Страница 7 из 14
«Интересно, в чем заключается игра?» – подумал Никита, выключая фонарик. Снова стало темно.
– Ты че, дебил? – послышался голос Риты. – Как мы теперь идти будем? Мало того, что в какую-то фигню меня притащил, так еще и фонарик выключил. Точно, дебил!
– Зарядку беречь надо, – сказал Никита. – У тебя телефон с собой?
– В гадальне, в сумочке остался.
– Тогда тем более, – ответил он и, взяв Семикотову за руку, придерживаясь стены, осторожно ступил вперед.
– Че хватаешься-то? – Рита выдернула руку. – Делать нечего?
– Ой, извини. Думал, ты темноты боишься.
– Прям, боюсь! Было бы чего бояться!
Но тут же сама нащупала плечо Никиты и изо всех сил опять вцепилась в него.
Шаг, другой, третий… Никита вспомнил те примитивные игры, которыми увлекался в начальных классах. В них, чтобы выиграть, нужно было убить каких-то бандитов, или вампиров, или еще какую-то нечисть, которая пряталась то в замке, то среди гор. Время от времени она, эта нечисть, выглядывала из-за какой-то скалы или из какого-то зала, и нужно было успеть в нее стрельнуть.
А что если и здесь для того, чтобы выиграть, то есть выжить, нужно будет… стрелять? Причем в реальных людей? Сможет ли Никита это сделать? А если не сможет? Тогда, выходит, они с Ритой обречены на верную гибель?
Продвигались медленно. Никита то и дело натыкался на стоящие вдоль стены деревянные ящики, и об угол одного из них он так ударился коленом, что запрыгал на одной ноге.
– У-у! Ой, не могу! Ой!
– Ты че, рехнулся?
– Ага, рехнулся! Коленку разбил!
– Так смотреть надо, куда идешь!
– Посмотришь тут, когда темень кругом!
Теперь Никита шел с вытянутыми вперед руками.
– Ух ты, кадушка!
Никита нашарил крышку, отодвинул – по подвалу разнесся аромат соленых огурчиков.
– Огурец хочу! – послышалось сзади. – Достань огурец!
Выполняя просьбу, Никита так перегнулся через край бочки, что чуть было в нее не нырнул. Но удержался. Нащупал два небольших огурчика и, выпрямившись, протянул один Рите.
– Идем дальше! – сказал Никита и, все так же вытянув руки перед собой, сделал большой шаг вперед. Ладони коснулись чего-то прохладного, шаткого и неустойчивого – и это что-то упало и покатилось, оглашая темный подвал веселым звоном. Ведра! Видимо, он наткнулся на стоящие столбиком пустые ведра, которые свалились и рассыпались по подвалу. Он включил фонарик – точно! Выключил, и почти тут же послышались топот ног, голоса, далеко, в конце коридора, появилось два мерцающих огонька. Звонкий девичий голос прокричал:
– Кто здесь?
– Где мы? – прокричал в ответ Никита.
Огоньки быстро приближались. И вот уже видна девушка со свечкой в руке, а позади – огромная фигура мужчины. Отодвинув девушку – теперь была видна ее рыжая прядь волос, выбившаяся из-под косынки, фигура огромной ручищей схватила Никиту за ухо и прошипела:
– Ага! Попались, голубчики! Ну наконец-то! И знайте: вам это даром не пройдет!
Глава 2
– Отпустите, больно! – закричал Никита.
– Больно ему! А мне каково!
Все так же держа Никиту за ухо, как будто тот только и норовил убежать, и, таща его за собой, фигура двинулась вдоль коридора, назидательно говоря идущей следом девушке:
– Ты это, Дунька, за девкой-то присматривай, не ровен час, сделает ноги.
– Да куда их делать-то, Митрофан Ильич! – ответила Дунька.
– Прям, больно нужно ноги-то от вас делать! Знать бы куда, может, и сделала бы! – вставила Рита.
– Ты смотри, какая языкастая! – сказал Митрофан Ильич. – Язык-то я тебе быстро укорочу!
– Ну-ну, попробуйте!
Так, под препирательства Митрофана Ильича и Риты все поднялись по лестнице и оказались в довольно просторном темном помещении.
– Отпустите меня! – взмолился Никита – похоже, что здоровяк забыл уже, что крепко-накрепко впился клешней в его ухо. – Больно же!
Оставив в покое ухо Никиты, Митрофан Ильич уставился на Дуньку:
– Кто это, Дунь?
