Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 9

Глава 2. Пергия: город апостольской проповеди и мученической славы

Пергия дважды упоминается св. Лукой в Деяниях апостольских в связи с первым миссионерским путешествием св. апостола Павла (47–49 гг.). Покинув остров Кипр, апостолы Павел, Варнава (о нем подробнее см.: ч. 4, гл. 2), Марк и их спутники отплыли в регион, называемый Памфилией, на юг современной Турции, столицей коего и была Пергия. Св. апостол и евангелист Лука пишет: «Отплывши из Пафа, Павел и бывшие при нем прибыли в Пергию, в Памфилии; но Иоанн (он же Марк, будущий евангелист. – Е.С.), отделившись от них, возвратился в Иерусалим» (Деян.13: 13).

В отличие от многих античных городов Турции, доныне продолжающих свое существование, Пергия (или, как ее называют турки, Перге, не путать с античным Пергамом, ныне тоже находящемся в Турции, но только на ее Эгейском побережье) сейчас город «мертвый», археологический и туристический объект. В каком-то смысле это даже неплохо, поскольку Пергия избежала участи стать каменоломней для пришлого турецкого населения. Дата основания города теряется во тьме веков: предания относят ее ко времени Троянской войны (ок. 1250 лет до н. э.), археология относит постройку города к хеттской эпохе, то есть еще лет на 300–500 ранее войны за Елену Прекрасную. Тем не менее на скрижали истории город впервые попадает в 333 г. до н. э., когда он сдался Александру Македонскому во время его памфилийской кампании, и великий завоеватель использовал его, как опорный военный пункт, о чем свидетельствует, например, Арриан. В эллинистическую эпоху, последовавшую за смертью Македонского, городом владели Селевкиды, владыки Сирии, затем Атталиды, цари Пергама. В этот исторический период Пергию прославили зодчий Артемидор, который около 250 г. до н. э. выстроил на острове Фера частное святилище с алтарями тех богов, которых почитал заказчик, и математик Аполлоний, придворный и друг пергамского царя Аттала Первого (241–197 гг. до н. э.), создавший учение о конических сечениях и высчитавший площадь эллипса. Древний историк философии Диоген Лаэртский передает один эпизод из жизни киника Диогена со слов некоего «Зоила из Перги» – увы, более об этом персонаже не известно ничего, кроме разве что предположения, что он тоже мог заниматься историей философии: «Увидев однажды женщину, непристойным образом распростершуюся перед статуями богов, и желая избавить ее от суеверия, он (по словам Зоила из Перги) подошел и сказал: “А ты не боишься, женщина, что, быть может, бог находится позади тебя, ибо все полно его присутствием, и ты ведешь себя непристойно по отношению к нему?” Тит Ливий, повествуя о войне римлян, пергамцев и родосцев с сирийским царем Антиохом Третьим в своей бессмертной «Истории Рима от основания города» (война закончилась Апамейским миром 188 г. до н. э.), указывает, что изо всей Памфилии только в Пергии стоял царский гарнизон, и упоминает его судьбу при следующих обстоятельствах: «Той зимой, когда все это происходило в Риме, к стоявшему в Азии на зимней стоянке Гнею Манлию, вначале консулу, затем проконсулу, прибывали посольства со всех сторон, от всех государств и племен, живших по сю сторону Тавра: насколько для римлян победа над царем Антиохом была славней и блистательней победы над галлами, настолько радостнее для союзников была победа над галлами, нежели над Антиохом. Легче было вынести рабство у царя, чем свирепость диких варваров, каждодневный страх, неизвестность, куда же теперь понесет их, грабителей, будто очередной бурей. Поэтому союзники, получившие по изгнании Антиоха свободу, а по усмирении галлов мир, являлись не только с поздравлениями, но и приносили в дар золотые венки – кто какие, смотря по возможностям. Явились также посольства от Антиоха и от самих галлов, чтобы установить условия мирного договора, а также послы от царя Каппадокии Ариарата, просившие прощения за то, что он поддерживал Антиоха вспомогательными войсками, и предлагавшие искупить свою вину деньгами. Ариарату велено было выплатить шестьсот талантов серебра; галлам ответили, что условия договора им будут определены по прибытии царя Эвмена. Посольства других государств были отпущены с благосклонными ответами и ушли еще более довольными, чем пришли. Послам Антиоха было приказано везти в Памфилию деньги и хлеб, как это следовало из договора с Луцием Сципионом; туда, сказал консул, придет и он с войском. В начале весны консул, совершив обряд очищения войска, тронулся в путь и на восьмой день прибыл в Апамею. Там войско стояло три дня, а еще через три дневных перехода от Апамеи оно достигло Памфилии, куда люди царя должны были привезти деньги и хлеб. Полученные от них две тысячи пятьсот талантов серебра затем были перевезены в Апамею, а хлеб разделен в войске. Затем консул повел войско к Перге, городу, где стоял единственный в тех местах царский гарнизон. При приближении римлян навстречу вышел начальник гарнизона и попросил тридцать дней сроку для того, чтобы получить у царя Антиоха указания о сдаче города. Консул согласился, и в условленный день гарнизон покинул город. Из Перги Гней Манлий отправил своего брата Луция Манлия с четырьмя тысячами солдат в Ороанду, чтобы взыскать остаток тех денег, что причитались римлянам по договору, а сам, узнавши о том, что царь Эвмен с десятью легатами прибыл из Рима в Эфес, вернулся с войском в Апамею; послам Антиоха он приказал следовать за ним. Там в соответствии с решением десяти легатов составлен был мирный договор с Антиохом». Интересно, что римляне даже это месячное колебание припомнили пергийцам, и в то время как вовремя сдавшиеся соседние Аспендос, Сида и Силион еще в имперский период продолжали чеканить монеты с надписями, что они друзья и союзники Рима, Пергия была этой привилегии лишена.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В 133 г. до н. э. римляне вынудили последнего пергамского царя Аттала Третьего уступить им все свои владения, в том числе и Пергию (вообще в истории конца Пергамского царства много неясного; известно, что мать (Стратоника) и невеста (Береника) Аттала Третьего были убиты, сам он, полагая, что его предшественник Аттал Второй был отравлен, постоянно опасался за свою жизнь, отчего внимательно изучал ядовитые растения и их свойства, и его внезапная смерть в молодом возрасте, да еще при наличии завещания, заставляет подозревать многое, в первую очередь – отравление, равно как и подложность завещания. В 1947 г. О. Юлкина вообще разработала просто макиавеллистическую схему: якобы восстание рабов и бедноты под руководством Аристоника (о нем чуть подробнее в ином месте) началось не по смерти Аттала Третьего, а в его правление и беспомощный, но коварный царь нарочно завещал свои земли Риму, чтоб тот подавил восстание! Год опубликования этой версии, впрочем, говорит сам за себя. Отметим сразу еще один факт, что, говоря здесь и в иных местах о передаче земель Пергамского царства Риму, мы немного упрощаем ситуацию: периферийные земли Атталидов, в первую очередь Киликия и Памфилия, жаловались римлянами то одному верному им азиатскому царьку, то другому, но говорить об их независимости после 133 г. смешно: римляне кроили подвластные им земли, как хотели, то приращивая владения вассалов (вспомним хотя бы расцвет царства Ирода), то совершенно конфискуя их; да и ранее – к примеру, после разгрома Антиоха Третьего при Магнезии (189 г. до н. э.), римляне взяли да и «подарили» Родосу завоеванную Антиохом в 197 г. до н. э. Ликию (а ее кусочек – Атталиду – Эвмену Второму); после нескольких восстаний ликийцев и их «челобитья» в Рим им в 169 г. «возвратили свободу». А почему? Вовсе не по справедливости, а чтоб наказать Родос за «неактивность» в Третью Македонскую войну. Поэтому говорим о действительном, а не кажущемся, тем более что в правление Веспасиана все эти «липовые» полунезависимости были уже практически выкорчеваны).

