Страница 2 из 6
Ну а Непригодину, единственному, во всем управлении, был установлен особый график, даже не особый, а законный. Непригодин стал проходить службу в строгом соответствии с установленным регламентом служебного времени. Рабочий день с 8.30 до 18.00, с обедом с 13.00 до 14.30, суббота, воскресение и все праздничные дни соответственно для Непригодина были выходными, все по букве закона. Единственным минусом было то, что ездить от дома, до места прохождения службы ему было далеко, ровно 110 километров. Но и тут впоследствии выход был найден. Десять дней до нового года прошли без сюрпризов, за исключением одной маленькой неприятности. День на пятый, Непригодин выехал в 6 утра на службу, отъехав от населенного пункта километров десять, машина заглохла, попытки запустить двигатель успехом не увенчались, выявить причину на месте так же не удалось. На улице стоял сильный мороз и было еще темно. Чудо современной техники, а именно закрепившиеся в нашей жизни телефоны, тоже не очень надежны, заряд батареи на гаджете Непригодина растаял на глазах, все что он успел сделать это позвонить дежурному в подразделение и сообщить о случившемся, в процессе разговора телефон предательски отключился. Да что там телефон, мороз был в это утро очень сильным, и Непригодина уже посещали мысли, как бы он сам не отключился на трассе у машины. Военная форма ведь «очень теплая», продумана и сделана с любовью. Попутные машины не останавливались, все та же военная форма сегодня не внушает доверия гражданам. Непригодин так простоял около часа, может и больше, пока не остановился автомобиль в котором ехали военнослужащие. Они отвезли Непригодина обратно, он взял машину у отца, передал ему ключи от своей машины, чтобы ее забрали с трассы, а сам отправился на службу. Признаться Непригодин думал, что командование воспользуется ситуацией, и наградит его взысканием, но на удивление, последствий не последовало. Приключения в этом году были окончены, и он спокойно ушел в отпуск.
Первые неприятности
С выходом из отпуска стала известна первая неутешительная новость, министерство образования приняло ряд поправок, одна из которых коснулась изменения правил организации и проведения итоговой аттестации, а именно срок итоговой сессии сократился с четырех месяцев до полутора. Таким образом получалось, что по старому Непригодин должен был уйти в учебный отпуск в начале февраля, буквально через 3-4 дня после выхода из основного отпуска, а теперь убытие в учебный отпуск сдвинулось аж до мая. Такой поворот событий Непригодина не устраивал, ездить три месяца с понедельника по пятницу на службу, удовольствие не из дешевых. Но на это ведь и был расчет у командования, истощенный в денежном отношении Непригодин, по замыслу отцов командиров, должен был приползти на коленях и умолять их величество разрешить ему жить «как все», в полном согласии с беззаконием. Но Непригодин предложил своему начальнику, капитану Юбочкину, другой вариант, посменный режим работы, две смены в неделю по 24 часа, либо 4 по 10 часов. Ну, собственно как предложил Юбочкину?! Передал в прослойку информацию, ведь он прекрасно понимал, что капитан это человек, который занимает должность формально, и каких либо серьезных решений самостоятельно не принимает, не вырос. Тот в свою очередь незамедлительно сообщил наверх и получил разумеется отрицательный ответ. И этот ответ, он произнес с неприкрытой ироничной улыбкой, «мол, допрыгался, зажали тебя!». Но, не тут то было! Скорее не зажали, а создали себе еще большего геморроя и подставили под удар недалекого капитана, считавшего до той поры, что отцы-командиры всегда прикроют верного и преданного исполнителя, плебея. «Я же пыль целой системы!». Собственно после этого, Непригодин потеряв чувство жалости и хоть какого-то сострадания к Юбочкину, стал над ним откровенно издеваться. Непригодин стал заваливать его различного рода рапортами, увеличил частоту переписок с прокуратурой, сайтами ФСБ, Президента, и иными органами гос.