Страница 10 из 38
И вот они покидают этот закоулок, замусоленный множеством посещений людей по естественной нужде, и выходят на широкоформатную магистраль, чтобы там поймать такси или на всякий сложный случай маршрутку. И если Михаил идёт сам себе на уме и сам себя погоняя, то Клава проявляет странную растерянность в своих взглядах вокруг, где он больше отдаёт предпочтение взглядам себе за спину. Отчего Михаилу приходится взять на себя роль ведущего, что и приводит их к запланированному результату, – они оказываются в маршрутке, переполненной такими же как Михаил типажами.
Впрочем, и она по дороге не сломалась, или не дай бог, не соскользнула с трассы и таким резоном не попала в крушение. И вот таким образом они, как и многие люди, мечтающие стать пассажирами того же поезда, оказываются на железнодорожном вокзале и начинают затериваться среди снующих в разные стороны людей. Ну а так как опыта у них в этом деле не столь много, то они, пройдясь по внутреннему периметру вокзала, где разместились разного рода кассы и сопутствующие всякому отъезжающему пассажиру магазины, решили расположиться на перроне, где много курили и откуда они, сидя на скамейках, многого по прибытию поездов ожидали.
Но то ли сегодня день был не тот, или в поезда дальнего следования ни одна романтически настроенная парочка билетов не купила (день сегодня для таких поездок не слишком удачный и счастливый – а потому, что он нечётный, а по этим дням из ближайшего прошлого в своё интересное будущее ни один романтик и влюблённый в жизнь человек не перемещается; нет поездов), но так или иначе (так), а Михаилу, часто отлучавшемуся в ближайший киоск, и само собой Клаве, пришлось долго ждать, прежде чем они уже собрались махнуть на всё рукой, а тут вдруг им на глаза попадется вроде как похожий на интересующий их случай.
Так Клава, больше уставший от Михаила, чем от чего-то ещё, кому всё не сидится и перемещается не ровным шагом в разные стороны, где не только в нём многое в одежде задирается, а он и на простых прохожих и приезжих задирается, когда на них с ходу наталкивается (а там близко до правоохранительных органов, кому вот такие типажи, как Михаил, очень по душе их останавливать и задерживать, закручивая руки назад в наручники), уже собрался было покинуть это место по добру, по здорову (пусть этого Михаила те два типа, опасной внешности и конструкции учат уму разуму в одиночку без него; а нечего собой противопоставлять одному важному господину, высокой конструкции и стати, на кого он чуть не налетел), как на него нашло прямо какое-то озарение и он увидел во взгляде появившегося из вагона поезда молодого человека тот самый свет надежды на будущее, а больше, конечно, иллюзии, который и приводит такого рода людей вначале сюда, на перрон вокзала, а уж что дальше с ними будет и что их ждёт, – взлёт или падение, – то это по разному.
Впрочем, это не всё. И как заметил Клава, то для этих его оснований так думать о молодом человеке, есть подтверждающие обстоятельства в виде бегущей ему навстречу девушки той самой душевной формации, которая и сбивает вот таких молодых людей с разумного пути, без лишнего раздумья сажая их в поезда самого дальнего следования, ну и дальше на самый край света. Но такова жестокая правда жизни, что Клаве одного взгляда на их встречу, потрясшую его до самых основ, хватило, чтобы проклясть всю свою прежнюю жизнь, построенную очень расчётливо, разумно и без всех этих безумных поступков – сесть в этот поезд и поехать на свой край света.
И Клава так приобщился к этому делу и прочувствовался, что невольно потянулся рукой в карман своих брюк, чтобы посмотреть, насколько далеко ему хватит уехать денег. И он бы заглянул в себе в душу через свой карман, откуда будет вытащена наличность, если бы ему под руку не попался всё тот же Михаил, кто со слёзным неустройством в глазах смотрел на него и, вытирая слёзы рукавом, задался вопросом. – А я вот не смог решиться. Так может тогда ты сможешь?
Ну а Клава, как только услышал голос Михаила, то прямо сейчас весь в сердце и душе остыл и частично поник. А как только такая метаморфоза с ним произошла, то какой смысл затаскивать свои руки в карманы брюк, чтобы вытащить имеющуюся там наличность и тем самым вызвать нездоровый блеск глаз Михаила. А Михаил такой настырный тип, что он никогда не успокоится, пока Клава ему не отстегнёт от пачки денег часть, чтобы их потратить на лечение своих душевных травм.
