Страница 20 из 21
Как то в воскресенье решил навестить родителей, по-прежнему проживающих в Иваново. Гипс еще был не снят, но управлять мотоциклом он не мешал. Была пасмурная погода, обещавшая дождь. Сел на «Яву» и помчался. Проехал Родники, а это – половина дороги, и вдруг брызнул, веселый такой, проливной дождь. Тучи двигались со стороны Иваново и тут бы мне услышать «глас с Небес» и развернуться, пока не сильно намок…. Но я был упрям, а оно, то самое упрямство, далеко не признак ума, так говорил мне отец. Гипс на руке намок и стал мягким, но я ехал дальше, куда наметил.
Видно Господь, жалея меня, решил мне послать еще один «знак-предупреждение»: потерялась гаечка, крепившая спидометр и он стал болтаться. В результате, где то замкнуло, и мотор заглох. А дождь, между тем, разошелся не на шутку, лил, как из ведра. Никаких предостерегающих «знаков» я не хотел понимать, а достал из бардачка веревочку, привязал ею болтавшийся спидометр, приспособив еще палочку – чтобы не замыкало на «массу».
Но обычным путем, с помощью кикстартера, мотоцикл не заводился. С несросшимся переломом кисти руки в обмякшем гипсе, я стал разгонять железного коня с « толкача». Проклиная судьбу и собственное упрямство. И… мотор неожиданно ожил! Приехал к родителям в гости, насквозь промокшим, грязным и злым. Упреки их выслушивать не захотел, оставил мотоцикл и уехал в Кинешму автобусом. Забрать «коня» хотел, когда наладится погода. Через три дня позвонила мать и сообщила, что мотоцикл украли со двора их дома. Входная калитка родительского дома запиралась, с улицы мотоцикл не было видно за высоким забором. Руль был заперт на заводской замок.
Я, отпросившись по такому случаю у Каминского на два дня, со своим знакомым Юрой Смирновым, рванул на его «копейке» в Иваново. С сотрудниками милиции Фрунзенского райотдела связываться не стал – еще засмеют: начальник розыска и… потерпевший от кражи. Зачем мне такая «слава»? Решил искать сам, в одиночку, не имея ни осведомителей, ни полномочий, ни какого – либо права. Чужое поле!
Осмотрелся, определил, что позади дома родителей, с соседней улицы, мою «Яву» вполне можно было увидеть – там и стал искать, опрашивая жителей. И вот один добрый человек подсказал, что в одном доме, откуда, кстати, просматривался и двор родителей, живет бойкий паренек, склонный к кражам. И друзья у него такие же. Не раздумывая, я зашел в «гости» и прямо по ходу движения увидел в прихожей… двигатель от мотоцикла «Ява». Документы на мотоцикл у меня были с собой, и номер на моторе совпал с ними. Предложил «мальчишу-плохишу», который был дома, два выбора: либо он идет со мной в местный отдел милиции объяснять, откуда у него такая запасная часть к мотоциклу, либо во всем признается мне и собирает «Яву» в первоначальное состояние. Как раз подошел и его друг; они посоветовались и решили принять второй вариант. Раму они еще раньше забросили в пруд, долго ныряли за ней. Еще дольше искали на дне колеса, и уж совсем долго – регистрационный номер.
Самим ловкачам собирать такой сложный механизм я, разумеется, не доверил. На улице 13-й Березниковской областного центра располагалась станция технического обслуживания мотоциклов, там все и сделали, как надо. Воришки оплатили работу слесарей, это и было для них наказанием, легко отделались ребята!
Ирония судьбы: в месте, куда должен был по Закону определить угонщиков, через много лет, заново обдумываю правильность того своего поступка. Их бы, без сомнения арестовали, и за всеми деталями пришлось бы нырять самому – вряд ли местные милиционеры привлекли бы водолазов. Оплачивать все расходы по приведению любимицы в исходное состояние пришлось бы тоже самому. Как говорят в Одессе, «а оно мне надо»? Да и тех воришек вряд ли перевоспитала бы тюрьма: любителей чужого добра я до крайностей не люблю и никогда не любил. В эту «Яву», по большому счету, были вложены все накопления семьи. И – не за один год! Ирония же момента заключалась в том, что следствие меня самого посчитало вором, а это было несправедливо и очень обидно…
В 21-00 я ложился спать и сразу проваливался в глубокий сон – выводил из него только звон будильника. Но как – то разбудил не он, а громкие крики на улице, под самыми нашими окнами. Выйдя на балкон, увидел четырех парней. У одного в руках была металлическая труба – он угрожающе размахивал ею и орал, что разобьет мне башку и если я не трус, то выйду к ним. А я не был трусом. Жена, правда, активно отговаривала меня от очередного «подвига». Но я ведь его совершать и не планировал. Было лето, тепло и я, голый по пояс, в трико и тапочках спустился вниз – без удостоверения и оружия. Среди тех, кому не спалось, был мой негласный сотрудник Ястребов, а также некие Рязанов, Беляев и Метельков. Всех я знал, все знали меня.
