. Граф Вармской как раз отошёл, а графиня стояла с сыном и ждала, когда подадут их карету. Анри подбежал к матери и резко остановился перед ней. Я видела, как он борется с волнением, как блестят его глаза, и дрожат руки.

– Стой, – попыталась остановить его, но не смогла.

– Мама, – ему так тяжело далось это слово, он сам словно не поверил, что смог его сказать. Столько надежды в этих четырёх буквах, сколько отчаянья, боли и… радости. Лучше бы он молчал, я ведь знаю, что будет дальше, читала об этом.

– Я не твоя мать, – скажет эта женщина, уничтожая все хорошее, что осталось в его жизни. Убивая его надежду и разбивая мир на хрупкие кусочки. Подъехала карета, графиня Вармская вместе с сыном и мужем сели в нее. Граф спросил, что хотел Анри, а эта женщина сказала, что он вернул ей шаль, которую она забыла.

– Пойдем, – прошептала я Анри и потащила его по дорожке возле дома в сад. Он слишком разбит, чтобы сопротивляться моей воле. Не знаю, куда я его тащила, лишь бы подальше от людей, от графини Ратморской и любого другого, кто причинит ему вред.

Мы остановились возле лавочки в глухом закоулке, потому что Анри вдруг вырвал свою руку из моей и посмотрел на меня так, что мне стало больно.

– Ты знала? Ты ведь знала, что она жива? Что живет другой жизнью? – наехал он на меня. – Ты же говорила мне, что она жива! Почему ты не сказала мне?

Я застыла, не зная, что сказать. Не говорить же, что в книге было так, поэтому я знала, что она жива? Это его вообще добьет покруче жестокой фразы той женщины, матерью ее язык не поворачивается назвать.

– ПОЧЕМУ?! – закричал он на меня, наверное, впервые за все время. Я не ответила, что взбесило его ещё больше. Поток мата в исполнении Анри не иссякал даже после того, как он намотал несколько кругов вокруг меня и с досадой пнул доску лавки ногой, сломав ее.

– Вот же тварь! Она у меня заплатит! – разобрала я сквозь его ругань. Я думала, он будет на меня злиться и дальше. Выместит всю злость на мне, так сказать. Даже была готова к этому, но Анри меня удивил. Почти сразу забыв о том, что я знала о его настоящей матери, но ничего ему не сказала.

– Решила, что может просто забыть обо мне? Нет уж, она за все у меня поплатится! Я убью эту тварь! – закричал Анри, пребывая в бешенстве. Он бы и дальше бесился, круша все вокруг, если бы я не остановила его.