власти, не давая оправится и одуматься от одной, посылал следующую. Так же раз в десять дней писал рапорт на перевод. А что, число обращений ни кем не ограничено, а чтобы не прекратили с ним переписку по вопросу перевода, место этого самого перевода указывалось каждый раз новое. Но и это не все. Непригодин стал крайне редким гостем на заставе. Чтобы экономить деньги на бензин, служить он стал следующим образом: хронических заболеваний позволяющих периодически уходить на больничный у Непригодина хватало, и в добавок в семье было двое несовершеннолетних детей, а так как супруга была официально трудоустроена, ничто не препятствовало уходить по уходу за болеющими несовершеннолетними детьми на больничный, чем он и стал пользоваться. Появился на сутки, закидал рапортами начальника, прозанимался до вечера непонятными, но в то же время несложными задачами, и уже на следующий день ушел поправлять пошатнувшееся здоровье на 7-10 суток. Вышел еще на два дня и ушел по уходу за ребенком, а что, маленькие дети болеют, а кому с ними сидеть решает не командование, а семья, в которой оба супруга работают. И к тому же, в промежутках выбивал дополнительные дни отдыха, накопившиеся по старому месту службы. Забирал перед увольнением все что мог, и ничего с ним сделать за это не получалось. Оставалось только молча проглатывать и мериться со своей беспомощностью и бездарностью. Система и ее бесполезная пыль!
Особо завистливым «товарищам» это тоже не нравилось, но говорить в лицо у такого контингента не принято. В глаза только «Привет, как дела?», ну даже за редким случаем и комплемент, в духе «красавчик, не фига ты им показал», а за спиной уже все, что вздумается. Но Непригодин на это особого внимания не обращал, бздят там и бздят. За исключением одного случая. Непригодин прибыл с утра на заставу после очередного десятидневного отсутствия, на воротах его встретил старый товарищ, из настоящих, не тех что только на словах.
– Привет!
– Привет!
– На долго к нам?
– Не знаю, посмотрим, как пойдет!
Оба засмеялись. Часовой открыл ворота:
– Ты подожди, не торопись, я сейчас ворота закрою, расскажу тебе одну вещь!
– Ну хорошо, давай.
Часовой закрыл ворота, они оба отошли в сторону, закурили.
– Короче, когда ты уехал, тут среди недовольных, разговор о тебе был, мол, что ты ох…й, ничего не делаешь, тупишь, гасишься, а пользы не какой!
– Ну не новость, я примерно так и думал, более того, в первый день об этом прямо всем сказал.
(В первый день пребывания в «элитном» подразделении, Непригодин сказал тем кто был на заставе, о том что он здесь гость, приехал сюда не надолго (с этим он конечно ошибся по объективным причинам), ждать рвения к службе и к каким либо коллективным мероприятиям от него не стоит, делать он ничего не будет, но и вмешиваться во внутреннюю жизнь тоже. Служить не собирается. Все по-честному).
– Это не все!
– А что еще?
– Короче «N» (К сожалению не все персонажи запоминаемы, да и не встречался он более в жизни Непригодина), сказал, типа это ему не четверка, тут так не прокатит, научим его, как надо правильно, будет и жить здесь и делать все и отдыхать поменьше!
– Кто, этот хер что ли? Он же молчит всегда! Вот не подумал бы! Ну пусть учит, мне даже интересно как это будет… А остальные что?
– Да кто как, по-разному.
– Ну, понятно. Ладно, спасибо за инфу, придумаю что-нибудь с ней!
– Только без моего участия!
– Без проблем, о тебе не узнают.
В этот же день, когда все (та часть л/с которая находилась на заставе) собрались в курилке, готовится к построению на боевой расчет, Непригодин чистя обувь, громко произнес:
– И когда меня будут учить? (N тоже находился там) Все продолжались заниматься своими делами, как будто ничего не произошло. А вот у N забегали глазки, не смотря на то, что физически это был сильный парень, но как известно, в здоровом теле, здоровый дух, а там как раз был только душок с гнильцой и ничего более.