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

От эллинистической (доримской) эпохи в Пергии сохранились массивные ворота, охраняемые двумя огромными круглыми башнями; конечно, время не пощадило каменные гиганты, и они наполовину обрушились, но все равно даже останки этой древней постройки поражают: эллинистические укрепления мало где сохранились, а подобные циклопические сооружения вообще можно полагать уникальными. Они были сложены из тесаных камней равной высоты, и тип кадки чередовался через ряд – то сплошняком «тычком», то «ложком» (грубо говоря, то короткой, то длинной частью обтесанного каменного прямоугольного блока наружу). Высота башен достигала 18 м, диаметр составлял 11 м. Пергийские башни ворот играли огромную роль в деле обороны города; явно, что на верхних ярусах у больших бойниц стояли камнеметные и стрелометные машины; последние также были на куртинах – стенах между башнями. Вообще пергийские укрепления, возведенные около 225 г. до н. э., были выдающимися произведениями фортификационного искусства: куртины с арками на подпорках изнутри и сплошной галереей над ними позволяли осыпать противника просто градом стрел из луков и небольших стрелометных машин (на треногах) с двух уровней; прямоугольные башни о трех этажах – первый, «слепой», т. е. без окон и бойниц, чтоб враги не перестреляли защитников, обычно служивший складом; на втором этаже размещались лучники и небольшие стрелометы, на третьем, с широкими бойницами, – огромный камнемет). Круглая (вернее, цилиндрическая) форма башен ворот делала их намного устойчивее к действию таранов и камнеметов по сравнению с прямоугольными. Первый этаж был «слепой», во втором – щелевидные бойницы для лучников, в третьем – два окна для камнеметов, в четвертом – восемь; коническая черепичная крыша защищала установленные на верхнем этаже боевые машины. Сбоку были выходы для вылазок (один еще сохранился, автор даже в него пролез). Если б противник прорвался через ворота, его ожидала бы гибель в каменном мешке (позднее, во II веке н. э., богатая местная аристократка Планция Магна перестроила «мешок» в изящную галерею, украшенную статуями императором и, естественно, своими и своих родственников (часть их хранится в анталийском музее), – тогда царила иллюзия, что «римский мир» никогда не будет нарушен, и никакой враг не ступит на землю империи)… Именно через эти ворота вошли в город апостолы, и они видели эти каменные громады во всей их красе. Большая часть остальных построек Пергии – театр на 15 000 зрителей, U-образный, держащийся на арках стадион на 12000 мест, фонтаны, ворота Септимия Севера, нимфеум (украшенный статуями монументальный фонтан, посвященный античным божествам воды – нимфам) и агора – относятся ко II–IV векам, не говоря о епископской христианской базилике (V век). Улицу, идущую с севера на юг, пересекает другая, идущая с запада на восток, и как раз на восточном ее конце находятся остатки зданий, современных посещению Павлом Пергии: это руины палестры (гимнастического зала), посвященной императору Клавдию, и бань – в том числе и более поздних. Банный комплекс Пергии потрясающ: его можно уподобить городу в городе.