«Ну и зачем Вы меня разбудили?»,– вполне резонно спросил я своих знакомцев.
Мой агент держал в руках стакан, наполненный, скорее всего, самогоном, у кого – то в руках – и сама бутылка с ним.
Рязанов ответил: «Это не мы, мы просто на лавочке выпить хотим».
Было часа три ночи, но возле дома ярко горели фонари, и видимость была не плохой. И тут я усмотрел под скамейкой, на которой они сидели, металлическую трубу, явно орудие нападения. Ну что ж, подумал я, – добавлю – ка своему негласному помощнику по раскрытию преступлений авторитета перед собутыльниками.
Все четверо были ранее судимы. Ударил первым, в челюсть Ястребову, тот отлетел назад, зацепился ногами за лавочку, перевернулся через голову…. При этом, однако, продолжал держать граненый стакан, стараясь не пролить драгоценную жидкость. В цирке я такого не видел. Упав, он сразу выпил то, что осталось в стакане. Вторым ударом уложил Беляева, рядом – Метелькова. Рязанов побежал наутек, да так быстро, что мой удар ногой вдогонку лишь придал ему скорости. Мимо на милицейском мотоцикле «Урал» ехали сотрудники вневедомственной охраны. Драку они видели и подъехали, чтобы ее прекратить и наказать виновных. Меня в таком «домашнем виде» узнали, поздоровались и попросили разрешения забрать с собой двух продолжающих лежать на земле хулиганов – для составления протоколов. С них спрашивали количество оформленных за дежурство документов, они решили, что в этом случае им не помешает и «лишняя галочка». Я не возражал.
Мой агент был уже на ногах. Впрочем, в коляску мотоцикла он уже не поместился бы. Когда мы остались одни, он сказал, что я правильно его ударил первым, правда, слегка обиженно заявил, что можно было обойтись как-то помягче…
…Опять, в который уже раз, разрешил ситуацию не правовым методом. С другой стороны – что бы им грозило за оскорбление и угрозу причинения телесных повреждений? Да почти ничего – погрозили бы пальчиком и – отпустили. А тут – полноценный воспитательный процесс и профилактическая работа среди криминалитета. Такое хулиганы запомнят надолго. Опять же агента еще лучше засекретил…
…Однажды осенним вечером 1986 или 1987 года я налил в ванну воды с мыльной пеной, в холодильнике ждала бутылочка шампанского. Хотели с супругой провести романтический вечер. Но телефонный звонок начальника милиции Каминского все отменил. Он сообщил, что в селе Решма убита молодая цыганка и что машина за мной уже выехала. И сам тоже поехал со мной. Труп с ножевым ранением в живот лежал на полу в частном доме. Рядом с ним сидел любовник женщины, по фамилии Седов, и горько плакал. С его слов, приехал он с подругой в гости к своему знакомому по «зоне». Выпили, показалось мало, пошел в магазин купить спиртного. Когда вернулся, знакомый почивал на кровати, а подруга лежала на полу мертвой. Разговор с другом ничего не прояснил – тот утверждал, что все время, пока Седой ходил в магазин, он спал и ничего не видел. И Седов, и его знакомец были ранее судимы, имели блатные прозвища. Время было позднее, труп забрала специальная машина, а я с Каминским и горе – любовником поехали в отдел. Оставили его до утра в камере ИВС. Развезти по домам нас, начальник приказал сотруднику ГАИ на их служебной «Волге». В подобных ситуациях Владимир Леонидович отвозил сначала подчиненных, а уж после этого ехал сам. И вот мы поехали в сторону 2-й фабрики, заметили в районе поселка «Чкаловский» стоявший прямо посередине перекрестка самосвал «ЗИЛ». Увидев машину ГАИ, он быстро поехал к проходной лесозавода.