Гиан

   - Миу, кто это? - спросил он на языке катов.

   Но Миу только дышал у него за спиной. И тогда он спросил на об-щезвёздном.

   - Ты кто?

   Р'хнехрр включил висевший у него на шее переводчик и затрещал.

   - Я р'хнехрр, - услышал он мёртвый, чем-то похожий на голос Айи, голос механизма. - Что вы здесь делаете?

   - Мы играем, - ответил он на общезвёздном.

   Эти слова ему приходилось говорить часто, и он знал их хорошо. Р'хнехрр протянул к ним длинную усеянную шипами руку, и он в ответ протянул свою усвоенным с раннего детства жестом приветствия. Р'хнехрр коснулся его ладони подогнутыми внутрь, остриями к себе, ши-пами и протрещал что-то, а переводчик что-то сказал. Он не понял ни треска, ни слов, но запомнил.

   - Нулевая ксенофобия!

   - Что? - переспросил он.

   Миу уже перестал бояться и осторожно выглядывал из-за него, впив-шись когтями в его плечо. Правда, теперь он носил поверх комбинезона перешитые Миуау курточку и штанишки Миу, и потому было не очень боль-но. Когти Миу не могли пробить кожу курточки.

   - Идите за мной, - сказал р'хнехрр.

   Ослушаться им и в голову не пришло, и р'хнехрр привёл их в цент-ральный зал. Прямо к Фьорьфьу, которому Миуау уже сообщила, что малыши удрали из сада. Дальше всё было как во всех цивилизациях, на любом уровне развития...

   ...Гиан улыбнулся, не открывая глаз. Нулевая ксенофобия. Второе его достоинство. И достояние. Если бы он обладал только памятью, пусть даже высокого разряда, его бы, скорее всего, отправили в Резерв, а отту-да на усыновление в какую-нибудь из цивилизаций гоминидов. Возможно, и на ранний, даже более ранний, чем Арла, уровень. Очистив его память от прошлого гипноизлучателем. И вставив новую информацию, нужную для но-вой жизни. Он бы забыл и катов, и Айю, и Арлу, лорда Гаргала, отца, мать, Дядьку, замок, - всё. Он знает теперь, как это бывает...

   ...Он перешёл во второй круг школы, сравнявшись со сверстниками, начавшими учиться, как и положено, в шесть лет. Он их нагнал, перестав отличаться по возрасту, да и всему остальному, перейдя со специальной корректирующей программы на общестандартную.(форумный вариант ...Он перешёл во второй круг школы и одновременно со специальной корректирующей программы на общестандартую, и теперь учился в одной группе с ровесниками, начинавшими учёбу, как и положено, в шесть лет.)

   - Я теперь как все? - спросил он Наставника.

   - Каждый неповторим, - серьёзно ответил Наставник и сам спросил. - А ты хочешь быть как все?

   Он пожал плечами.

   - Непохожих не любят. Так везде.

   Наставник кивнул и ничего не сказал. Но ему стало легче. Настав-ник мало объяснял, но почему-то разговоры с ним давали больше понима-ния, чем объяснения учителей. И становилось спокойно и легко. И безо-пасно. Как под меховым одеялом рядом отцом или на коленях у Миуау. Он регулярно писал ей и Миу. И получал ответы. В их группе он единствен-ный знал язык катов. И учил дорсайский. И не боялся купаться в бассей-не с кракеном из негуманоидной группы. Тот попытался, конечно, для на-чала его утопить, но он сумел перехватить под основание щупальцев и выкинуть кракена за бортик бассейна, где тот сразу стал беспомощным и почернел, прося пощады. Конечно, он столкнул кракена в воду, правда, оказалось это намного сложнее. А тренеру они сказали, что всё вышло случайно. И кракен потом научил его отличать съедобные раковины и водоросли от технических, но это уже в старшем, третьем круге, когда им разрешили плавать в океане. А тогда, во втором, получив разрешение на пешие прогулки в любом направлении и на любое расстояние - всё равно за световой день из школьного парка не выйти, а на ночь тебя отправят в спальню в любом случае - он забрёл на территорию Резерва. Там были такие же жилые корпуса, и дети разных рас и разного возраста, и игровые и спортивные площадки. На одной из них играли в земной волейбол. Он подошёл посмотреть. Все гоминиды. Мальчики были его возраста, и он стал играть с ними. Тренер или, может, их Воспитатель не мешал им. С одним из мальчиков он потом пошёл в бассейн, плавали, играли в водный волейбол, не как кракены, конечно, но для гоминидов неплохо. И пока обсыхали на бортике, тот рассказал о себе. Что землянин, с одной из земных колоний, называл её Терра-Три. Там была то ли эпидемия, то ли ещё что, он не совсем понял, на общезвёздном мальчишка говорил плохо, и Дик - да, именно так его звали - остался один. И как-то попал сюда. В школе Дик не учился, ни там, ни здесь, там непонятно почему, а здесь...

   ...Он ещё не знал, что в Резерве нет занятий...

   ...Он ещё несколько раз встречался с Диком, а потом как-то закру-тился и декаду не ходил в Резерв. А когда пошёл, Дика нигде не было. И увидел он его ещё декаду спустя. Дик шёл с двумя мужчинами в странной, невиданной им раньше форме, бойко болтал на незнакомом языке и погля-дел на него, явно не узнавая, и даже неприязненно. Он шагнул к ним, но его остановила рука Наставника. Он оглянулся.

   - Он не помнит тебя, - сказал Наставник. - Он уверен, что всегда жил на Эрдее, а сюда приезжал на экскурсию, но заболел и отстал от своих. И теперь он возвращается домой. Это теперь его отец и старший брат. А тебя он теперь не знает. И прежней жизни тоже.

   Он кивнул, глядя вслед Дику.

   - Эрдея... это далеко?

   Наставник грустно улыбнулся.

   - Они не любят контактов... с другими расами.

   И он понял, что Дик потерян навсегда, как будто умер...

   ...Потеря памяти - потеря личности. Та же смерть. Тело живёт, но для сапиенса не тело важно.

   Золотинка сонно вздохнула и перевернулась на другой бок, проехав-шись мохнатым телом по его щеке.

   Да, он - Гиан Арландон, Барс из Арлы, и другим не будет, не хочет быть. Ему повезло, что он попал в Центр уже семилетним, когда на усы-новление и корректировку памяти требуется согласие сапиенса. Мадуа не спрашивали...