– Так откуда ж мне знать, батюшка? Сама этих людей впервой вижу!
Митрофан Ильич посмотрел на Дуньку с недоверием.
– И давно они здесь?
– Да, батюшка, честное слово, не знаю я их! Христом Богом клянусь!
– А как тогда они в подвале оказались? Ты что, дверь не замыкаешь? Аль заодно с ними?
– Обижаете, Митрофан Ильич! – сказала Дунька и потрясла перед ним связкой ключей. – При вас же сейчас замок открывала!
– Да еще огурцы наши едят! Дайте сюда! – Митрофан Ильич выхватил из рук Никиты и Риты остатки огурцов, сунул их Дуньке. – Уберешь! – Он направил пламя свечи на Никиту и вдруг, отпрянув в сторону, перекрестился.
– Господя…
Перекрестилась и Дунька, вцепившись в рукав хозяина.
– Этого еще не хватало! – произнес Митрофан Ильич. – Упыри! Вот она, нечисть, теперь все понятно! Ну наконец-то поймали! – радостно добавил он и потер руки. – Всему поселку на счастье.
Никита понял, что речь идет о нем с Ритой.
– Что же теперича делать? Говорят, вроде, сперва надо голову отрезать, а потом – кол осиновый вбить… – продолжал Митрофан Ильич. – Соседей надо позвать, один не совладаю… И к тому же тут и голова-то не одна… Беги-ка, Дунька, однако, за Филиппычем, а потом – за Васильичем, да поскорее!
Глава 3
Внутри у Никиты похолодело. И хотя он вспомнил, что это – всего-навсего игра, легче не стало.
– Вы о чем? – дрожащим голосом спросил он.
– А вот об чем, – осторожно приблизившись к Никите, сказал Митрофан Ильич и ткнул пальцем в вампира Кешу на футболке. – Мало того, что сам упырь, так еще упыря на грудь прицепил!
Никита облегченно вздохнул. Так вот в чем дело!
– Да не упырь это! Вампир это, Кеша. Это ж рисунок, и ничего он вам не сделает.
– Он-то не сделает, а вы? Если вы – упыри!
Никита не мог сдержать смех.
– Зомби, что ли? Да вы что?
– А вот сейчас мы проверим! Дунька, будь наготове! Если упыри – немедленно за Филиппычем!
Никита насторожился: что значит – сейчас проверим?
Митрофан Ильич безжалостно поднес свечку к его руке.
– Что вы делаете? – закричал Никита, отпрыгивая в сторону. – Больно же!
Хозяин дома облегченно вздохнул.
– Больно, говоришь? Хорошо, что больно! Не упыри это, – убежденно сказал он Дуньке. – Упыри боли не чувствуют. Жаль, конечно, что ошибся, глядишь, народным героем бы стал, ну да ладно. – И, обращаясь к Никите, продолжал: – А почто тогда упыря на рубашке намалевал?
– Да не рисовал я! Купил. На центральном рынке.
– Странно. Таких я не видывал.
Митрофан Ильич подвинулся боком к Рите и, сообразив, что она выше него, тихо хмыкнул и сделал несколько шагов в сторону.
– Наряд какой-то ненашенский, – это он про Риту. И продолжал, обращаясь к Дуньке: – Пусть они и не упыри, но все зло определенно от них! А убытков-то сколько! Заставим возместить! Как считаешь?
– Конечно, пусть возмещают!
– И все-таки я не могу успокоиться, – продолжал Митрофан Ильич. – Вдруг все же упыри. Надо их… А ну, топайте за мной! Смотри-ка ты, и отражение есть, – то ли обрадовался, то ли огорчился Митрофан Ильич, когда, подойдя вместе с ними к зеркалу и посветив свечкой, увидел в нем не только свое отражение, но и отражения Никиты и Риты.
Теперь, когда самое страшное осталось позади, Никита пытался вспомнить, где же он мог видеть Митрофана Ильича. До чего же он показался знакомым!
А-а, на экране смарта, когда он сделал первый групповой снимок! Митрофан Ильич был запечатлен в белой рубашке и темных брюках, причем запечатлен во время ходьбы – и лицо его было почти в профиль! Понятно, почему Никита сразу не уловил сходства.
Между тем глаза привыкли к полумраку, и вот уже появились уходящая вверх лестница, двери по обеим сторонам прихожей – все это тоже было до боли знакомо!
– Давно этим занимаетесь? – грозно спросил Митрофан Ильич и ткнул указательным пальцем Никиту в лоб. Тот едва удержался на ногах.