– Вряд ли. – Сухо сказал Клава, переведя всё своё внимание на эту, до сих пор не могущую налюбоваться друг другом парочку.
– И какие есть мысли? – интересуется Михаил у Клавы, а его не быть может, а точно не спрашивали, что он обо всём этом думает. И хотя он это не говорит, а сам об этом спрашивает, то Клаве как-то это без разницы, когда Михаил его хуже пареной редьки достал, вот он и путает местами причину и следствие. Но при этом он не может оставить без ответа вопрос Михаила, прекрасно зная, насколько тот приставуч и дотошлив.
– Ничего нет необъяснимого и загадочного. – Специально говоря протухлым языком, Клава пытался добиться от Михаила того, чтобы он перестал к нему обращаться по любому вопросу. – Он ездил домой в отпуск, чтобы проведать своих близких родственников. – А вот Михаила такая версия объяснения происходящего с этой парой совершенно не устраивает, и он достаточно убедительно возразил Клаве. – Ну и кому такая история может понравится? А уж что говорить о том, что она будет продаваться. – Уперевшись взглядом в Клаву, с недовольством в лице и частично яростью в глазах возразил Михаил.
И, пожалуй, Клаве нечего ему в ответ возразить, кроме как потребовать от него работу мысли. – Ну а ты-то что можешь предложить? – задаётся вопросом Клава, уведя тем самым Михаила в дебри своих размышлений и в сторону этой парочки. Но ненадолго, так как мир не стоит на месте, и они как часть него.
– Все провинциалы большие насчёт нас, жителей мегаполисов, идеалисты. Что и мешает им на первых порах ориентироваться в жизни большого города. А уж жители больших городов, – Михаил знаково посмотрел на Клаву, типа это тебя касается в первую очередь, – отлично знают, где, что и как обвести вокруг пальца эту провинциальную непосредственность (если не я, то кто). Их так забавляет ещё незамутнённый взгляд идеализма и восхищения на их мир со стороны этих провинциалов, что они удержаться не могут. Так что я предлагаю проследовать за ними, а там посмотрим к чему всё это приведёт. – Вернувшись к Клаве, сказал Михаил. И Клава посчитал, что это наилучшее, что мог бы предложить и предложил Михаил сегодня. – А там незаметно можно от него и избавиться. – Хладнокровно рассчитал Клава бросить Михаила на произвол своей судьбе. Но как говорится в сказках и так сказуемых легендах, то не так легко дело слаживается, как о нём задумывается. И тут даже не Михаил вставлял палки в колёса плану Клаве, а всё эта молодая парочка, так неразрывно связанная руками и застывающими взглядами друг на друге, правда, не столь искренними, а так сказать, внимательными и отчасти изучающими, что указывает на то, – а Клава в момент это заметил, – что они на приличное время расставались, вот и позабыли чуть-чуть друг друга. А может и того больше, за это время в их жизнях столько всего произошло, в том числе и изменений, что они начали отчасти по-новому выглядеть и аналитически глядеть друг на друга, выискивая там то, что раньше не замечалось.
И вот эта молодая парочка, взятая больше Клавой на прицел, вместо ожидаемых им действий, направилась не прямиком к себе домой, или на свой худой счёт в общагу, а они решили заехать, хоть и не в значительный, малой кухни, но всё-таки ресторан, а это как-то не укладывается в обычную схему поведения давно не видевшейся пары. А вот Михаил смотрит на это со своей заинтересованной позиции и считает это само собой разумеющимся делом: перекусить с долгой дороги, что есть лучше.
– Сам знаешь, что на ходу пища не столь основательно усваивается, а что уж говорить о напитках. – И не нужно гадать на что намекает этот Михаил, со своим прицелом глядя в сторону входа в ресторан. Что не может не возмутить Клаву, заметившему ему, что ему только об одном думается. На что Михаил очень резонно ему парировал. – Слишком стереотипно вы, Клавдий, мыслите. И если вы не согласны с этим, то я в миг готов вам это доказать и обосновать. – Михаил хитроумно ловит Клаву на понт. И Клава во многом несогласный с Михаилом, а сейчас и вовсе ни с чем им сказанным не имеющий общего, естественно возмутился сделанными им на свой счёт и мировоззрение выводами. И это даже ни смотря на то, что мировоззрение Михаила было ограничено одним предметом его бытия, о коем лучше не высказываться вслух и не упоминать при Михаиле, а иначе он от тебя не отстанет. Но без этого невозможно осадить Михаила, с таким вызывающим видом смотрящего на Клаву, типа что, съел.