Формат вещания

– Ну… – Кирилл потянулся к стопке. – Для того времени это не редкость.

– Ага… Но он вернулся таким же, шестнадцатилетним. Если, конечно, наши родственники не напридумывали. Спустя несколько дней прибыли офицеры и забрали его. На этот раз навсегда.

– Ого. Пострадал, значит, от режима?

– Типа того. Или в дурку отвезли. Он же не помнил ничего.

– Вчера интересную вещь прочитал, – вспомнил Кирилл. – Как раз искал информацию по этим исчезновениям. Это творится не только у нас, а во всем мире. Причем часто люди не просто исчезают, а намеренно уходят из дома. В Японии даже есть компании, которые предлагают такие услуги – помогают людям исчезнуть из этого мира, скрыться от всех, бросить работу, семью и дом, изменить свою судьбу. Таких людей, кто пропадает, намеренно или нет, называют дзухатсу. Что означает «необъяснимое исчезновение».

– Значит, и Таня тоже дзухатсу, – подумав, заметил Вася. – И мамин дядя тоже.

– И все твои соседи, – добавила Маша. – Весь мир – дзухатсу.

– Или мы дзухатсу для всего мира.

Они собрались и вышли в прихожую. Когда оделись и обулись, Вася вернулся на кухню и сунул в карман куртки початую бутылку «Старого Кенигсберга». Карманы у него были вместительные.

4. Союз рабочего класса и крестьянства

На этот раз Вася откопал в сумке пару китайских фонарей, чтобы не расходовать аккумуляторы смартфонов. Один оставил себе, а второй отдал Киру. Дверь запирать на ключ не стал.

По пути Вася всматривался в двери – а не блеснет ли полоска света? Что если там кто-нибудь остался? Ведь не бывает такого, что все люди куда-то исчезли. Но нет, казалось, что во всем мире остались лишь три человека. И где-то там, наверху, на кухне, играло радио.

Внизу Вася посветил фонарем, и Кирилл толкнул дверь. Она легко открылась, видимо, сломался домофон. Снаружи послышался тихий вьюжный свист. В подъезд сразу надуло снега.

Они вышли из подъезда и оказались в заснеженном поле. Никаких домов здесь не было и в помине, даже и намека на цивилизацию не было. Снега почти по колено, по полю мело поземку, снежные буруны взвихрялись и оседали. Небо утонуло во тьме.

Кирилл оглядел снежные дали.

– Кажется, Маша, ты была права насчет параллельного мира.

– Угу, – только и сказала Маша, осматривая пустошь.

Вася пнул сугроб, взметнув мириады снежинок.

– А мне кажется, что мы сошли с ума. Такого не бывает. Это все неправда! Мы набухались до чертиков!

– Да мы выпили всего лишь бутылку водки на двоих! – возразил Кирилл. – И по глотку коньяка. Ты чувствуешь себя пьяным? Я – нет! Это же детсадовская доза!

– Не знаю, в какой детсад ты ходил, а нас там поили киселем и молоком.

Вася оглянулся, намереваясь вернуться в подъезд, и обомлел. Двери, из которой они вышли, не было. Позади – лишь заснеженная равнина, сливавшаяся вдали с густой тьмой – невозможно отличить небо от земли.

– Смотрите!

– Ой! – воскликнула Маша. – Что это? Где твой дом?

Вытянув руку, она сделала пару шагов и коснулась твердой поверхности.

– Дверь! Я ее чувствую.

Нащупала ручку и потянула невидимую дверь на себя. Перед ними образовался прямоугольный темный провал. Вася посветил туда, и все увидели знакомый подъезд. Дом стоял на месте, но его невозможно было увидеть. Он был прозрачнее стекла.

– Невидимый дом. Мы точно не слетели с катушек?

– Мальчики, давайте вернемся, а? – попросила Маша. – Страшно же!

– Я за! – Вася поднял руку, как на партсобрании.

– Не сс… не бойтесь! Я бы осмотрел это место, – заметил Кирилл. – Даже если мы все сошли с ума, надо бы узнать, насколько мы чокнулись и что это за местность.

– Ну… если ты считаешь, что это может принести пользу, то я не против. Но далеко от нашего невидимого дома нам лучше не удаляться.

– Мальчики! – Маша негодующе сверкнула глазами.

– Мы далеко отходить не будем, – уверил ее Кирилл. – Но нужно будет чем-нибудь отметить дверь, чтобы не потерять.

Он нащупал ручку и повесил на нее хлястик фонаря. Включил его и закрыл дверь. Фонарь висел в воздухе, покачиваясь на ветру, и освещал небольшой пятачок. В белом свете плясали снежинки.

– Надолго батареек хватит?

Вася пожал плечами.

– Откуда ж я знаю. Я давно их не менял, старенькие. Полчаса или полминуты.

– Ну… скажем, минут десять-пятнадцать у нас есть. Прогуляемся по окрестностям?

– Не нравится мне это, – запричитала Маша. – Мальчики!

– Мне тоже не нравится! – Кирилл состряпал лицо страдателя. – Но раз уж мы сюда попали, то нужно осмотреться. Ведь если звезды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно?

– Дураки! – стала ругаться Маша. – Мало вам приключений на задницу?

– Да мы недолго, Машуля! Побудь здесь, а мы быстро!

– Как бы не так! Не отпущу я вас одних. Еще вляпаетесь во что-нибудь. И одной страшно оставаться.

– Ну тогда пошли!

Вася, как самый крепкий, пошел впереди, протаптывая дорожку в глубоком снегу, за его спиной двигался Кирилл. Маше доставалась удобная тропинка.

Время от времени оглядывались, и смотрели – горит ли фонарь, их маяк, единственная связь с невидимым подъездом. Белый свет диодных ламп почти не пробивался сквозь снежную круговерть. Казалось, еще шаг – и эта связь с домом оборвется, но фонарь продолжал бледно светить, соединяя два столь разных мира.

Минут через пять Маша сказала:

– Я замерзла! Идемте назад!

 Вася остановился, вынул из кармана куртки бутылку коньяка.

– На, согрейся!

– Из горла? – возмущенно воскликнула Маша. – Без закуски?

– Извини… не взял ни стопок, ни закуси. Ну, потерпи, выпьешь, когда вернемся.

–Да ладно, могу и так. Маргарита спирт голый пила, а тут всего лишь коньяк.

Маша взяла бутылку, свинтила крышку, сделала небольшой глоток и закашлялась. Вдохнув поглубже, отпила еще немного.

– С вами и спирт пить научусь из горла, – ее голос осип.

– Ты делаешь успехи, мой юный подаван.

Кирилл тоже глотнул коньяка и вернул бутылку Васе. Тот тоже приложился. По жилам растеклось тепло.

Ветер неожиданно утих, снежный буран прекратился и оказалось, что туч на небе нет. Теперь светили звезды и яркой серебряной монетой сверкала Луна, освещая бескрайнее поле. Наступила тишина, в которой отчетливо слышалось поскрипывание снега под ногами. Мороз стоял сильный, далеко за двадцать.

После небольшой остановки двинулись дальше. Маша снова запричитала, что нужно возвращаться, а Кирилл ее успокоил и сказал, что вот еще немножечко пройдут и повернут назад. Но Вася понимал, что товарищ так не считал. Они были знакомы с первого класса – этот упертый тип предпочитал все доводить до конца, и если взялся за дело, то будет работать до упора, несмотря ни на что, даже если в финале огребет по полной. Причем часто вместе с ним получали по башке (а иногда и по почкам) и другие, порой совсем непричастные к его экспериментам.

Минут через десять откуда-то потянуло дымом.

– Пожар, что ли? – встревожилась Кирилл.

Вася за свою службу повидал много пожаров. Дым пожарищ нес в себе отвратительные запахи горелой мебели, бумаги, пластика, одежды, а часто и человеческого мяса. Сейчас тянуло уютным древесным дымком, такой приятный аромат может быть у затухающего костра или деревенской печи. Там, впереди, в этой снежной пустоши кто-то жил.

– Нет, – пораскинул мозгами Вася. – Это не пожар. Кто-то жжет дрова. Баньку растопили, наверное.

В Каменке вот так запросто жечь костер – это сто процентов нарваться на штраф, но они-то сейчас в каком-то другом месте, это совершенно не было похоже на окраину Зеленых Горок. Здесь чистое поле, жги дрова сколько душе угодно, никто не заявит в полицию – да здесь и заявлять-то некуда. Дикие места.

Кирилл всмотрелся в даль.

– То есть там кто-то есть?

– Там кто-то живет. Обжитый такой дымок, домашний.

– Значит, мы не одиноки во вселенной! – воскликнула Маша. – Проверим, кто там? Эй, братья по разуму! Ау!